Искупление Дамира

Сакру Ана

– Но всё между нами останется, да, Женечка?

Делает шаг назад. Смотрю, как он удаляется сквозь плотную пелену. Слезы текут быстрее от облегчения, что уходит. Громко рвано всхлипываю только, прикрываю рот, кусаю ребро ладони, смотря Нику вслед. Тело оживает после дикого напряжения. Крупно трясет. Рыдания все сильнее вырываются из меня. Я пытаюсь их сдержать, получается с трудом. Подгоняет мысль, что может кто-то войти сюда в любой момент, а я реву как дура.

Так, надо прекращать.

Объективно ничего не случилось, да?

Обидно до зубовного скрежета,

что меня так парализовало, надо было вывернуть ему яйца наизнанку, но как-то нет сил себя казнить именно сейчас. Достаю дрожащими руками из клатча пудреницу с зеркалом, вытираю размазанную тушь, дышу. Сейчас просто спущусь в свой номер, ни на кого не смотря. Дамиру не до меня. Позвонит - скажу, что живот прихватило или еще что-нибудь...

Просто хочу остаться одна.

Щелкнув пудреницей, кидаю последний долгий взгляд на чернеющее море вдали и иду к зеленой стене дикого винограда, отделяющей курилку от остальной террасы. Заметив очертания чьей-то фигуры в тени раскидистых листьев, опасливо торможу.

Только не Никита...

Он что, не ушел?

Осторожно делаю еще шаг, наблюдая, как скрытый ночью человек по всей видимости засовывает сигарету в зубы и чиркает зажигалкой. Подносит неверное пламя к лицу, и… Я непроизвольно выдыхаю с облегчением, узнав Дамира. Уже смелее иду к нему.

Но через секунду замечаю его жесткий взгляд исподлобья, сверлящий меня насквозь, и снова торможу. В голове проносится, а сколько он вообще тут стоит? Он что?

Видел?

Коленки начинают дрожать. Но...Почему не помог тогда?

Ответ приходит сразу, не давая мне успеть все до конца осознать.

– Ну что, нацеловалась, Жень?
– каким-то мертвым голосом интересуется Дамир, выдыхая дым вбок, - Только зачем же так горько реветь по этому сопляку? И он тут тоже…Страдалец прямо… Если хочется, иди - я ж не зверь. Силой не держу.

8.

С трудом разлепляю глаза под настойчивую трель будильника на телефоне. Делать это совсем не хочется. Как и вставать, принимать душ, завтракать и ехать в офис АО "Никос", чтобы начать работать. Ведь для этого я здесь, да?

Мозг лихорадочно ищет возможность трусливо смыться из ненавистного мне теперь города, но, кроме вариантов с членовредительством типа сломать себе обе ноги, ничего дельного на ум не приходит.

Кажется, что я вчера умерла, но сегодня вдруг выясняется, что это никоим образом не освобождает меня от рабочих обязанностей...

Телефон на тумбочке звонит. Приоткрыв один глаз, читаю "Злобин", высветившееся на дисплее, и беру трубку.

– Да?

– Жень, привет! Встаешь?
– бодро тараторит мне в ухо Роман.

– Ну так...- сажусь на постели.

– Давай там быстрей. Через полчаса на стоянке. Минивен, который нас забирал в аэропорту. Нам его с водителем выделили на все время командировки. Керефов сказал предупредить тебя. Сам-то себе в аренду мерс взял, - Ромка делает перерыв на завистливый вздох, а потом танком проезжается по моим личным границам, - Кстати, а почему он не сам тебе это все сказал, Жень, я не понял? Вы же вместе - все дела...

Голос Ромки сочится болезненным интересом, от которого меня передергивает. Прикрываю рукой лицо, пытаясь сдержать страдальческий вздох.

Ну зачем? Зачем я ему вчера все сказала? Вот как теперь, а?

– Слушай, Ром. Дамир не хочет афишировать, так что не ляпни ничего при нем, ладно?
– вру я первое, что приходит в голову.

– О-ок, - сладко тянет Злобин, видимо, ощущая себя посвященным в дико секретную тайну, - На парковке встречаемся.

– Ок, - вешаю трубку.

Тру глаза и со стоном падаю обратно на кровать. Я не хочу никуда.

Сейчас я проснулась окончательно, и вместо мутной, неосознанной тяжести, бывшей просто общим ощущением, на меня обрушивается каждая секунда вчерашнего вечера. Не хочу перебирать, вспоминать, но кадры так и мелькают в голове, и это такая зубодробительная каша. Никита, Олег, Дамир. Стыдно, больно, бесит...

Резко встаю, иду в душ. Включаю воду погорячей и становлюсь под тугие струи. Пар мешает дышать. Сажусь прямо на кафель, обнимая колени. Вода бьет сверху, стекает по телу и воронкой исчезает в стоке.

Я должна была дать отпор. Должна была.

Сейчас меня такая злость переполняет, что кажется, приду в офис, найду этого козла Каретникова и с размаху заряжу ему по лицу первым попавшимся под руку предметом. Но вспоминаю свое вчерашнее бессилие и...страшно.

Страшно, что опять накатит, и я не смогу ничего с этим сделать. Я ведь и вчера не думала, что все так произойдет. Перебираю в голове как четки каждый момент в попытке найти место, где я могла бы сделать по-другому. А еще, чтобы не думать о том, что было потом, когда Никита ушел. Потому что это еще больней.

Но не получается не думать. Лицо Дамира так и стоит перед глазами. Его полный боли и непонимания взгляд. Его слова...

* * *

– Ну что, нацеловалась, Жень?
– каким-то мертвым голосом интересуется Дамир, выдыхая сигаретный дым вбок, - Только зачем же так горько реветь? Если хочется, иди - я ж не зверь. Силой не держу.

Настолько далеко от правды, что действует как хлесткая пощечина. Оглушает, лицо горит. И обидно. Обидно до жути! Как он может так??? Настолько противоречивые чувства, что теряюсь. Не пойму с чего начать: то ли оправдываться, то ли ругаться.

– Я -я...Все не так! Вообще не прав сейчас!
– всхлипываю, выдавая в итоге что-то между первым и вторым вариантом.

– А как, Жень?
– Дамир чуть склоняет голову набок, смотря на меня, - Прихожу, а ты с ним стоишь - целуешься. Он говорит, что хоть и трахнул бы тебя, но давай как есть оставим. Ты на это плачешь!

Дам повышает голос на каждом новом слове, и я вижу, как слепая ярость вспыхивает в черных глазах.

– Так как, расскажи?! Если есть другое объяснение, объясни уж пожалуйста, Жень! Слушаю тебя!
– Дамир тушит сигарету и делает шаг ко мне, сверля исподлобья тяжелым взглядом.