Искушение. Книга 1. Перстень Змеи

10:15. 10 ноября 1950 года. Тибет, г. Лхаса. Дворец Потала [1] .

Вода в пруду дворцового парка казалась огромным зеленоватым зеркалом. В защищенном от холодного ноябрьского ветра парке парапет мостика, перекинутого через пруд, нагрелся на ярком солнце, и озябшие ладони жадно впитывали тепло камня. Монах, который привел Генриха к этому мостику уже ушел и теперь Харрер [2] стоял в одиночестве, грея руки на теплом парапете моста.

Кундун [3] подошел тихо, его тактичное покашливание заставило Генриха вздрогнуть.

— Извините, Генрих, но дело, по которому я послал за Вами, не терпит отлагательств.

Харрер, оглянулся и увидел рядом с собой юношу, Бога-короля. «Господи, как мальчик быстро возмужал. Угроза китайской оккупации — тяжелая ноша для парня. Ведь ему еще только пятнадцать», — грустно подумал он.

— Беды, обрушившиеся на мой народ, не прекращаются, и я не в состоянии остановить угрозу, которая надвигается на нас с Востока — молодой правитель встал рядом со своим наставником. Тишину нарушали только щелчки четок, которые он нервно перебирал, — похоже, предсказание, что Далай-лама XIII будет последним королем Тибета, все-таки сбывается.

Харрер хотел, было, возразить, но Далай-лама XIV неожиданно продолжил: «Китайские войска приближаются к Лхасе. Генрих, надеюсь, в ближайшие дни Вы покинете город, но, прежде чем это сделаете, обещайте мне выполнить одно очень важное поручение. Прошу Вас последовать за мной», — не дожидаясь согласия собеседника, он повернулся и быстро пошел в глубину парка.

Они остановились у отвесной скальной стены. Генрих отметил про себя, что в этой части парка давно не убирали опавшую листву, желто-оранжевый ковер которой совершенно скрадывал шорох шагов. Кундун раздвинул свисающие плотной завесой вдоль стены то ли корни, то ли ветви растений и просунул правую ладонь в узкую расселину в камне. Раздался хруст и шум осыпающейся каменной крошки. Харреру показалось, что в кронах деревьев пронесся сильный порыв ветра, часть скальной стены ушла вглубь, и перед спутниками предстал прикрытый растениями глубокий грот.

— Прошу, — юноша, отодвинув своеобразный полог, пропустил Харрера вперед.

После яркого света глаза не сразу стали различать внутреннюю обстановку помещения. Чтобы быстрее адаптироваться, Генрих сильно зажмурился, сосчитал до пяти и открыл глаза. Надо признаться его ждало разочарование. Вместо сказочной сокровищницы владыки Тибета перед ним открылось плохо освещенное помещение, где на грубых полках, вырубленных в скале, стояли три неказистых деревянных сундука. Возраст сундуков определить на первый взгляд было невозможно — дерево потемнело, а какие-либо орнаменты или украшения, по которым можно было что-то понять, отсутствовали. Многолетняя пыль лежала на полу и на сундуках. Видимо, в этот тайник давно никто не заходил.

— Генрих, времени у нас нет. Прошу выполнить одну очень важную для меня и для всего Тибета просьбу, — он нагнулся и смахнул пыль с одного из сундуков. Из складок монашеской одежды Кундун достал связку небольших металлических фигурок, выбрал из них одну, похожую на яка и вставил в углубление сбоку ящика, которое Генрих принял за замочную скважину. Раздался едва различимый щелчок и с видимым усилием юноша поднял крышку сундука.

Внутри ящик был обит, темной тканью, расшитой золотыми и красными драконами, которые сплетались в замысловатый узор. Видимо ткань была пропитана благовониями, острый пряный аромат которых быстро наполнил комнату. Приглядевшись, Харрер увидел на дне сундука несколько металлических цилиндров. Далай-лама достал один из них и протянул Генриху.

— Пришло время, когда не сегодня — завтра китайские войска войдут в Лхасу. Возможно, они идут за этим. Сорок лет тому назад, когда они захватили Тибет, это убежище осталось нетронутым. Сейчас, я не уверен в том, что коммунисты не найдут священные свитки. Генрих, я знаю, с какой целью Гиммлер организовал Вашу экспедицию в Тибет перед войной. Также я осведомлен о Ваших контактах с американскими разведывательными службами [4] в настоящее время. Прошу Вас, не прерывайте меня, у нас, действительно, очень мало времени. Не думайте, что мальчик-король Тибета, живущий в замке на «Крыше Мира», и рассматривающий своих подданных в телескоп не знает, кто живет рядом с ним. Я знаю о Вас даже то, что еще не случилось, но обязательно произойдет. Именно это знание и искреннее доверие к Вам объясняют наше присутствие здесь. Даже среди моих ближайших подданных единицы слышали об этом убежище, а где оно находится, теперь знают четверо.

— Итак, Генрих, — он вложил в руки Харрера металлический тубус, берите-берите, — эту вещь Вы должны вывезти из страны. Вы будете ее хранить в память о нашей дружбе. Возможно, я обращусь к Вам, чтобы забрать ее обратно, возможно, нет. Но пока она будет находиться у Вас. Могу Вам сообщить только то, что в пенале находится старинный манускрипт. Заклинаю Вас — не открывайте пенал и не пытайтесь прочесть его содержимое, иначе Вы рискуете своей жизнью. Более того, весь Мир может оказаться на грани исчезновения. В каждом из пеналов, он смахнул пыль с сундуков, — находится старинный свиток. Согласно одному из тибетских преданий, эти свитки были принесены последователями учения Бон [5] около двадцати тысяч лет тому назад из страны Олмо Лунгринг, вам европейцам, она более известна как Шамбала [6] . Их содержание — тайные знания древних, время огласки которых еще не наступило. Перед Войной эти сокровенные знания чуть не попали в руки «Аненербе» Генриха Гиммлера [7] и то, что это не произошло, я считаю истинным чудом. Если бы это произошло, мы бы с вами сейчас не разговаривали вовсе. Вероятно, само Человечество, каким мы его знаем, не существовало бы. Я рассказываю Вам это потому, что я и мои советники достаточно хорошо узнали Вас и ваше будущее. Мы уверены, что Генрих Харрер сохранит тайну хранилища.

Выражение лица юноши стало отрешенным. Он задумался, в комнате повисла напряженная тишина. Харрер, не зная, что делать со свалившейся на него нежданной обузой, перекладывал из руки в руку увесистый цилиндр. Наконец, он решился нарушить молчание.

— Ваше Величество, а что делать с остальными свитками? Если китайская армия сможет их захватить. Про себя он подумал: «Сомнительно, чтобы китайцы и мне дадут вывезти этот свиток».

Юноша вздрогнул, — не беспокойтесь, остальные тексты без этого амулета они расшифровать не смогут, даже если вскроют хранилище — он достал из стенки сундука блестящую фигурку и показал ее Харреру. Фигурка представляла собой миниатюрное изображение флегматичного яка. Мастер-ювелир, чьи руки создали эту удивительную безделушку, смог с поразительной точностью воссоздать в металле длинную шерсть животного и его угрюмую суровую меланхолию. Генриху в полумраке тайного хранилища на мгновение показалось, что глаза Далай-ламы меняют цвет то ли на голубой, то ли на зеленый. Юноша прикрепил фигурку к связке и спрятал ее в складках одежды.

— Ну что ж, нам пора! — на Генриха опять глядели знакомые глаза цвета спелого каштана.

Через несколько дней, хмурым осенним утром, завернувшись в теплое покрывало от порывов пронизывающего ветра австрийский альпинист, бывший обершарфюрер СС [8] , бывший британский пленник, бывший наставник Далай-ламы XIV, нынешний беглец и будущий известный путешественник и этнограф смотрел, как лодочник отталкивается веслом от берега. Генриху Харреру предстоял путь до места слияния рек Кийчу и Брахмапутры. Через шесть часов он должен был догнать караван с вещами, который за день до этого вышел из Лхасы. Резкий ветер иногда разрывал плотную пелену облаков и тогда Генрих мог видеть из лодки, как на солнце вспыхивают яркие пятна флагов, развивающиеся над выбеленными стенами королевского дворца. Он в последний раз помахал друзьям, которые печально стояли на берегу и сделал прощальную фотографию. Быстрое речное течение подхватило суденышко, и знакомые лица навсегда скрылись из виду.

«Надо ослабить ремни, иначе через пару часов я останусь без ноги», — подумал он. Последние дни Генрих только и думал, как спрятать на теле довольно массивный металлический цилиндр. Он понимал, что город кишит китайскими шпионами, которые будут внимательно следить за его отъездом. Пока он носил пенал в большой кожаной сумке, с которой не расставался никогда. Но везти в ней драгоценный груз было невозможно — могли проверить китайские патрули. Только утром в день отъезда ему пришла мысль закрепить цилиндр двумя широкими ремнями на ноге. Он закрылся в комнате, которая служила ему одновременно и спальней и рабочим кабинетом. Слуги могли входить в нее только после специального разрешения. Осмотрев себя в зеркало, он остался доволен. Широкие полы шубы совершенно скрывали спрятанный на ноге пенал. Теперь, даже если придется с кем-нибудь по-дружески обняться, прощаясь, никто ничего не заметит.