Искушение Лилит

Титок Энн

 — Это почти совершенные существа, они вас не обидят. Они живут более разумной жизнью, но менее эмоциональной. Эмоции — это самое важное в человеке, может быть, поэтому вы такие интересные. Вы сотворены по-нашему подобию, а они другие… в тех творениях нет огня, нет меня…

 — И все? Я думал, ты мне много чего интересного расскажешь…

 — Я могу тебе привести пример. Есть игра такая компьютерная, там создаешь город, людей. Потом они тебе начинают надоедать, или тебе не нравится городок, ты начинаешь творить другой, более совершенный. А потом вдруг начинаешь

скучать за тем, первым городком, и понимаешь, что он самый любимый, и то, что он не идеальный, и есть его изюминка, за которую ты любишь город №1.

 — Да, это правда. А они прилетают к нам?

 — Да, прилетают, ставят эксперименты даже.

 — Ого, а как же вы допускаете взаимодействие разных миров?

 — Сначала мы хотели все остановить, но потом Творца осенила мысль, а пусть будут. Пусть это будет еще одно испытание для человека — НЛО и он. Трудно верить в то, что он есть, когда летают тарелки. Но, то, что они ставят эксперименты — это тоже грех, это сейчас проблема того мира, эти развитые существа возомнили себя богами.

 — Да, я бы усомнился в вере, если бы увидел инопланетянина, но это ведь на руки тебе?

 — Раньше да, теперь все равно…

 — Получается, что, если в существе нет эмоций, то он все равно грешит… и проблема не в том, что человек познал добро и зло, проблема в чем-то другом?

 — Проблема в лидерстве. Всем хочется быть богами, но вы… даже те миры, в которых нет меня, продержавшись немного на рациональном уровне, потеряли меру, им нужна власть…

Есть еще одно, что смущает верующих вашей планеты — это наука, но это тоже своего рода ход Творца, и мое оружие против вашей веры. Лишь истинный верующий найдет всему объяснение и знает, что есть лишь Бог, остальное — это провокация неверия. К тому же хочу тебе сказать, что летающие тарелки, объекты, которые видят многие люди, зачастую не инопланетного происхождения... ваша наука не знает границ и находится на этапе великого открытия, которое уничтожит вас.

 — Да, а он так все продумал... только сам усложняет себе жизнь... зачем делать такие испытания человеку?

 — Все просто: он ищет избранных, тех, кто закроет глаза на все искушения и скажет, что нет ничего, кроме истинного Творца, конечно, его разум — невозможно достичь, и я уступаю ему в этом. Но зато я владею эмоциональной силой, чувствами. Бог – это великий ученый, который продумал этот мир до мельчайших подробностей. И когда ваши ученые делают открытия, они считают, что нашли объяснение материального мира, но материальный мир — это проекция, всего лишь образ очень сложному духовному миру…

Глава 34

ГРЕХ

 — Пожалуй, последний вопрос... для меня он самый важный, — он как-то растерянно взглянул на Лилит и замолчал.

 — Ну, продолжай, — потребовала богиня.

 — В чем мои грехи, и как я должен был поступить?

Лилит

усмехнулась, она ждала этого вопроса.

 — Ты отрекся от своего брата…

 — Брата? Это причем? Ты сама не любишь таких как он! Ты же знаешь, что он этого заслуживает. Мне противно думать о нем, — с раздражением говорил Грацкий.

 — А ты пытался ему помочь? Ты даже не знаешь, что с ним теперь.

 — И что же с ним?

 — Это уже не важно.

 — Если начала говорить, то уж, пожалуйста, скажи.

 — Хорошо, так и быть скажу. Твой брат, он умер... от СПИДа.

 — Ну, вот... как я мог ему помочь, если мой брат был нетрадиционной ориентации? Доигрался, вот и получил то, что заслужил.

 — Ты должен был быть рядом, когда ему нужна была помощь.

 — Когда? Какая помощь. Он больной извращенец, который наслаждается совокуплением с мужиками.

 — А ты знаешь, почему он таким стал?

 — Нет, мне это неинтересно.

 — Вот видишь... а ведь, если бы ты вник в суть проблемы, то осознал, что в том, что он стал таким, есть и твоя вина.

 — Я здесь не причем, я пытался его избавить от этого наваждения.

 — Ты кричал на него постоянно, и бил. Ты не спрашивал.

 — Хорошо, тогда расскажи мне, что я должен был сделать? — спросил Грацкий.

 — Я расскажу, как это случилось, а что ты должен был сделать — думай сам.

 — Ну, давай рассказывай.

 — Он был в третьем классе, а ты был в десятом. Рядом с вами жил замечательный сосед Юрий Петрович.

 — Да, помню. Он заботился о нас.

 — Конечно. Особенно о твоем брате. Твои родители уехали как-то в отпуск, вообще они часто у вас были в разъездах. Так вот, помнишь, они уехали первый раз без вас двоих на море?

 — Да.

 — Ты должен был заботиться о брате. А ты вечерами сдавал его соседу и уходил гулять. А мальчика уносил спящим от Юрия Петровича. Ты знаешь, что на самом деле происходило?

 — Нет, но я, кажется, догадываюсь, — и из глаз его побежали слезы.

 — Да, он насиловал мальчика, а потом давал снотворное. Наутро мальчику казалось, что это сон. А то, что у него все болело, ты даже слушать не хотел. А он тебе о таком сне стеснялся рассказывать.

 — Прекрати! О-о, ужас, старый урод! Потом ведь постоянно мой брат ходил к нему в гости?

 — Да, он привык к этим насилиям, и не понимал, что с ним происходит, а вам не рассказывал.

 — Так значит, виноват я?

 — Да, ты! Теперь ты понимаешь наконец-то…

В этот момент Алексей смотрел обезумевшими глазами на Лилит. Он плакал. Он искренне плакал.

 — Лилит, умоляю, дай посмотреть на него, когда он был еще жив.

 — Хорошо, но прежде ответь, есть ли у тебя еще вопросы?

 — Я больше ничего не хочу, только к брату, я такое совершил…

Лилит жалостливо посмотрела на него и, привстав с кресла, пошла в белую пустоту. Он пошел за ней. Когда туман развеялся, то они увидели комнату, похожую на больничную палату. Грацкий узнал своего брата, который сидел и держал за руку человека, лежащего под капельницей.