Искушение Лилит
Шрифт:
— Я знаю.
И начал продолжать:
— Как ты могла так со мной поступить? Ведь ты единственная с кем я здесь с самого начала, я верил тебе, я слушал тебя, ты была моей советчицей, была моим нутром. И ты меня предала. Ты нарушила запрет, который я поставил! Чему ты ее научила?
— Прости, я всего лишь показала им правду. Разве это не справедливо?
Перебив, Он спросил:
— Какую правду? Ты сама хоть правду знаешь? Ты ничего не видишь, кроме того, что видишь! Когда ты научишься смотреть? Я не прощу тебя за предательство, ты в обход меня совершила это! Ты использовала мои творения,
Я молчала, а что было говорить, если это правда.
— Ты жалеешь о содеянном?
— Знаешь же, что нет, я тоже не хочу уступать тебе, с чего ты решил, что ты имеешь превосходство надо мной?
— Я не считал, что важнее тебя, никогда... ты сделала сама такой вывод…
— Я сделала такой вывод? Хорошо, сделала, но сделала его по твоим поступкам… Не знаю о чем ты думаешь, но я не просто так увидела в тебе именно стремление показать свое превосходство надо мной! Ты заревновал, когда Адам увидел меня, и его сердце дрогнуло, если бы я сказала, что я его Творец, то он возлюбил бы меня, а не тебя! Ты хотел быть единым богом для них, забыв, что ты здесь не один их Творец.
Да, я дерзила, как могла, но я говорила то, что думала... я всегда была такой эмоциональной... эмоции у людей от меня. Он же всегда на все смотрел рационально.
Даже в тот момент, он не вспылил, а лишь сказал:
— Ты ошибаешься, может быть, когда-нибудь ты меня поймешь! Исчезни, возможно, я тебя прощу, но ты очень меня огорчила, ты же знаешь, что это совершенное создание, к которому я стремился, ты испортила все... ты обрекла мои творения на мучения, которых они бы никогда не испытывали. И я исполню свое обещание, я дарую женщине чудо, о котором говорил, но женщина всегда будет помнить, как тяжело — это чудо ей досталось. Пусть Ева плачет о легкости жизни, о заботе, которую я им давал, о моей любви… и чтобы вернуть мою любовь, и доказать веру в меня, как единственного бога, людям придется постараться... и в своих несчастьях они будут винить тебя… ты станешь тем, кем стала.
— Что ж… посмотрим, как они возлюбят тебя после того как ты изгнал их… заметь ты изгнал, не я... со мной они бы обрели наслаждение беззаботной жизни, которая наполнена любовью…
— Развратом, а не любовью... ты не знаешь, что такое любовь…
— Я не знаю, что такое любовь? Я лишь знаю, что ты боишься любви, ты избегаешь ее... а жаждешь превосходства над всем и всеми… Мне надоело, что ты боишься поддаться чувству любви, и я не хочу быть просто твоей советчицей, и якобы твоей женой, как думают все!
— Довольно!
— Я всего лишь хотела любви, мне не нужны твои твари! — шипела я.
Разозлившись, он прогремел:
— Да, что ты знаешь о любви? Ты ничего не знаешь о любви! Ты не правду им хотела показать, а использовать в своих корыстных целях. Ты не понимаешь — ты испортила все. Уходи из царства моего, и не вмешивайся больше в мои дела. Отныне твое истинное имя исчезнет для меня, исчезнет… от тебя останется лишь ночь на этой земле и твое предательство…
— Выгоняешь меня?
Он меня выгоняет из-за людей? У нас никогда не возникало споров, сор, а тут сразу гонит… у меня внезапно зародилась ненависть
Я не верила, что он так просто может отказаться от меня.
— Исчезни с моего царства, если хочешь творить, то создай свой мир, и там дари разврат, если, конечно, сможешь сотворить, — от этих слов я вдалась в слезы.
Как я смогу быть одна, в полном одиночестве? Я не хотела ничего творить... он лишил меня вдохновения... он лишил меня общения с ним.
И прозвал он меня тогда Сатаной, то есть препятствующая ему.
— Уходи! — прогремел Он.
Последний раз, вдохнув благословенный аромат, мой свет превратился в мрак, несущий одиночество. Я медленно повернулась в сторону выхода и угрюмо проходила под цветочными арками. Цветы сохли, увядали после моего прохода. Когда я стояла перед воротами, я в последний раз посмотрела на него в надежде, что он одумается, но он лишь грозно смотрел на меня, и его лик не дрогнул…
После моего ухода, сразу же ушел Вельзевул, другие ангелы и некоторые титаны, которые так и не смогли найти себе места... они пришли к нему. Пришли те, которых когда-то он наказал, убил их детей, и сказали:
— Нас ты лишил любви, мы грешны мыслями, всегда думаем о наших половинках, мы уйдем вместе с ней, мы не достойны, быть с тобой…
— Если вы выйдете за ворота, то навсегда покинете это место.
Они, молча, отвернулись, и ушли. Итак, с царства его ушла я и несколько ангелов и титанов. Те ангелы смотрели на меня, и понимали всю мою печаль. Мы бродили по вселенной, как скитальцы. У каждого была своя боль. Я стала их покровительницей, они стали моими учениками. Так я создала свой мир, мир, где нет запрета, мир, где можно любить. Но я не представляла себе то, что любовь может стать очень сильным оружием. Он тоже это понял, но в отличие от меня он никогда этим оружием не пользовался, для него любовь — это вера, это уважение и справедливость.
Со временем я все больше понимала, что для меня любовь это только он, то есть все», — Лилит задумалась.
Грацкий после этих слов погрустнел. Он почувствовал боль и обиду, он понял, что больше никогда не почувствует той любви, которую испытал с Ангелиной. Он потерял любовь, и, наверное, навсегда. Ведь какой он конкурент самому Творцу?
— Что же было дальше? — спросил Грацкий.
— Дальше… я и мои спутники находились в постоянном изгнании, нам было одиноко. А он наслаждался своими людишками, совершенствовал их, но они все время его огорчали.
Так как я имею силу видеть многое, то я наблюдала за его творениями. Ревность к Творцу проявилась и в сыне Адама. Я задалась вопросом: человек ревнует Творца — к другому человеку? Это насторожило меня. Я понимала Каина, он стал моим любимцем, к тому же он был зачат в тот самый день, когда его родители согрешили, поэтому он считается изначально плодом греха. В тот момент у меня словно проснулся инстинкт, я понимала, почему он попал не в милость к богу, и посчитала, что я несу за него ответственность. Весь род Каина, это, словно, мои дети, порождение того самого греха… Каин вселил в меня идею…