Искушение для грешника
Шрифт:
Я ничего такого и не имею в виду. Поднимаю, на Раевского невинные глаза, продолжая водить пальчиком вдоль ствола, обрисовывая вновь проступающие венки. Тело мое пресыщено, но мне очень нравится то, какая власть над Олегом у меня появилась.
– Эля, если ты думаешь, что я сейчас не способен завалить тебя и еще разочек хорошенько отодрать, то ты ошибаешься, – угрожает он мне, срывая на рык, когда подушечка пальца касается уздечки. – Я долго ждал…
Серьезно? Долго? Мы знакомы чуть меньше двух недель!
А ты, оказывается, сильно
Чуть сжав, обхватываю двумя пальцами основание члена, потом накрываю ладонью бархатистую мошонку… Мышцы живота Раевского напрягаются, дыхание тяжелеет. Вот, что значит, держать мужика за яйца! Мне нравится!
Уже смелее зажимаю в кулаке ствол и провожу вверх-вниз, на головке выступает прозрачная капелька.
Психанув, Олег вскакивает я постели.
– Ну ты и зараза! В душ!
И мелькая голыми ягодицами, он скрывается за пределами спальни.
Похихикав, смеживаю веки и собираюсь еще немного поваляться, однако, неожиданно к моему лицу прикасается что-то мокрое и холодное. В испуге распахиваю ресницы и вижу рыжую усатую морду.
– Ути, мой сладкий, – я мгновенно попадаю в плен голубых глазок и розового носика. – Так ты все еще тут?
Запускаю пальцы в мягкую шерстку. Котямба выглядит намного лучше. Он распушился, у него округлились мордочка и пузико. Почесывая ему шейку, обнаруживаю на нем противоблошиный ошейник с медальончиком-биркой, на котором имя коти и телефон Олега. Кто-то решил оставить зверюгу себе?
– Так ты у нас Эклер? – умиляюсь я. Котенок, еще потыкавшись в меня носом, начинает настойчиво меня лизать в щеку. Шершавый котячий язык это такое… Катя говорила, что коты вылизывают человека, чтобы доминировать над ним. Господи, такой маленький, а все туда же. Все в этой квартире хотят надо мной доминировать!
– Ну пойдем посмотрим, что мы можем тебе найти вкусненького в чужом холодильнике.
Поднимаясь, спохватываюсь: во всех прочитанных мной исторических книгах, где после брачной ночи вывешивали простыни, упоминалось некое кровавое пятно. И удивляюсь. Учитывая, как больно мне было, то удивительно, что следов почти нет. Только на внутренней стороне бедра, но все равно, надо бы выгнать Раевского из душа. А пока смело подбираю футболку, которую он скинул в самом начале, и, нарядившись, хватаю Эклера и иду на кухню.
Теперь, когда глаза не застилает гнев, я обращаю внимание, что пребывание кота в квартире очевидно. Когтеточки разных форм, разбросанные игрушечные мышки и дразнилки, корзиночка для сна…
– Кто-то растопил ледяное сердце Раевского, а? – чешу я проныру за ухом.
На кухне же становится понять масштаб трагедии, случившейся с Олегом. Целый угол заставлен мисочками с угощеньями на любой самый взыскательный кошачий вкус. Хмыкаю и подпихиваю рыжего нахлебника к еде, а сама прислушиваюсь к шуму воды в душе.
Не знаю, как закончится сегодня, но стоит от него получить как можно больше.
Оставив котишку набивать себе
– Привет, – говорю я обернувшемуся ко мне Олегу и снимаю футболку.
Глава 53. Планы и заблуждения
– Эля, моя выдержка не бесконечна, – сурово отчитывает меня Раевский, когда я шагаю к нему под струи воды.
– И никому не нужна, – заявляю я, поворачиваясь к нему спиной и невзначай потираясь ягодицами о его пах.
– Стоит отложить дальнейшее хотя бы до завтра, – не так уверенно, как ему бы то хотелось, говорит Олег, сжимая мою попку.
Но я не уверена, что это завтра у нас есть, поэтому просто снова поворачиваюсь к нему, обнимаю за шею и тянусь за поцелуем. Трусь об него грудью с напрягшимися сосками, прижимаюсь кудряшками к воспрявшему члену, кусаю за нижнюю губу и добиваюсь своего. Жадный поцелуй становится мне наградой.
Решив сегодня позволить себе все, я смело охватываю рукой стояк Раевского и ласкаю, как умею. Мне просто нравится к нему прикасаться. Плотный, толстый, слегка бархатистый на ощупь, он напрягается в моей руке и тыкается в центр ладошки головкой.
Я прокладываю дорожку из поцелуев по мощной шее, мускулистой груди и опускаюсь ниже, рисуя кончиком языка неведомые знаки на плоском животе. Оказавшись на коленях, прижимаюсь к члену щекой и поднимаю глаза на Олега.
– Эля, ты играешь с огнем, – предупреждает меня Раевский, но я по заострившимся чертам лица вижу, что он не хочет, чтобы я останавливалась.
Лизнув на пробу, я обхватываю губами головку и посасываю. Мой неумелый минет, кажется, находит своего поклонника. Олежа кладет руку мне на затылок, и, судя по сжимающим мои волосы пальцам, ему все нравится. И я смелею.
И понимаю, что так увлеклась, что не заметила даже не только, что ноги затекли, но и что сама я завелась всерьез.
– Девочка моя, – Раевский поднимает меня и стискивает в объятьях.
– Я хочу тебя, – просто говорю я, и у него вырывается вздох.
– Черт, что ты со мной творишь… – почти стонет он и целует меня.
На контрасте с огненным поцелуем, его прикосновения к киске очень мягкие и нежные, даже какие-то робкие, что меня только раздражает. То он не хочет меня жалеть, то боится прикоснуться.
Я впиваюсь в него поцелуем, посасываю язык, царапаю ногтями, и он сдается.
Закинув мою ногу себе на бедро и потискав попку, он аккуратно погружается в меня и замирает, услышав мое шипение.
– Не смей останавливаться! – ругаюсь я и от бессильной злости кусаю его в плечо.
– Сама нарвалась, – рявкает Олег и, усадив меня к себе на талию, прижимает к стене.
Все, что происходит потом больше напоминает сумасшествие. Меня наказывают за своеволие, а я с наслаждением принимаю наказание, не испытывая ни капельки сожаления. Саднящие ощущения в дырочке отступают, и остается чистый восторг.