Искушение чародея (сборник)
Шрифт:
И вот теперь, когда его перестали ждать, Кин вернулся. Почти не изменившийся, по-прежнему серьезный, деловитый, немного уставший. Анна боялась даже подумать о том, какой она видится ему. И, конечно же, не могла не думать об этом. Злилась на себя саму, а потом на него, и снова на себя.
Они стояли на балконе и смотрели друг на друга. Нет, они не молчали, а разговаривали без слов, одними глазами:
Почему ты тогда не взял меня с собой?
Ты же сама понимаешь, что это невозможно.
Понимаю. Но почему
Но ведь ничего такого и не было.
Было другое. Более важное. Почему ты не понял, что это важно?
Он не выдержал ее укоризненного взгляда и отвел глаза. Всего на одно мгновение. А затем снова попытался оправдаться:
Но ведь я же все-таки вернулся.
Потому что я вам понадобилась.
Не только поэтому. В конце концов, вы с Жюлем справились бы и без меня.
Но ты быстрее уговоришь меня помочь вам. Вы же всегда торопитесь.
Он обреченно вздохнул, признавая поражение:
Да, мы опять торопимся.
Анне вдруг стало жаль Кина, и она ухватилась за возможность переменить тему. И заговорить, наконец, вслух:
— А что будет, если Акиплеша откажется вернуться?
Кин покачал коротко стриженной головой.
— Не откажется. Он же прекрасно понимает, что мы не оставим его в покое.
— Почему?
— Он слишком многому у нас научился. И не сможет не применять новые знания. Тем более в такой момент, на сломе эпох?
— А что за момент? — удивилась Анна.
За всеми своими переживаниями она не успела об этом подумать.
— У них там сейчас 1237 год. Понимаешь, что это значит? Батый уже идет на Русь. Акинфий не сможет остаться в стороне. И что бы он ни сделал, это изменит ход истории.
— И что тогда?
— Ничего. Мы просто не дадим ему такой возможности.
— В каком смысле?
— Во всех. Мы готовы на любой шаг, если в нем возникнет необходимость.
— Даже на убийство?
— Даже на убийство.
Анна удивленно и недоверчиво взглянула на Кина, словно ожидая, что он заберет страшные слова назад.
— Нет, ты не сделаешь этого. Не сможешь переступить через себя.
— Смогу, — спокойно возразил Кин. — Ведь смог же я…
Он не договорил, но Анна прочитала окончание фразы в его глазах:
Ведь смог же я отказаться от тебя.
Она опустила голову. Возразить на это было нечего. Как не было теперь и возможности отказаться от уготованной ей роли.
Для «высадки» Жюль с Кином выбрали рощицу километрах в двух от города. Место укромное, неприметное, и далеко идти не нужно. Опыт двадцатилетней давности ничем не помог, Анна не устояла на ногах, ушибла колено и едва удержалась от выражений, не подобающих супруге почтенного варяжского купца.
Жюль настоял на том, чтобы она даже не пыталась выдать себя за местную жительницу. Первые же произнесенные слова выдадут ее с головой. А здесь, как ни крути, порубежье, край неспокойный. Того и гляди за
Анна поднялась с травы, отряхнула широкую юбку. Разумеется, пришельцы из будущего не сомневались в ее согласии и все приготовили заранее — и белое, расшитое незамысловатым узором платье с непривычно длинными, спадающими почти до земли рукавами, и головной платок с серебряным обручем, и янтарное ожерелье. Даже сапоги на этот раз пришлись ей впору. Все-то у них продумано и просчитано, только вот Акиплешу они раскусить все равно не смогли.
Ну да ладно, не время сейчас злорадствовать. Анна огляделась по сторонам — вроде бы все тихо-спокойно — и, не выходя из рощицы, неспешно побрела к городу. Солнце пока припекало несильно, над головой шуршали листья, с берега Волги сквозь редкие стволы берез и осин пробивался приятный, освежающий ветерок. Где-то неподалеку отсчитывала века кукушка. Такая благодать, что хоть жить здесь оставайся. Если только не вспоминать о том, что здесь произойдет меньше чем через год.
Вскоре за деревьями показался бревенчатый детинец на вершине крутого холма. Где-то здесь семьсот лет спустя будет проходить знаменитая Чкаловская лестница, но сейчас вверх вела лишь узкая извилистая тропинка. Впрочем, в крепость Анна заходить не собиралась. Если Акиплеша еще не уплыл из города на какой-нибудь торговой ладье — а Кин с Жюлем не сомневались, что он поступит именно так, но надеялись перехватить его раньше, — то искать его следует на торгу возле пристани. У него попросту нет другого выбора, как прибиться к свите богатого купца. В одиночку путешествовать по здешним краям небезопасно. И без всяких татар хватает воинственных соседей — булгары, эрзя, черемисы. Да и свои ушкуйники немногим лучше. Так что без покровителя Акиплеше никак не обойтись. И еще раз прав Жюль: проще всего ему будет представиться знахарем, травником. И показать свое искусство труда не составит, и вопросов будут меньше задавать. Знахарь — он и есть знахарь, человек не от мира сего.
Анна обогнула холм и без труда отыскала торжище. Оно мало чем отличалось от привычных вещевых рынков — те же прилавки, палатки, навесы, та же праздно шатающаяся толпа. Сам городок был невелик, но на торг, как водится, собирались крестьяне со всей округи. Анна не без труда отыскала ряды, где торговали женскими украшениями и прочей необходимой каждой красавице мелочью, и на ломаном языке, больше всего похожем на то, как говорили фашисты в фильмах про войну, начала осторожно выспрашивать: «А у кого здесь лучшие румяна? Кто может вывести с лица бородавку? А нельзя ли где-нибудь раздобыть приворотное зелье?»
Получасовые поиски привели ее к белому матерчатому навесу, под которым сидел тучный, круглолицый, наголо обритый человек в пестром халате. Конечно, так сильно Акиплеша измениться не мог, но все, с кем Анна успела переговорить на торжище, упорно отправляли ее именно к этому торговцу. Если кто-то и пригрел недавно объявившегося в городе знахаря, то только он. И Анна твердо решила для себя, что не уйдет отсюда, пока не вытянет из толстяка всю правду.
При виде богатой клиентки торговец попытался вскочить на ноги, а вернее, сделал вид, что пытается. Угодливая улыбка чуть не расколола его потное лицо пополам, и торговец запричитал, немного растягивая слова: