Искупление проклятьем. Дилогия

Лик Анастасия Владимировна

Я молча раздела Курта и принялась мыть тело, замечая на нём множество глубоких порезов и ожогов и гадала что с ним случилось. Но рассчитывать на то, что Курт хоть что-то расскажет не приходилось, и я, задвинув любопытство поглубже, просто гладила его по спине, плечам, рукам… наслаждалась им.

Как же сильно я соскучилась… почувствовала слёзы на щеках.

– Не плачь.

– Прости, - утёрла я не к месту выступившую влажность и потянулась за полотенцем.

– Сколько меня не было?

– Три месяца с небольшим, - ответила

я и подавила вопрос, возникший в голове. Да, было очень интересно, чем он занимался, что не заметил, как прошло время. Но явно не с друзьями пиво пил.

– Что с тобой случилось?
– Курт поднял почти белые глаза и коснулся моей головы.

Я улыбнулась, это он только сейчас заметил швы на лбу? Ведь с первых секунд как он пришёл, только и делал, что смотрел на меня.

– В аварию попала. Курт, прости, но Феррари больше нет, а виновник… он стал инвалидом, с него ничего не потребуешь, сам понимаешь.

– Главное ты цела. Ну что ты опять ревёшь?
– усмехнулся он и прижал к себе.

– Соскучилась. Прости, больше не буду, - хлюпнула носом последний раз я, и пошла искать чего можно надеть Курту, но выбор не слишком большой. Он был огромным мужчиной, и подошла ему лишь его собственная майка, выданная мне в день нашего знакомства, в которой я до сих пор спала.

– Проголодался? У меня ещё остались спагетти, будешь?

– Нет, пошли спать. Всё завтра.

Я взяла его за руку и увидела на ладони сильный ожог. Словно он схватился за раскалённый прут и не отпускал очень долго.

– Больно?

– Не очень.

– Надо обработать… но я не знаю чем, - тихо сказала я, держа в своих ладошках огромную руку и даже боялась притронуться к ожогу.
– Да и на теле у тебя много ран…

– Завтра детка, всё завтра.

Мы легли в кровать, Курт как обычно прижал меня к себе, и я совершенно счастливая закрыла глаза.

***

За долгое время Курт впервые спал спокойно. В Канке, в редкие минуты отдыха, едва закрывались веки, веред глазами яркими вспышками проносились картины пережитого сражения, а сейчас… сейчас он чувствовал нежную ножку, обнимающую его, ручку, даже во сне гладящую по груди, и успокаивающее глубокое ровное дыхание.

Но отдохнув всего три часа, Курт открыл глаза, вспомнив, что в этом мире у него тоже есть обязанности. Аккуратно снял с себя цепкие ручки и пошёл на кухню, прихватив с собой телефон Алисы.

Набрал номер Зака.

– Алиса, что случилось?
– тут же закричали с другого конца. Курт улыбнулся.

– Это я.

– Чёрт, Курт напугал меня. Ты вернулся?

– Да. Давай коротко, как обстоят дела?

– Всё тихо, без происшествий, - ответил Зак.
– Единственная проблема: мирные маги не желают общаться со мной, и у тебя приёмная переполнена. В переносном смысле, конечно. Я сказал Хау чтобы она записывала всех, но никого не держала.

– Хорошо. Сегодня в час дня собрание. И привези мне мобильник и вещи.

– Тебе - это к Алисе?
–

уточнил Зак.

– Да.

***

Проснулась я от непривычно громкого голоса, разносившегося по моей не слишком большой квартирке словно эхо, и счастливо потянулась. Курт вернулся и, судя по его грубому тону, знакомился с изменениями, произошедшими за три месяца… но не в шесть утра же? А хотя ладно, у меня на сегодня запланировано куча дел, так что пора вставать.

– Алиса, а кофе нет?
– услышала я, как только открыла глаза.

– Нет!

– И сыра нет? Алиса, как ты живёшь без сыра?
– возмутился Курт, хлопая дверцей холодильника.

– Как могу, так и живу.

То, что уже почти три месяца я придерживаюсь жёсткой экономии и покупаю лишь те продукты, что были жизненно необходимы, рассказывать не хотела, но по тому, как изменился взгляд Курта, мои мысли небыли для него великой тайной.

– Детка, почему ты не обратилась к Саху?

– С какой просьбой мне надо было к нему обратиться?
– огрызнулась я и отвернулась.
– Курт, я не хочу это обсуждать. Мне моей зарплаты хватает, только за квартиру был долг о котором я не знала, вот и не рассчитала немного.

– Долг?
– он схватил свой мобильный и начал ожесточённо тыкать в него пальцами, по всей видимости, намереваясь устроить кому-то разнос.

– Не надо, - дотронулась я до его руки и развернула к себе.
– Обними меня, пожалуйста, я так соскучилась…

– Девочка моя. Твоя гордость порой меня поражает. Нет ничего зазорного в помощи.

– Хватит.

Курт тихо рассмеялся, а я смотрела на него, и не могла поверить в то, что он вернулся. Эти три месяца казались вечностью и не было ни дня, чтобы я не вспоминала его рук, которыми он так нахально трогал меня, глаз, насмехающихся надо мной…

– Ты изменился.

– Да?
– заинтересовался он.
– Разве что волосы отрасли, но я их обстригу уже сегодня.

– Нет, ты как будто стал старше. Появилась морщинка вот тут, - погладила я его переносицу, - и глаза стали ещё светлее.

– Цвет глаз отражает уровень силы. В юности они были светло-голубыми, а у отца чисто белыми. Он был великим.

Я улыбнулась и погладила его по белым волосам, которые хотя и были спутаны, но оставались мягкими и шелковистыми.

– Мне нужно ехать. На вечер у тебя есть планы?

– Дня три-четыре я буду занят. Нужно разгрести дела, я не рассчитывал задерживаться так долго. И Алиса… почему ты живёшь тут? Я же сказал, что ты можешь остаться у меня.

– Там не было тебя.

Он усмехнулся. А я, погладив его по плечу, пошла собираться. Речи о том, чтобы всё бросить даже не шло. И у Курта и у меня была работа, требующая к себе внимания.

– Подвезёшь меня?

Мы вышли из отела на улицу, где стояла чёрная Бугатти.

– А на чём ты сейчас ездишь?

– На трамвае, - пожала я плечами.
– Прости, мне правда жаль Феррари.