Искушение чародея (сборник)
Шрифт:
Порода отступала под напором чумарозца, и вскоре взглядам археологов открылась небольшая ниша. Громозека первым заглянул в неизвестность и вдруг громко присвистнул.
— Ничего себе! Иди-ка сюда, ребенок.
— Что, если это ловушка? Я считаю, нужно вызвать патрульный крейсер и перевезти артефакт на Землю. — Громозека прошелся перед кораблем туда-сюда. — Ты закончил Вундук?
— Да. В общих чертах, — брахионит отключил сканер.
— И что там?
— Внутри нет полостей, тоннелей, кают. Только камень или что-то очень похожее на камень.
— Источники энергии, провода, металл, хоть что-нибудь?
— Ничего, —
— Вот видишь, Громозека, ничего страшного, — заулыбалась Алиса, — летали себе по космосу эстеты-скитальцы, разбрасывали обелиски с оттисками человеческих ладоней.
— Отцу твоему что я потом скажу? — не сдавался археолог.
— А ты не говори.
— Я не скажу — Вундук настучит.
— Я бы попросил, — от обиды в безупречной космолингве брахионита прорезался неожиданный акцент, — мне ваши предположения очень удивительны. Я даже не имею честь знать уважаемого профессора Селезнева.
«А я знаю профессора Селезнева? — подумала Алиса. — Что мне на самом деле известно об отце? Что он классный, добрый и самый лучший? И вот развелся с мамой. Теперь пропадает в постоянных командировках. Родители и раньше подолгу бывали вне дома, но теперь их отсутствие стало каким-то безнадежным, окончательным». От внезапной осязаемой пустоты в квартире, от странных снов и шорохов она и бежала на Меркурий.
Девушка подошла к нише. Сомнений не было, прямо посреди углубления в толще монолита отпечатался след узкой человеческой ладони.
Что бы сказал Зеленый, окажись он здесь? «Это добром не кончится!» Но его здесь нет. Он сейчас с отцом где-то в джунглях Эвридики ловит самку малого дракончика. Хорошо, что они вместе. Впрочем, Зеленый все равно не согласился бы встречаться с Громозекой.
Алиса решительно шагнула вперед и приложила ладонь к впадине. Вернее, попыталась приложить. Умный скафандр утончился насколько мог, но все же не дал возможности уместиться в оттиск.
— Не получается, — Алиса повернулась к археологам, — нужно без защиты.
— Даже и не думай! — испугался Громозека — Ты представляешь, какая здесь атмосфера? А радиация? А температура?
— Я сяду на сервировщик, — придумала Алиса, — у него поле защитное. Мне скафандр совсем снимать не нужно. Только ладонь освободить.
— Запрещаю! — прогремел ученый.
Но Алиса уже позвала робота и уселась на его плоскую спину. Ни дать ни взять Европа на быке.
— Ты почему не слушаешь? А вдруг это опасно? — негодовал чумарозец.
— Да не беспокойся Громозекочка, ну что может со мной случиться на Меркурии в двадцать первом веке? Я в вашей экспедиции единственный человек. Это же судьба, — Алиса подмигнула обеспокоенному гиганту, — и потом я уже взрослая девушка.
— Вы земляне и взрослые точно дети, — вздохнул археолог.
Алиса на сервировщике подъехала к корпусу корабля, так что защитное поле робота совместилось с корпусом, и потянулась к углублению. Ткань скафандра отхлынула, обнажая ладонь. Девушка приложила руку к обелиску, и та полностью совместилась с углублением. Опять ничего не случилось. Камень холодит ладонь. В наушниках бушуют помехи, что-то ворчит Громозека.
— Не работает, — Алиса вздохнула. А мнилось-то, что сейчас, как в фантастических романах, откроется дверь к тайнам вселенной. Она отняла руку от камня и вернула скафандр на место. — Послушай, Громозека, может, это розыгрыш? Может…
И тут корабль ожил.
Глава вторая
Письмо
Ночью прошел дождь. У метро «Смоленская» натекла огромная лужа. Коля стоял на самом краю разлива и смотрел вниз. Оттуда, из глянцевитого водного зазеркалья, таращился на него загадочный двойник.
Задумчиво смотрю в оконное стекло На капель дождевых бездумное движенье. Из мокрой темноты на мир взирает зло, И сумрачно мое-чужое отраженье… [2]2
В произведении использованы стихи поэтов-инфоромантиков.
Нет, антипод с оттопыренными ушами не был зол. Скорее насмешлив. У него там, в зазеркалье, все шло хоть куда. Деньги, работа, определенность. А здесь…
Агенты Московского Института Времени вышли на него через четыре года после памятных событий с космическими пиратами. Предложили сотрудничать. Сказали, что парадокс исключен, так как он знает о будущем и даже был там. Вроде как прописал себя в континууме. Консультант АА — так значилась его должность в табелях. АА — значит аборигенная агентура.
Задачи были простые, если не сказать скучные. Выйти на Калининский проспект с портфелем в руке и прогуливаться полтора часа. Или сесть в метро и проехать по кольцу два круга. В это время микроскопические роботы собирали потребную для будущего информацию.
Куда веселее было встречать агентов Института Времени, устранять мелкие недочеты в одежде, консультировать по языку и нравам современного общества. Большинство разведчиков говорили на безупречном литературном русском. Приходилось просвещать их насчет сленга, помогать с акцентом. Помнится, Коля потратил немало сил, объясняя группе молодых исследователей субкультуры хиппи, что значит «аскать на стакан» и «как трипать до Петрограда на собаках». А сразу после хиппи прилетел Лев Рэмович, который по легенде был родом из Одессы. Словописи ученого позавидовал бы сам Папа Сатырос. Одессит категорически отказывался говорить просто, и переубедить его оказалось задачей нетривиальной.
После окончания школы Коля, к удивлению и радости родителей, вступил во владение квартирой своего соседа Николая Николаевича. Пожилой агент явился подписывать документы и слишком долго знакомил сменщика со своим «штабом». «Внешнюю дверь сильно тянуть на себя не нужно, можешь замок повредить», «Вечером на пятнадцать минут обязательно проветривай — плесень образуется», «Кактус не поливай, а «декабриста» — обязательно, и только теплой водой», «Соседский кот иногда на балкон приходит, дай ему рыбки» и так далее. Потом Николай Николаевич долго стоял на кухне, смотрел в окно на весенний сквер и шептал: «Двадцать лет. Только подумайте… двадцать лет». Когда пришло время уходить, старик вырвал из блокнота листок и принялся что-то черкать карандашом, неудобно привалившись к стене и придерживая коленом неустойчивую коробку с моделью фрегата. Потом передал лист Коле и сказал, по какому адресу нужно доставить послание. Затем вошел в помещение с машиной времени и, не прощаясь, захлопнул дверь. По инструкции доступа к машине у Коли не было. «Чтобы не множить вероятности», — сказала Полина. После консервации точки доступа в подвале старого дома это был единственный портал в центре Москвы.