Искусная в любви

Бэлоу Мэри

В нем проснулось сомнение. Да, черт побери, он сказал не те слова. Но, Боже, ведь они занимались любовью.

Меньше всего он думал о пари, да и она тоже, он был глубоко убежден в этом.

– Я совсем не думал о пари, когда шел сюда вслед за вами, Виола, – сказал он.

– Тем глупее с вашей стороны. – Говоря это, Виола высвободилась из его объятий, собрала одежду и начала одеваться. – У меня была неделя, но мне не требовалось столько времени. Я могла заманить вас в постель в любой из пяти прошедших дней. Вы проиграли, лорд Фердинанд. – Виола посмотрела

на него, отбросив волосы в сторону, чтобы ее лицо оставалось в тени. – Вы чувствуете себя обманутым? Или вы считаете, что сегодня ночью вы получили от меня то, что компенсирует потерю «Соснового бора»?

Дьявол! Черт побери! Поправляя платье у плеча, на него смотрела Лилиан Тэлбот.

– Полагаю, – резко сказал он, – мы занимались любовью.

Она тихо рассмеялась.

– Бедный лорд Фердинанд, – сказала она. – Это была лишь иллюзия любви. Тем лучше для вас. Мужчины всегда верят, что их доблести в постели могут сломить оборону даже самой опытной кокотки. Для их гордости необходимо создать впечатление, что они получили столько же удовольствия, сколько дали. Я вам понравилась?

– Виола . – начал он резко.

– Я – прожженная шлюха, – сказала она. – Глупо было связываться со мной.

Так что, с ее стороны это было представление?

От начала и до конца? А он по неопытности думал, что они любили друг друга. Возможно ли это? А может быть, за всем этим она скрывает боль, которую он причинил ей, упомянув, что она выиграла пари? Фердинанд намеревался продолжить, сказав ей, что весь прошедший день собирался без всякого пари отдать ей «Сосновый бор».

Он наблюдал, как она уходила, и даже не попытался окликнуть ее или последовать за ней. Фердинанд опасался, что будет еще хуже, если он попытается исправить положение. Он так плохо разбирался в женщинах. Он ожидал, что ее позабавит напоминание об их глупом пари и она рассмеется.

Черт побери, неужели он сошел с ума?

«Утром я окажусь в унизительной ситуации», – подумал он. Самое лучшее провести остаток ночи, сочиняя речь, которая смягчит ее и извинит его. Да и важно ли, какого она о нем мнения? В конце концов, не понадобится много времени, чтобы передать ей права на имение и расписку, подписанную им самим и камердинером в качестве свидетеля. Он сделает все это до завтрака и сразу уедет. Он даже может поесть в «Голове кабана».

И не важно, что она о нем подумает.

Однако это было чертовски важно для него. И перспектива уехать и никогда больше не увидеть Виолу пугала Фердинанда.

Боже, он никогда не представлял, что может влюбиться, и никогда не хотел этого. Что за шутку сыграла с ним судьба, он влюбился в некогда знаменитую куртизанку!

Да еще как влюбился!

Пропади все пропадом!

Глава 15

Виола оставила на траве шаль и плед, но не чувствовала ночной прохлады, пока торопливо пробиралась среди деревьев по тропинке вдоль реки, пересекала лужайку и взбегала на террасу.

«Вы блестяще выиграли пари».

Она действительно выиграла его. Суть пари состояла в том,

что она соблазнит его, но с ее стороны соблазнения не было. Хотя для него это выглядело именно так. Для него все произошедшее было не чем иным, как удовлетворением похоти. А чего она ожидала?

«Любовь моя», – прошептал он ей на ушко.

Ну и что? Такого рода чепуху часто шепчут удовлетворенные мужчины. Да, Салли Дьюк была права. Не важно, какие страстные заявления делает мужчина в постели, слияние для него просто физическое удовлетворение, женщина – только средство для получения удовольствия.

Войдя в дом, Виола сразу же направилась к помещению для слуг. Фердинанд собирался дать ей дарственную на «Сосновый бор» утром. Ее выигрыш, плата за услуги, которые она дважды оказала ему у реки. Отныне она будет обязана своим домом не графу Бамберу, а лорду Фердинанду Дадли, удовлетворенному клиенту.

Нет! Ни за что!

Она постучала в дверь комнаты Ханны и тихо открыла ее, надеясь, что не испугает свою горничную.

– Не бойся, – прошептала она, – это я.

Почти те же слова он произнес несколько часов назад, вспомнила Виола и поморщилась.

– Мисс Виола? – Ханна села на постели. – Что случилось? Что он сделал с вами?

– Ханна, – сказала она шепотом, – мы уезжаем. Оденься и собери свои вещи. Если подготовишься раньше меня, приходи помочь мне, но, пожалуйста, не шуми.

– Уезжаем? – переспросила Ханна. – Когда? Который сейчас час?

– Понятия не имею, – призналась Виола. – Час ночи?

Два? Пассажирский дилижанс проходит мимо деревни очень рано, и он не останавливается, если не видит пассажиров на обочине. Мы должны успеть на него.

– Но что случилось? – Ханна пристально смотрела на нее в темноте. – Он обидел вас? Он…

– Он не сделал ничего плохого, – ответила Виола, – но, Ханна, у нас нет времени на разговоры. Мы должны поймать дилижанс. Я не могу здесь больше оставаться. Возьмем с собой лишь то, что сможем унести в руках. Я не хочу, чтобы кто-нибудь из слуг знал, что мы уезжаем.

Она покинула комнату прежде, чем Ханна успела задать новые вопросы, и поспешила в свою спальню. Никаких признаков его присутствия в доме. Возможно, он остался у реки.

Возможно, она так усладила его, что он снова уснул, с горечью подумала Виола.

Она не будет плакать. На этом свете не из-за чего проливать слезы, а особенно из-за ее собственного глупого сердца.

* * *

Удивительно, как быстро человек привязывается к новому месту, подумал Фердинанд. Он стоял у окна своей спальни, глядя на садик с вечнозелеными растениями, на лужайку и деревья за ней. За деревьями виднелся шпиль церкви в Треллике. Ему не хотелось уезжать.

Но его багаж был упакован, а сам он одет в костюм для верховой езды. Бентли только что побрил его. Пока он будет завтракать – хотя он был совсем не голоден, – его вещи уложат в карету и отправят в Лондон в сопровождении Бентли. Его конюх поедет следом на лошади Фердинанда. Сам же он будет править своим двухколесным экипажем.