Искупление
Шрифт:
Алкоголь и музыка быстро сделали своё дело. Мы очень быстро забыли про игру. Пили, пританцовывали в так музыке, хохотали. Наш маленький кружок увеличивался ежесекундно. Ранее ребята оккупировали всю крышу, разбившись на небольшие группки. Но с моим появлением у барной стойки, начали мигрировать. Скоро около стойки было не протолкнуться. На то, чтобы налить по кругу всем страждущим, испытывающим невероятную жажду, требовалась целая бутылка водки — те самые пол-литра. Звучал весёлый тост в шутливом тоне, и десятки стопок опрокидывались. Ну и дальше по новой.
От алкоголя никто не отказывался.
— Ты ж не пьёшь, — прищурился я. — Я точно помню.
— Сегодня можно, — она улыбнулась и решительно стукнула стопкой.
Ну, я ж не её мама. Потому и не стал запрещать. Налил водки в стопарик и сока в стакан. Строго-настрого наказал пить залпом, а затем сразу запивать, не закусывая всякой ерундой типа шоколадки или лимончика.
Бедняжка сломалась очень быстро. Нет, не до состояния зависания над унитазом. И не до состояния, когда дама становится своей очень близкой подруге не хозяйка. А до состояния словесного поноса. Водка с пары-тройки стопок полностью уничтожила Викины комплексы, а алкогольные пары разогнали тараканов в голове. Впервые на моей памяти она не пряталась в уголке, не молчала и слушала, а хохотала и выговаривалась. Выговаривалась так, будто у неё накопилась масса такого, чем она не могла ни с кем поделиться. И, рассказывая про свою жизнь, она, наконец-то, не стеснялась.
К её поведению матёрые дядьки отнеслись с пониманием. Это было так прелестно: нелюдимая девочка 25-и лет отроду скорее всего впервые напилась. Все обменивались с ней шутками, слушали её смех, пытались поддеть лёгким подколом, и ржали, когда она отвечала тем же. Даже когда она начала откровенно флиртовать с одним мужчиной из огромной компании, никто не увидел в этом ничего зазорного.
Даже я не увидел, хоть был первым, кто понял, с кем она флиртует. Видимо, она это делала впервые в жизни. Потому что мне, когда услышал первый комплимент, он показался крайне странным. Она сказала, что, хоть многие с ней не согласятся, я очень хороший человек. Не всем было понятно, что она имела в виду и куда клонит. Но когда комплименты продолжились, на лицах моих более трезвых товарищей появилась умилительная улыбка.
Улыбка не сходила и с моего лица. Но немного по другой причине.
Есть такое выражение: плавать, как топор. Все знают, что оно означает. Так вот: Вика флиртовала, как кувалда. То есть тонула намного быстрее, чем тонул топор.
Я слушал, посмеивался, хвалил её направо и налево за игровой скилл и прекрасный характер. Принимал неумелые комплименты и немного опасался того, как она будет чувствовать себя завтра. Всего всё равно не сможет забыть, несмотря на алкогольную интоксикацию. Что-то да вспомнит. И тогда задумается на тем, как неуклюже приставала к лидеру клана.
— Потанцуешь со мной? — взгляд Вики немного помутнел. Она пыталась его сфокусировать, но удавалось плохо.
— Похоже вам, болтливый лекарь, хватит водку трескать, — я усмехнулся, отобрал
— Ничего я не пьяная, — уверенно заявила она.
Неожиданно нашему примеру последовали многие. В армии тестеров дам было немного. Но они присутствовали среди медперсонала. А потому парни расхватали всех доступных девчонок и выкатились на импровизированный танцпол. Диджей оценил ситуацию верно. Кивнул на кивок Николая и запустил медленный танец.
— А я не умею, — Вика смешно надула губки и доверительно посмотрела на меня снизу вверх.
— А я умею, — уверенно соврал я и, наверное, ляпнул лишнего. — Отточил скилл на балу.
Этой фразы Вика не оценила. Вновь попыталась сфокусировать взгляд и даже нахмурила бровки, видимо вспомнив нечто не особо приятное.
Но я быстро сообразил, где прокололся. А потому, едва заиграла медленная мелодия, обнял не очень стройный девичий стан и крепко прижал к себе.
— Ой, — неловко ойкнула Вика. — Ты такой сильный.
Я сжал губы в полосочку, чтобы не засмеяться.
— Угу. Поддубный отдыхает!
— Кто?
Я не выдержал и смешно хрюкнул. Пьяная Вика меня забавляла. Я плотнее обхватил её талию и повёл. Держал левую руку крепко и не давал вырваться. Вика следовала за мной, но мне казалось, музыку уже не слышала. Я не отрывал от неё глаз, видел пухлые красные щёки и расширенные зрачки. Она старалась контролировать свои движения и даже ротик приоткрыла от усердия.
— Мне как-то странно хорошо, — прошептала она и разместила голову на моём плече.
Я продолжал вести уже в таком положении, старательно отгоняя прочь мысли, что девчонка в таком-то возрасте может быть… может быть… нетронутой. Нет, если смотреть на то, как выглядела эта девчонка по прибытии в общежитие, вполне возможно поверить в такие расклады. Это странно, конечно. Но реально. Кто захочет секса с забитым, неуверенным в себе тюленем? С тюленем, внутри которого сидит «серая мышь». Уставший дальнобойщик, может быть. Да и то не факт.
Но я немножко не понимал: неужели никто не смог рассмотреть что-то внутри этого тюленя? Неужели никто не увидел доброго и покладистого характера? Может, видел кто. Я ж не знаю наверняка. Но всё её поведение — неумение пить, неумение флиртовать, неумение танцевать — говорило о том, что происходящее сейчас на крыше ей чуждо. Может, всё это она уже видела, может участвовала. Но вряд ли такой вид отдыха доставлял ей удовольствие. Видимо, тут дело не в самом отдыхе. А в том…
До меня дошло, в чём дело. Вернее, в ком. Не просто ж так она не отходила от меня ни на шаг, не просто ж так стала единственной, кто оставался до конца во время кризиса, не просто ж так старалась помогать во всём. Хоть она никогда ни о чём не просила, ничего не требовала, сейчас я окончательно понял, чего она хочет. Она хочет от меня взаимности. И только от меня, ведь даже набралась смелости выпить водки. Выпить для того, чтобы перестать контролировать эмоции.
Музыка закончилась. Почти весь танец мы промолчали. Судя по тому, что её голова не покинула моё плечо, даже когда диджей нажал «стоп», Вику молчание совсем не волновало. Ей хватало просто быть рядом и слушать стук моего сердца.