Искушение для грешника
Шрифт:
– Договорились.
Не думаю, что Лютаев обманет меня из-за такой мизерной суммы.
Впрочем, стоит мне выйти из импровизированного буфета, как я тотчас натыкаюсь на него. Сначала мне даже кажется, что он под дверью стоял.
Макс рассчитывается со мной, не отходя от кассы. Он посматривает на меня с нечитаемым выражением лица.
– Я тут краем уха услышал, ты кошку хочешь завести?
– Вообще хочу, но это не очень просто для меня, – тоскливо отвечаю я. – У родственников аллергия, а со мной котямба может откинуть лапы с голодухи. А что?
–
Глава 49. Почти лысый, к горшку приучен
– Ну… я подумаю, если почти лысый…
Что-то странное: элитное, но бесхозный. Макс только хмыкает.
Выполнив все сегодняшние дела, я с тоски устраиваю дома генеральную уборку, что не так-то легко в условиях квартиры археологического складского типа.
Зато уматываюсь я на совесть и засыпаю, едва перейдя в горизонталь.
Утро начинается поздно и сумбурно. Меня поднимают звонком из «МедиаФэшн». Что-то у них там сдохло, или заказ какой-то срочный поступил, но мне надлежит сегодня поработать на благо своей фирмы.
Съёмки проходят в лучших традициях: вся орут, истерят, осветитель забыл половину отражателей, разнорабочий порезал леской ладонь. Я дерганная, злая и грязная заканчиваю сессию с нервным тиком. Что тут скажешь? Осень – у всех обострение.
В такие дни, как сегодня, я с желчью вспоминаю свои иллюзии в начале карьеры о том, что работа фотографа – синекура, и что нет в ней никаких стрессов. М-да, знала бы я.
Я уже пакуюсь, когда мне звонит Смолина.
Что ещё? Я вроде всё уже сделала для студии…
– Привет, Эля! Ты сейчас где?
– В павильоне на Мичурина. А что?
– Могу я попросить тебя об одолжении, если у тебя, конечно, есть полчаса?
– Что случилось? – уточняю, не спеша признаваться, что я абсолютно свободна.
– Тут такое дело, – мнется Карина. – Ты про кошку говорила, и я про тебя сразу вспомнила…
– Ты там рыдаешь, что ли? – спрашиваю, потому что голосу Карины придушенный какой-то.
– Котика одного надо спасти. Может, возьмёшь?
– Ой, – напрягаюсь я. – А взрослый уже, что ли?
– Да, – она задумывается. – Крупненький уже, и вот оказался никому не нужен.
– Слушай, есть же приюты, – сдаю я назад.
– Да мы обзвонили уже. Всё переполнено. Даже за деньги не берут.
– Себе возьми, – предлагаю я. Думается мне, что Каринка не должна отказаться спасти животину.
– Не могу, у меня собака! Да и отлучиться у меня сейчас не получится. Забери его, пожалуйста, хоть на передержку. Мы поищем другого хозяина, но вдруг приживётся, – всхлипывает Карина.
– О господи! Только не реви, – сдаюсь я. – Где там твой кот? Но это всего на пару дней! Черт, у меня даже лотка нет! Стой, а он вообще гадит, куда положено? Он кастрированный, я надеюсь?
– Кхе… – закашливается она. – Не уверена, но, если что, сама кастрируешь потом. К лотку вроде приучен. Ты не переживай, я как занятия отведу, мы тебе
– Ладно, – вздыхаю я. – Так где твоя кошачина? Откуда вызволять?
– Я тебе сейчас адрес пришлю. Или даже лучше, я тебе сейчас такси вызову! – и она быстренько отключается.
Видимо, боится, что я передумаю.
Ну люди и сволочи! Завели кота, потом он оказывается им не нужен!
«Тебя ждет белый Рено двести сорок пять, он до подъезда довезет. Квартира двести девять», – пишет Карина. – «Будь с ним поласковее».
Бедный кот, наверно, владелец полная скотина. Ну ничего, я ему тоже хозяина поищу. Может, даже Катька возьмёт. Кот всяко лучше, чем Краснов.
Пока еду в такси, накручиваю себя до того, что решаю во что бы то ни стало кота оставить себе. Давно же хотела! А чтобы ему и не грустно было, и второго возьму. Или даже двух! Квартира большая.
Вот и близится моё будущее старой девы с сорока кошками.
Раз так карта легла, нечего отступать от намерений. В двадцать пять первые три кошки, к сорока пяти годам соберу себе котоферму, перестану брить ноги и будет мне счастье.
В темноте я не сразу вижу, куда меня доставляет такси, поэтому это становится для меня неприятным сюрпризом, когда я уже из него выхожу.
Пентагон. Чёртов дом!
Блин, и подъезд тот же.
Когда выясняется, что нужная мне квартира на том самом этаже, во мне просыпается легкая подозрительность. На всякий случай отбиваю Карине молнию: «Какая говоришь, квартира?» Ответ: «Двести девятая». Ну ладно, может, и впрямь совпадение. По моим воспоминаниям, Раевский живёт в соседней двести десятой. И хотя на меня накатывает паника, я вспоминаю всхлипывания Смолиной, и все решаюсь завершить миссию. Сложно поверить в какую-то подставу со стороны Карины. Заберу зверюгу и шустро домой, пока не наткнулась на Олега.
Собственно, я на него не натыкаюсь.
Тут нужно подобрать другое слово.
Но цензурных у меня нет.
Не успеваю я нажать на дверной звонок, как распахивается соседняя дверь, и этот бугай хватает меня и под мои вопли взваливает на плечо. Игнорируя мои протесты, Раевский затаскивает к себе.
Ногой захлопнув дверь, он несет меня внутрь квартиры.
– Отпусти меня! – луплю я его куда придётся, но тыл у Раевского что его бронированная дверь.
Олег меня не слушает, только по дороге стаскивает с меня кроссовки и отвешивает шлепок по заднице.
– Я не к тебе пришла! Мне нужен кот!
– Это я и есть, – он сваливает меня на постель.
– Это ты, что ли, за деньги никому не нужен? К туалету приученный, возможно, кастрат? – зло шиплю я, барахтаясь на постели, чтобы повернуться.
– Какой я кастрат, ты сейчас узнаешь, – Олег одним движением стаскивает футболку.
– Ага! Сейчас прям! Бегу, волосы назад, – мне удаётся сползти с кровати.
Но мой бросок в сторону выхода из спальни пересекается. Секунды, и я в захвате намертво. Так и знала, что он какими-то единоборствами занимался.