Искупленный
Шрифт:
Надо же было сказать что-то не то.
Его спина поднимается и опускается, когда он делает глубокий вдох.
— Не делай этого.
— Чего не делать?
— Не начинай относиться ко мне так, будто я теперь другой, — шепчет он.
Мое тело замирает от прерывистого хрипа в его голосе. Даже после того, как он солгал мне, мое сердце болит так, что невозможно продолжать злиться на него. Только не сейчас, когда он выглядит побежденным, измученным какими-то мыслями, которые его гложут.
— Я ношу его так каждую ночь,
Как я могу заставить грусть в его голосе исчезнуть?
Думай, Хлоя, думай.
— Никто не должен выглядеть так хорошо, как ты, нося ребенка. Ты рискуешь тем, что яичники женщин взорвутся по всему миру, — восклицаю я, представляя, как рой эмодзи с изображением фейспалма плывет вокруг моей головы.
Что я могу сказать? Нет лучшего способа снять неловкость, чем сделать комплимент мужчине. Их эго, подобно изголодавшимся растениям, нуждающимся в солнечном свете.
Я ловлю его ухмылку, прежде чем он выходит из комнаты. Бум. Достижение разблокировано.
Я нисколько не лгу. Смотреть, как Сантьяго таскает Марко — высшее наслаждение для глаз. Забудьте о прессе и мускулистых руках. После такого зрелища я просто не могу смотреть на мужчин, держащих на руках маленьких детей и целующих их в лоб. Сантьяго официально возглавил мой секс-список.
Ладно, кого я обманываю? Он и есть список.
Я следую за ними, очарованная тем, как Сантьяго передвигается с помощью своего устройства. Сантьяго ходит медленнее, звук стабилизатора эхом отражается от стен его дома. Он по-прежнему ловко управляется с устройством, похожим на костыль, и явно чувствует себя комфортно в своей среде. Честно говоря, он более грациозен, чем я, а у меня обе ноги твердо стоят на земле.
Он останавливается.
— Я практически чувствую твой взгляд на себе.
— Прости. Я слишком любопытна для своего же блага, — я краснею. Я благодарна, что стою позади него, потому что последнее, что мне нужно, это показать ему, как я волнуюсь.
— Поверь мне, я прекрасно знаю.
— Как это называется?
— iWalk (прим. пер. протез). Это то, что мне нравится носить, когда я не хочу проходить через хлопоты и дискомфорт ноги, — он продолжает идти.
Что-то подсказывает мне, что простое признание о боли и дискомфорте сильно выбило его из колеи. Это первый раз, когда он говорит мне о своей инвалидности не как о чем-то постыдном, а как о факте. Я чувствую, что хочу поощрять в нем больше такого.
Уф. Он прав. Я слишком любопытна, и это может меня ранить.
Я скрываю свое удивление.
— Это самая крутая вещь, которую я когда-либо видела. Марко прав. Ты — Железный человек.
Спина Сантьяго сотрясается от беззвучного смеха.
— Тебе стоит посмотреть на другие мои гаджеты и штуковины.
— Я не знаю, является ли это намеком на то, что не относится к категории PG.
Сантьяго ворчит
— Ты не захочешь от меня ничего, кроме PG6, — он входит в свою спальню, оставляя меня в коридоре.
Я делаю паузу, чтобы перевести дух. Почему этот человек так бесит? И что еще хуже, почему я хочу изменить его восприятие себя? Он солгал, Хлоя. Ты здесь только для того, чтобы помочь Марко, а не узнать больше о его дяде.
Вот так я каждый раз попадаю в неприятности. Я думаю, что могу исправить испорченных людей, а в итоге они становятся такими же, как моя мама — разочаровывающими и страдающими хронической аллергией на стабильность.
Я захожу в его спальню. Свет полной луны проникает через большое окно, направляя наши движения. Сантьяго несет Марко в ванную и помогает ему почистить зубы.
Эстетика комнаты соответствует хозяину: темные цвета и немногочисленные памятные вещи. В его пространстве нет ничего, что помогло бы мне понять человека, который здесь живет. Честно говоря, это довольно грустно. Комната Сантьяго совсем не похожа на мою спальню дома, которая наполнена всем, что я люблю в этом мире. Воспитание в приемной семье заставило меня ценить каждый дюйм пространства, превращая место, где я живу, в дом.
Посреди комнаты возвышается мужская кровать с балдахином и огромным матрасом. Я не поддаюсь искушению запрыгнуть на нее и проверить пружины.
— Ночевка? — бормочет Марко, опустив глаза.
— Сегодня ты спишь со мной, — Сантьяго помогает ему устроиться в середине кровати, темные одеяла поглощают его.
— Хлоя. Останься, — Марко похлопывает по кровати рядом с ним.
Я перевожу взгляд с кровати на Сантьяго. Он не смотрит на меня, предпочитая сосредоточиться на своих руках. Спасибо за ничего.
— Я собираюсь посидеть на диване в гостиной еще час на случай, если я тебе понадоблюсь, — я двигаюсь к выходу.
— Нет, — хнычет Марко.
Я пытаюсь сопротивляться. Проклятые дети с их грустными глазками. Как кто-то может им отказать?
— Ты не против? — я смотрю на Сантьяго.
Пожалуйста, возражай. Скажи, что это плохая идея, и давай закончим на этом.
Он качает головой.
Ублюдок.
Я ворчу про себя, дергая за шнурки кроссовок и срывая их. Забраться в кровать Сантьяго — это не что иное, как незабываемый опыт. Матрас сделан из магической пены, и я вздыхаю, когда мое тело погружается в мягкую негу.
Сантьяго придется нанять кран, чтобы поднять меня, потому что я никогда не покину эту кровать.
Марко прижимается ко мне и кладет голову мне на грудь.
— Мама держала меня вот так, — он берет мою руку и кладет ее себе на спину. — Tio — Дядя ты тоже, — он делает то же самое, похлопывая по кровати, которая засосала меня.
Сантьяго смотрит на меня и заметно сглатывает.
Я ухмыляюсь. Как тебе теперь это нравится, предатель?
Его руки сжимаются перед ним, образуя два тугих шара.