Искушение Анжелики
Шрифт:
Среди лесистых берегов ветер спал, и лодка еле-еле поднималась вверх по течению. Англичанин спустил парус и сел за весла. Вскоре он направил лодку к тенистому берегу, заросшему ивой и ольхой. За ними шли вперемежку сосны, дубы, клены и буки, составляя теплый летний смешанный лес. Дыхание моря сюда не доходило. Летали дикие пчелы.
Моряк спрыгнул по колено в воду, подтянул лодку к берегу и закрепил ее.
— Можете выходить, — сказал он бесцветным голосом. — Приехали.
— Так мы же должны быть в Голдсборо сегодня же вечером! — закричала вне себя Анжелика. — Этот чертов англичанин сведет меня с ума… Он… Вы…
Она не находила слов, чтобы высказать
— Вы неразумно поступаете, Джек Мэуин, — начала она, заставляя себя успокоиться. — Вам известно, что в этих местах бродит беспощадный охотник на англичан барон де Сен-Кастин, и если он со своими индейцами эчеминами нападет на нас, я вряд ли успею ему внушить, кто я, и все мы отправимся на тот свет.
— Вы слышите, что она говорит вам, damned fool note 24 ,
Note24
Чертов безумец. (англ.)
— вставил бродячий торговец. — Здесь полно французов и индейцев. Мы без оружия. Вы что, хотите чтобы нас всех поубивали?
— Высаживайтесь, — повторил Мэуин самым невозмутимым тоном.
Мистер Уилаби, медведь, с удовольствием выполнил команду. Ему очень понравились запахи земли. Где-то поблизости должен быть дикий мед. Он встал на задние лапы и, довольно урча, принялся точить когти о ствол сосны.
Со вздохом подчинились и другие пассажиры. Место ничего хорошего не предвещало. Все были подавлены.
Все внимательно следили за действиями Мэуина. А тот, порыскав вокруг, опустился на колени у подножия дерева и начал руками раскапывать землю.
— Что он делает?
— Может, у него здесь клад зарыт?
— Очень может быть. В этих местах зарыта добыча многих пиратов.
— Эй, Мэуин, чертов негодяй, — закричал ему бродячий торговец. — У тебя клад в каких монетах — в испанских дублонах, в португальских эскудо или в серебряных песо?
Не отвечая, моряк продолжал раскапывать. Сняв слой прошлогодних листьев, он разобрал и отбросил решетку из прутьев, затем — слой мха и камней. Наконец, из глубины норы он вынул довольно большой сверток, завернутый в старую шкуру и клеенку. Затем достал сверток поменьше и, держа его в руках, встал, явно довольный.
— Well! note 25 . Ждите меня здесь, — сказал он. — Я скоро вернусь. А вы пока можете перекусить. В ящике есть еще немного сыра, хлеба и бутылка вина, что дала мне мистрис Мак Грегор.
Он так был рад, что нашел на месте свертки, что стал почти любезным. И повторил:
— Wait just a minute note 26 !
И исчез в зарослях ивняка. Анжелика сперва поговорила со спутниками, призвала их к терпению и вернулась к лодке забрать провизию. Подкрепиться было необходимо. Место казалось уединенным и пустынным. Если они не задержатся здесь слишком долго, они смогут уплыть до того, как дикари почувствуют их присутствие.
Note25
Хорошо! (англ.)
Note26
Подождите минутку. (англ.)
Нервничать было бесполезно. Надо было смириться с капризами и характером хозяина лодки. Если
Анжелика вернулась к спутникам и с помощью Сэмми разложила на плоском камне порции для каждого. В молчании начали есть. К концу обеда, подняв голову, чтобы попросить передать ей вино, она увидела, что все англичане, бледные, разинув от страха рты и широко раскрыв глаза, смотрели все в одну точку за ее спиной. С великим трудом заставила она себя оглянуться и посмотреть, откуда исходит опасность.
Под ивами с длинными золотисто-зелеными листьями, трепещущими на ветру, стоял иезуит в черном одеянии.
Глава 9
Первым желанием Анжелики было встать и защитить перепуганных англичан от пришельца. Вторая мысль: поискать глазами на нагрудном кресте священника рубиновый камешек, примету отца д'Оржеваля. Рубина не было. Значит, это был не д'Оржеваль.
Монах в черной сутане, неподвижно стоявший в тени, был высок и строен, гладко выбрит, с длинными темными волосами до плеч. Белые брыжи и высокий воротник подчеркивали сильную длинную шею, черты лица его были благородны и изысканны. Одна рука была опущена, другая покоилась на груди, придерживая крест с распятием, висящий на черной шелковой тесьме, и как бы указывая двумя пальцами на его вершину.
Темные глаза его смело смотрели на окаменевших от страха людей и, казалось, готовы были пригвоздить их к земле как загипнотизированных зверьков.
Наконец он вышел из тени деревьев и стал приближаться к ним по освещенному берегу. Тут она заметила, что из-под его обтрепанной и помятой внизу сутаны выглядывают ступни босых ног. Где-то она уже видела эти ступни.
— Hello! my fellom, how do you do? — раздался голос Джека Мэуина. — Dont you recognize me note 27 ?
Note27
Хэлло, друзья, как поживаете? Не узнаете меня? (англ.)
Оторопевшие Анжелика и англичане не смели произнести ни звука: им показалось — о, колдовство или галлюцинация! — что эти слова были сказаны монахом.
Иезуит продолжал приближаться к ним, а они пятились к реке, пока не очутились у самой кромки воды.
Видя их испуг, он остановился.
— Итак, — продолжал он по-английски, с легкой усмешкой, — клад, который я только что выкопал, был всего лишь бедной монашеской сутаной, оставленной здесь перед отъездом, восемь месяцев тому назад.
И, обратившись к Анжелике, он добавил по-французски:
— Вы тоже удивлены моим превращением? Мне казалось, однако, что я давал вам повод для подозрений.
— Мэуин, — пробормотала она, — вы — Джек Мэуин?
— Он самый. Но я же и отец Луи-Поль Мареше де Верной, член Ордена иезуитов. Вот так при случае чертов англичанин может превратиться в проклятого француза и даже в самого ужасного паписта.
Тень усмешки пробежала по его лицу.
Он объяснил:
— Прошлой осенью мой наставник поручил мне секретную миссию в Новой Англии. Это переодевание в моряка — лишь одно из немногих, к которым мне пришлось там прибегнуть, чтобы не выдать себя и выполнить задание. Слава Богу, вот я и вернулся жив и невредим в нашу французскую Акадию.