Искупление Габриеля
Шрифт:
За эти месяцы он многому научился у Джулии, и не в последнюю очередь – пониманию того, как важно прощать других и самого себя. Однако ее пацифистские тенденции доходили до крайности. Не будь рядом его или такого мужчины, как он, жизнь поломала бы ее и надругалась бы над ней.
Откуда в Джулии столько пацифизма? Должно быть, из-за унижений и издевательств, которые она познала с ранних лет. Наверное, человек, имеющий шрамы, отчетливо понимает, какой урон способны нанести злые слова и поступки. Габриель крутил эту догадку в мозгу,
Его большеглазая Джулианна – настоящая красавица, не сознающая своей красоты. Она не видела того, что видели другие. С тех пор как они стали жить вместе, она далеко ушла от робкой, мгновенно краснеющей девочки. И все же ее представления о самой себе грешили приниженностью. От этой особенности ей не избавиться, наверное, никогда. Потому Габриелю и хотелось защитить ее ото всех, в том числе и от него самого.
Нет, он ни за что не позволит трахателю ангелов сыграть на ее слабости.
Глава тринадцатая
Январь 2011 года.
Ферма близ Эссекс-Джанкшн, штат Вермонт
Пол Норрис ступил ногой в самую середину внушительной коровьей лепешки.
– Надо же так вляпаться! – воскликнул он, вытаскивая сапог.
Бесси – одна из любимых отцовских коров голштинской породы – неодобрительно посмотрела на него.
– Прости, Бесси. Я хотел сказать, что соприкоснулся с весьма полезным удобрением. – Он потрепал корову по шее и принялся очищать сапог.
Дело было ранним утром. Убирая навоз в хлеву отцовской фермы, Пол думал не о коровах, а о внутренних механизмах Вселенной, карме и о том, во что превратилась его собственная жизнь. Затем он подумал о ней.
Джулия собиралась замуж за этого придурка. Через день в это время она уже будет законной женой профессора Эмерсона.
Пол отказывался верить в такой поворот событий.
После всего, через что ей пришлось пройти из-за этого Эмерсона… после его снисходительно-покровительственного отношения к ней, стремления контролировать каждый ее шаг… Джулия все-таки согласилась его простить. И если бы только простить. Она собиралась выйти за него замуж.
За высокомерного придурка Эмерсона.
Почему?
Почему хорошие парни всегда приходят к финишу последними?
Почему прекрасные девчонки всегда достаются каким-нибудь Эмерсонам?
Нет справедливости во Вселенной. Он, поди, сейчас целуется в Джулией, а я убираю коровье дерьмо.
Джулия утверждала, что Эмерсон изменился. Но насколько может взрослый человек измениться за каких-то полгода?
Пол радовался, что не принял приглашения и не поехал на свадьбу. Он бы не выдержал этой церемонии. Наблюдать, как они обмениваются нежными взглядами, слушать, как они произносят брачные клятвы, и знать, что Эмерсону не терпится поскорее отвезти ее в роскошный гостиничный номер и…
Пол даже застонал. Так стонет влюбленный человек, потерявший свою любимую.
К счастью, коровы исправно производили навоз, уборка которого забирала часть его времени.
Пол работал на родительской ферме в Вермонте, заменяя отца, поправлявшегося после сердечного приступа. Отцовское здоровье улучшалось, однако врачи запретили ему заниматься физическим трудом.
К восьми часам утра с уборкой навоза было закончено. Пол вполне созрел для завтрака. Дул холодный ветер, свистевший в черных ветвях старых деревьев. Эти деревья сажал еще прапрадед Пола, стараясь защитить от ветров просторный фермерский дом. Холодно было даже бордер-колли Максу. Пес бегал кругами, лаял на падающие снежинки и просился в дом.
Тем временем с шоссе в проезд свернула машина, неторопливо поднялась вверх и затормозила почти рядом с Полом. Этот «фольксваген-жук», похожий на желто-зеленый лайм, был хорошо ему знаком. Знакома была ему и женщина, вылезшая из салона на недавно очищенную от снега дорогу. На ногах женщины были тяжеловатые угги.
Женщину звали Эллисон. У нее были темные вьющиеся волосы, веснушчатое лицо и лучистые синие глаза. Умная, веселая, она работала воспитателем детского сада неподалеку отсюда, в Берлингтоне. Полу она доводилась… бывшей подругой.
– Привет! – крикнула она, махнув ему рукой. – Я привезла кофе от «Данки».
Пол заметил у нее в руках пластиковый поднос с четырьмя большими кофейными чашками, на которых красовалась эмблема кондитерской «Данкин донатс». Кроме подноса, Эллисон держала пакет, где наверняка лежали разные вкусности. В основном пончики, покрытые сахарной глазурью.
– Пошли в дом. Сегодня на улице такой холод, – сказал Пол.
Эллисон не спорила. Макс – тоже.
Сам Пол вначале зашел в пристройку, где снял с себя рабочую одежду и повесил сушиться промокшие рукавицы. Затем он долго мыл в теплой воде руки.
Ему было слышно, как на кухне его мать разговаривает с Эллисон. Похоже, мать совсем не удивилась ее приезду. И Эллисон, похоже, заехала к ним не просто так.
Когда Пол вошел на кухню, мать поспешно ушла, унеся две кружки кофе.
– Как твой отец? – спросила Эллисон, подавая Полу кружку.
Пол принялся за кофе, желая оттянуть ответ. Кофе был превосходным: крепким, с двумя кусками сахара. Элли знала, что Пол – большой любитель кофе.
– Поправляется потихоньку, – каким-то не своим, официальным тоном ответил Пол, усаживаясь напротив. – Все порывается взяться за работу, а мама говорит, что пока рано. Утром опять пытался выйти. Она его перехватила на пороге.
– Мы посылали цветы в больницу.