Искушение для искусителя
Шрифт:
Из дневников Асмодея
Мы с Никой вышли из «В гостях у Вели» и остановились около одной из кадок. Я повернулся к ней и столкнулся с полным недоумения взглядом. М-да, кажется, я совершенно выбил ее из калии.
– Ника, я понятия не имею, где ты живешь, – объяснил остановку.
Девушка стушевалась.
– Простите. Идемте.
– Идем.
На самом деле я был ужасно зол! На себя. На этого Оливера. И даже на Нику! Язык чесался спросить, зачем она вообще связалась
Хар, выглядит так, словно я пытаюсь убедить в этом сам себя!
А дочка Евы, красная до корней волос, послушно семенила рядом, даже не подозревая о том, что творится в моей голове. И это хорошо. А то убежала бы в Рай от неожиданного внимания Верховного…
– Мы пришли, – ворвался в мои мысли тихий голосок.
Я поднял взгляд на дом, у которого мы остановились. Низкий, приземистый, с покатой крышей и выкрашенными в серый цвет стенами. Все те же резные ставни на окнах. Та же тяжелая дубовая дверь. И те же маленькие статуи на огненной лужайке.
– Все в порядке? – насторожилась Ника, видимо что-то увидев в выражении моего лица.
– Ты живешь в старом доме отца?
И зачем спросил? Вижу же, что да.
Я ни с чем не перепутаю дом, к которому волок Еву после нападения. И даже глубокой ночью в тусклом свете узнаю ступеньки, на которых разговаривал с Иером об этой взбалмошной душе.
– Да. Съехала от родителей не так давно, – растерянно ответила чертовка.
Но я едва ли ее расслышал, погруженный в воспоминания. О первой встрече, о наших вечных пикировках, о последнем разговоре…
Я тряхнул головой, отгоняя тени минувшего, и повернулся к Нике.
– Ты позволишь? – взглядом указал на ее левый бок.
– Давайте хотя бы в дом зайдем, – тихо попросила она.
– Нет, – резко отказался я. Но, заметив испуг на ее лице, тут же мягко объяснил: – Ника, мне не нужно тебя раздевать. Я поставлю печать через ткань.
Что-то промелькнуло в ее глазах. Что-то похожее на смесь облегчения с сожалением. Но она быстро отвела взгляд и кивнула:
– Хорошо.
Я аккуратно приобнял девушку, положив правую руку на ее ребра слева под грудью. И с удовольствием вдохнул сладковатый цитрусовый запах, идущий от ее волос. В штанах внезапно стало тесно, и я едва не зарычал. Эта чертовка странно влияет на меня. Пробивает все мои барьеры и уничтожает многовековую выдержку.
Я всегда умел владеть собой. А сейчас…
– Готова? – шепнул на ушко, с трудом поборов желание прикусить чудесную маленькую мочку. Потом поцеловать чувствительное местечко в основании шеи и дальше плечо… Ррр!!! Да что ж такое?!
– Да… – тем временем выдохнула она.
Я слышал, как быстро бьется ее сердце. Чувствовал, как она напряжена. Поэтому обнял ее второй рукой, крепко прижав к своей груди.
– Носи мою печать с гордостью, Ника Иерон Искуриус, – скороговоркой пробормотал и начал творить.
Девушка йокнула и обеими руками вцепилась в мое предплечье. Но уже через секунду взяла себя в руки и расслабилась.
– Готово, – я все же позволил себе оставить быстрый поцелуй на ее шее.
– Спасибо… наставник, – откликнулась она, мягко убирая мои руки.
– Теперь тебя никто не посмеет обидеть, – «да и тронуть, без моего разрешения, не посмеют» – чуть не добавил я, но сдержался.
– Спасибо.
– Увидимся завтра на лекции.
Ника не ответила. Моя новая подопечная задумчиво ощупывала ребра. А я, при виде этого зрелища, тихо ругнулся и поспешил убраться подальше. Понятия не имею, что в ней такого. Но рядом с ней я постоянно на грани.
Прогулка по Аду нисколько не способствовала прояснению моих мыслей. Я снова и снова думал о Нике. О том, как приятно прижимать ее к себе, вдыхать ее запах…
– Асмодей!
– Ох, хар! – ругнулся я, судорожно пытаясь сообразить, как лучше поступить.
– Верховный, мне нужно с тобой поговорить! Стой!
Я остановился. Схватил Еву за талию и перенес нас к ней домой.
– Какого…
– Ева, ори на меня в своем доме, а не посередине улицы! – перебил я. – Пожалей остатки моей репутации!
Бывшая душа бросила на меня взгляд, в котором читалось что-то типа «а я смотрю, ты совсем головой поехал» и рассмеялась.
Я выдохнул. Значит, она еще не знает о печати. Значит, в ближайшее время она не полезет меня душить. А она ведь может. Ева в гневе – это что-то!
Любимая женщина Иера отсмеялась, поправила волосы и велела:
– Пошли на кухню, Ас.
Я не рискнул спорить.
Мы быстро пересекли холл, обошли широкую центральную лестницу и завернули в темный служебный коридор. И спустя полминуты оказались в рабочей зоне.
Чертовка быстро разогнала всех слуг и сама принялась заваривать чай.
Я уселся за столик у стены и стал ждать.
Ева изменилась. Повзрослела. Даже заматерела что ли… И внутренние изменения оставили свой отпечаток на ее внешности. Черты лица стали немного острее. Взгляд… К былой красоте и проникновенности, добавилась странная смесь из суровости и скрытых переживаний.
И я даже знаю, каких переживаний.
Даже став чертовкой, Ева сохранила человеческие взгляды и оберегала Нику, как ни одна мать в Аду не стала бы…
– Вот, – она поставила передо мной чашку и вазочку с вареньем и села рядом.
Меня снова накрыла волна воспоминаний. И откуда только взялась эта сентиментальность? Неужели спустя столько веков начал-таки стареть?
– Учти, Верховный, снова опрокинешь варенье – убирать будешь сам, – улыбнулась Ева, явно тоже вспомнив нашу первую встречу.
– Слушаюсь и повинуюсь, – подмигнул я.
Мы замолкли, наслаждаясь ароматным чаем. Ева вытащила из шкафчика какие-то конфеты. И поставив их на стол, заговорила: