Искупление
Шрифт:
Коо, разумеется, не мог знать, что Муцухото все же появляется на рабочем месте, но только в ночное время, когда наступала долгожданная прохлада, и бедняга мог без одышки добраться до Дома искусства.
Муцухото растерянно провел глазами по нежданным посетителям и только неуклюже дернулся к столу за лежащим на нем клинком, как Амгул сообразил наброситься и свалить не без помощи Коо его тело на пол.
Муцухото рухнул на живот, Коо тут же связал его руки за спиной, при этом думая, что станет теперь с его семьей после того, как его самого обвинят
– Да что ты здесь делаешь ночью, Муцухото? – выругался Коо.
– Я работаю! А вот что здесь делаешь ты, сучий сын?! И что это за собачье вылюдье с тобой?!
Амгул и Коо переглянулись, отметив величину «высокопросвещенного» изречения управленца подобным местом, и отвечать на вопрос, естественно, не стали.
– Если хочешь еще немного пожить, отвечай, где находится полигон для изготовления ядер.
– Почеши в моем заду, гунън! – засмеялся Муцухото и тут же застонал от боли, получив крепкий удар в поясницу от младшего генерала.
– Неправильный ответ, – Амгул оставался спокойным, но на лбу все же проявились капли пота. Тем временем Коо обошел ближайшие помещения, и, удостоверившись, что никого больше в Доме нет, вернулся обратно.
– Знаешь, что ждет тебя, Татурри, за предательство? – прокряхтел Муцухото, который, несмотря на смену имени, знал, что Коо – перебежчик, ведь смена имени было необходимо для безопасности перебежчика в первую очередь, от своего клана.
– Давай без подробностей, – устало произнес Коо, который всеми душой и телом искренне не желал здесь находиться, но по воле судьбы-насмешницы собственноручно рвал свою жизнь на невосстановимые части.
Амгул оглядел все полки и ящики, забитые всяким хламом в поисках тайника. Коо указал ему на дверце в полу со сбитым кольцом, что заприметил еще раньше, и они немедля откинули деревянную крышку.
– Проклятые гунъны! – ругался Муцухото, не имеющий возможности пошевелиться. Его лицо заметно покраснело, стал задыхаться и этим самым отвлек внимание гунънов от цели. Те, вопреки обратному, поспешили к мужчине и еле перевернули его тело. Но тот к этому времени уже перестал дышать. Сердечный приступ все же настиг полновесного беднягу.
Коо констатировал его смерть после того, как нащупал отсутствующий пульс.
– Тьфу ты…, – расстроился он.
– Его все равно пришлось бы убить. А здесь хоть руки пачкать не понадобилось, – спокойно уведомил Амгул.
– Начнутся разбирательства…, – с тревогой выдохнул перебежчик.
– Мы все подчистим. Не нагоняй паники, Коо.
Двое сильных воинов кое-как усадили грузное тело Муцухото на широкий табурет и сложили руки и голову на стол, сымитировав неожиданный приступ во время работы, и спустились в погреб.
В погребе начинался узкий проход, а за ним гунъны вышли в просторное подземное помещение, где буквально несколько дней назад в действительности хранилось готовое подрывное оружие.
– Здесь нет приспособлений, указывающих на место, где бы изготавливали ядра. Это просто хранилище, – отметил Коо.
– И сам вижу. – Амгул порыскал по высоким этажеркам, на которых лежали какие-то бумаги, и попробовал найти что-нибудь полезное, и наткнулся на предписания правил использования данного вида оружия. Решил, что это будет полезным, и убрал бумаги под куртку.
Взгляд воина упал на нишу в стене в дальнем каменном углу, где вырисовывались очертания стыков. Аккуратно оттолкнул ровную плоскость, и стена поддалась. За ней мужчины обнаружили еще одно помещение, которое и оказалось тем самым полигоном по изготовлению.
– Найти бы все полигоны до единой…, – вырвалось у Амгула, когда он удовлетворенно прятал свертки с указаниями на этапы изготовления с подробным указанием всех методов себе под куртку.
Они с Коо постарались предусмотреть все детали, покидая Дом, чтобы запутать тех, кто станет заниматься выяснением обстоятельств смерти хозяина.
Коо выполнил условия Амгула, поэтому воин отпустил своеземца, напомнив об обязательном молчании. Сам же он вернулся в амбар с мыслями, что завтра же покинет Миццу официально. Нет, не для отвода внимания от себя. Почему-то он это решил сделать для Коо, а точнее для его дочери. История этой девочки затронула невидимую струну милости его души, что его самого это очень удивило. Но решение было принято, и Амгул лег спать в ожидании первых лучей солнца над Адияко.
***
Видимо, сказалось и утомление, и некоторое внутреннее удовлетворение от удачного расклада событий по поискам, что Амгул не смог оторваться от объятий крепкого сна, и проснулся от того, что его разбудила Хатисай.
– Как ты мне надоела…, – пробурчал воин, когда увидел сидящую у края его постели стройную, тонкую фигуру Хаты.
Ранние лучи прозрачно алого солнечного света ложились на ее русые пряди и озолачивали волосы на кончиках, словно этот свет исходил от нее самой. Кожа на ключицах и на руках так же светились этим свечением, а глаза, словно вода, заставляли приглядеться к своему в них отражению, как это обычно делают люди, когда оказываются на берегу озера с чистейшей водой.
Амгул почувствовал, как его детородный орган отреагировал на присутствие противоположного и весьма привлекательного пола. Воин ненароком дернул плечом, чтобы отвлечь себя от этого традиционного утреннего желания.
– Хозяин Дома искусства – Муцухото – умер ночью от сердечного приступа, – тихо и без эмоций объявила девушка, чем вызвала быстрое пробуждение своенравного постояльца.
– И зачем ты говоришь об этом мне? – просипел он, уставившись на нее своим привычным прищуром от яркого света, от которого его бледная кожа смотрелась еще более бледной.
– Его брат – Мацухото – допрашивает местных о возможных странностях в Миццу среди жителей. В Доме искусства помимо следов Муцухото обнаружились и другие. Сейчас они в школе у Нигаханы читают официальное письмо о Вашем назначении.