Искусство малых шагов. Рассказы и хроники из жизни священника
Шрифт:
Ванда с мужем жили в двухэтажном доме еще старой постройки начала пятидесятых годов. Их квартира находилась на первом этаже, а под окном комнаты, что выходила на проезжую часть, у нее был разбит маленький садик, где Ванда каждый год высаживала цветы. Однажды Казимир пьяным схватился за нож, и только чудом ей удалось в одно мгновение, оказавшись на подоконнике, спрыгнуть в клумбу. Благо, что первый этаж и окно на счастье оказалось открытым. Эту ночь Ванда провела у нас в доме, а утром уехала в деревню к родителям. «Мама сказала: „Что же делать? Разводись с ним, дочушка. Раз он такой дурной, так он и убить может“. А мне стыдно, я же верующий человек, и брак у нас с
Стала Ванда еще чаще ходить в костел и молиться о своем Казике. А Казик и сам испугался. Понял, к чему может довести его ненависть к жене, собрал вещички и перебрался жить к любовнице.
Вот в эти самые трудные дни в жизни Ванды и случилась их первая встреча – человека и кошки. Лето сменилось осенью, задули холодные ветры и начались нудные обложные дожди. Однажды утром она, отправляясь на работу, вышла из подъезда и увидела кошку с облепившими ее котятами. Я уже не помню, сколько их там было. Видно было, что кошка только-только окотилась. Котята, еще слепые, жались к матери, а та прикрывала их своим телом от долетающих под металлический козырек холодных дождевых капель.
«Бедная, – подумала Ванда, – что ты теперь будешь с ними делать?» Хоть и жили у них в деревенском доме кошки, но у себя в квартире, еще и при Казике, Ванда кошек не заводила. Муж их не любил, да и сама женщина была к ним безразлична. А эту кошку ей стало жалко. Ванда вернулась домой и взяла картонную коробку. Подыскав для нее укромное место, посадила в коробку котят вместе с кошкой и принесла ей еды. И потом все время, пока кошка с котятами нуждались в помощи, женщина о них заботилась, подкармливала и не давала замерзнуть.
Однажды Ванда, как обычно, отправилась кормить своих подопечных, но, к удивлению, обнаружила лишь одну пустую коробку. Сперва предположила, что кто-то забрал ее кошек, но потом поняла, что котята просто уже выросли и мать увела свое семейство. Было немного обидно, что кошка «не попрощалась», но животные есть животные, решила Ванда. К тому же общение было необходимо им обеим. Забота о кошке скрашивала и ее одиночество.
Буквально на следующий день Ванда зачем-то подошла к окну, что выходит у нее на палисадник, выглянула на улицу и застыла от удивления. На кирпичной отмостке точно напротив ее окошка рядком одна к одной лежали крысиные тушки, ровно тринадцать задушенных кошкой крыс. Ванда поняла, что кошка ее таким образом отблагодарила.
В тот день Ванда вспоминала годы, прожитые вместе с мужем. Пыталась вспомнить хоть что-то, когда на проявленную к нему любовь Казик ее хоть как-то отблагодарил. Пыталась, но так ничего и не вспомнила. А животное отблагодарило. Кошки лучше людей, сказала себе Ванда. С тех пор она стала кормить бездомных котов. А вскоре уже у нее в доме проживало с десяток пушистых любимцев, остальным на улице в разных местах она выставляла плошки с едой, и делала это каждый день.
Так прошло несколько лет. Казик постарел. С его гонором и дурным характером у него не получалось ладить с людьми. Женщины, со временем понимая, что собой представляет этот внешне красивый человек, старались от него поскорее избавиться. Постаревший и поизносившийся Казик в конце концов был вынужден вернуться домой к законной супруге. Ванда приняла его, все-таки они были венчаны, но уже не как мужа, а как брата.
Поначалу Казик возмущался обилием проживающих в их квартире котов, но потом ничего, смирился и даже стал помогать жене. Я много раз видел, как, возвращаясь из костела, они вместе с Вандой шли раскладывать по мискам еду для бездомных кошек.
С тех пор прошло много лет, и мне на глаза
Единственное, в чем кошки погрешили против реальности, это длинный пушистый хвост, который они настоятельно потребовали приделать к фигуре благодетельницы. Потому как, по мнению кошек города Гусляра, у хорошего человека обязательно должен быть хвост. Если не наяву, то непременно в душе. Потому что хороший человек – это тоже немного кошка.
Я читал эту забавную фантастику и от души смеялся. Потом вспомнил покойного дедушку соседа, Ванду, ее мужа Казика, еще ту женщину, у которой жила кошка Муська, и мне расхотелось смеяться. Но не потому, что в отличие от Ксении Удаловой этим людям кошки памятники никогда не поставят. Да это и невозможно – поставить памятник каждому хорошему человеку. Нет. Просто я понял, что в реальной жизни люди счастливые «кошками» не становятся.
Один день из жизни «немолодого» человека
Октябрь, середина осени. Отпевали женщину, еще совсем не старую, чуть больше сорока лет. Она долго болела. Всё это время о ней молились, и не только в одном нашем храме, потому что любили. Но болезнь оказалась сильнее. И человек ушел. На отпевание съехалось немало народу. Отпевали ее сразу несколько священников. Отцы приехали по большей части с матушками, я был один.
Помню, как в последний раз встретив Ольгу – я назову ее Ольгой – на одном из районных мероприятий, подошел к ней, сказал несколько слов поддержки и закончил фразой: «Мы все о вас молимся». Она посмотрела на меня своими добрыми грустными глазами и благодарно дотронулась до моей руки. Я знал, что Ольга надеялась на наши молитвы, стоял рядом с ее гробом и чувствовал себя виноватым. Прости, слабые у нас молитвы. Она лежала светлая, точно ангел, а уголки ее губ слегка приподнимались кверху.
После того, как тело усопшей стали выносить из храма, народ поспешил вслед за гробом, стремясь успеть занять место в следующем за катафалком автомобильном кортеже. Я не стал садиться в свою машину и вышел на обочину в надежде, что кто-нибудь из знакомых захватит меня с собой. И мы по дороге на кладбище перекинемся с ним хотя бы парой дежурных фраз. В тот момент почувствовал, что мне этого очень недостает: услышать слово и ощутить рядом с собой тепло живого человека. Напрашиваться не хотелось, ждал, что кто-нибудь по собственному желанию остановится и пригласит меня к себе.
Но машины не останавливались. Обратил внимание, что там, где рядом с водителем находился кто-нибудь из пассажиров, он просто ехал, уставившись в свой смартфон. Никто ни с кем не общался, люди ехали молча. Понимал, что все переживают, но в отличие от меня предпочитают переживать в себе. Увидев меня, улыбались, приветственно кивали мне головами и снова утыкались в светящиеся экраны.
Я дождался, пока мимо проследует вся кавалькада машин, вернулся к своей единственной оставшейся на стоянке рядом с храмом, сел за руль и поехал на кладбище. А вскоре увидел голосующую на обочине пожилую женщину. Дорога от храма, где совершалось отпевание, пролегает через многочисленные деревни и дачные поселки, автобусы здесь если и ходят, то с большими перерывами, вот люди и вынуждены голосовать. Я остановился и пригласил старушку сесть рядом со мной на переднее сидение.