Искупить кровью!
Шрифт:
– Интересно, сколько будем в дороге? – спросил у друзей веснушчатый крепыш Витька Кораблев, бывший лучшим футболистом в школе.
– Тебе какая разница? – откликнулся второй – Колька Паскаль, длинный и худой, лежавший рядом.
– Большая. Пока приедем, и война закончится. Мы эту Германию шапками закидаем. Вон как год назад вломили финнам. Мама, не горюй!
– Это да, – откликнулся еще один – Сенька Воропаев, копаясь в котомке. – Наша рабоче-крестьянская лучшая в мире.
– А ты чего молчишь? – повернул Витька голову к сидевшему рядом парню. Рослому,
– Много болтаете, – нахмурил брови. – А войны, думаю, на всех хватит.
Звали его Сашка Пыльцын, с друзьями одногодок, но выглядел старше. К тому имелись причины.
Семья Пыльцыных была не малая: кроме отца с матерью – семеро детей, но трое умерли в младенчестве. Остались два старших брата, Сашка и младшая сестренка. Имелись еще дед с бабушкой по линии матери, проживавшие рядом.
Дед, Данила Леонтьевич Карелин, был коренной сибиряк и отличный охотник. В свое время добыл в тайге восемнадцать медведей, а однажды даже подстрелил уссурийского тигра.
Отец – Василий Васильевич, являлся достаточно грамотным человеком, имел в доме неплохую библиотеку и работал на железной дороге мастером. В 1938-м, за халатность при ремонте рельсового пути, едва не приведшую к крушению поезда, его осудили на три года лагерей. Освободившись перед войной, он нелицеприятно высказался в адрес Сталина, за что получил новый срок и был отправлен в Сибирь.
Мать – Мария Даниловна, работавшая на железной дороге оператором стрелочного блок-поста, содержала семью одна. Когда старших братьев призвали в армию, Сашка помогал, чем мог: ходил с дедом в тайгу на охоту, добывая дичь, ловил с ним мордой* в реке рыбу, а еще собирал с сестренкой грибы с ягодами и орехи. Тем не менее, жили бедно, едва сводя концы с концами.
Осенью срокового года постановлением СНК* была введена плата за обучение в старших классах. Платить за младшего сына матери было нечем, и тот написал в Наркомат путей сообщения СССР, письмо. В нем сообщил, что родители железнодорожники, семья испытывает трудности и просил помочь с дальнейшей учебой. При этом не утаил судьбу отца.
Вскоре пришел ответ на правительственном бланке за подписью Лазаря Кагановича*. Адресату обеспечивались за счет наркомата все виды платежей за обучение до получения среднего образования и проживание в ведомственной школе – интернате, а также бесплатный проезд по железной дороге к месту учебы и обратно.
После этого Сашку перевели из поселковой школы в школу – интернат, находившуюся в сорока километрах в городе Облучье, где он и продолжил получать знания. Кроме обычных предметов там имелась военная подготовка. Штатных военруков не было, вместо них занятия проводили сержанты из дислоцирующейся в городе части.
Учили обращению с винтовкой Мосина, штыковому бою и метанию гранат. Ко времени выпуска многие ребята и в том числе Сашка сдали нормативы «Ворошиловского стрелка»*.
Между тем, делая короткие остановки на полустанках, поезд следовал все дальше и спустя двое суток, утром, прибыл в Белогорск. Он стоял на берегу Томи и был много крупней Облучья.
На запасном пути железнодорожного вокзала мобилизованных с призывниками выгрузили, пересчитали, и колонна, шаркая ногами, проследовала через центр города на окраину. Там, за высоким забором располагались трехэтажные казармы, через открывшиеся ворота завели внутрь.
На обширном плацу всех построили, из отдельно стоящего здания вышли несколько офицеров и старший, в звании майора, сообщил, что они вливаются во вновь формируемый стрелковый запасной полк 2-й Краснознаменной армии Дальневосточного военного округа.
Затем прибывших отправили в баню, где парикмахеры в синих халатах остригли наголо головы и причинные места. Получив по четвертушке мыла, а к ним мочалки, искупались, вслед за чем получили из раздаточных окошек у каптеров белье и летнее обмундирование: хлопчато-бумажные гимнастерки с шароварами, пилотки, брезентовые ремни и кирзовые сапоги с портянками.
– Ну, как я смотрюсь? – первым облачившись в обновки, спросил у друзей Колька.
Под пилоткой лопушисто торчали уши, в ворот гимнастерки можно было вставить еще шею, широкие голенища сапог подчеркивали кривизну ног.
– Вроде как Петрушка из балагана, – наматывая портянку, подмигнул остальным Сенька. Те дружно загоготали.
Далее прибывших отвели в столовую на обед, состоявший из кислых щей, пшенной каши с волокнами мяса и бледного компота из сухофруктов. После него снова построили на плацу, состоялось распределение по ротам.
Саша с Колькой, как самые рослые, попали в первую.
– Тэкс, – сказал, прохаживаясь перед ней, стройный подтянутый офицер, затянутый ремнями. – Я командир роты младший политрук Тарасов Николай Васильевич. Буду готовить из вас солдат (остановился в центре). Кто из мобилизованных имеет среднее образование, два шага вперед!
Из строя вышли два десятка человек, которых он назначил командирами взводов и отделений. Как впоследствии выяснилось, в полку хронически не хватало среднего и младшего командного состава. Приходилось изыскивать из числа прибывших.
После этого рота в количестве пяти сотен личного состава проследовала в сопровождении политрука с сержантом в палаточный городок, расположенный за частью, на опушке леса.
Со следующего дня начались занятия. Они включали в себя политическую, строевую, стрелковую и физическую подготовку, штыковой бой и изучение уставов. Режим дня был предельно жестким.
Подъем в шесть утра, зарядка и умывание, завтрак и занятия до полудня. Далее обед, получасовой отдых и снова занятия – до ужина. После него изучение матчасти с боеприпасами. Завершала день вечерняя поверка, в двадцать два часа отбой.
Первая неделя оказалось самой трудной, выматывались до предела, затем втянулись. Вскоре в роту прибыли два лейтенанта и несколько сержантов из запаса, подготовка усилилась. Называлось это все «курс молодого бойца», продлилось полтора месяца. Далее призывники приняли Присягу (мобилизованным этого не требовалось) учеба активно продолжалась.