Искусство наступать на швабру
Шрифт:
— Выезжаю сию же минуту! — деловито сказал Дубов.
«Птица такая — глухарь, — думал Василий, на предельно допустимой скорости гоня свой синий „Москвич“ по сонным улицам Кислоярска. — Глухарь, а также тетерев, фазан, куропатка, вальдшнеп… Погодите-погодите: покойная Анна Сергеевна Глухарева и мифическая A.C. Куропаткина из сто двадцать второго абонентного ящика — нет ли тут какой связи?..»
Однако додумать эту мысль Василий не успел, так как добрался до мрачного здания городского морга, которым
— A покойница-то ожила, — не то с радостью, не то с сожалением сообщил доктор детективу. — Я уже собрался приступать к вскрытию, как почувствовал, что она еще дышит. Сначала сделал искусственное дыхание, но это ее в сознание не привело. Тогда я решился применить радикальное средство — понюхать жидкости из своей скляночки. Думаю — либо совсем помрет, либо оживет. И знаете, ожила!
За столь милыми разговорами они вошли в Святая Святых серапионычева хозяйства, где на разделочном столе лежала мнимая покойница — пресс-секретарь президента Республики Анна Сергеевна Глухарева, яркая блондинка в изодранном платье, из-под которого проглядывало черное белье.
— Ну, Анна Сергеевна, что стряслось? — ласково спросил Дубов, подсаживаясь рядом. — Я хотел бы немного поговорить с вами до милиции.
Собравшись с силами, Анна Сергеевна полушепотом сказала:
— Пожалуйста, не сообщайте в милицию.
— Ну, как хотите, — не особенно удивился Дубов, — но хотя бы со мной попытайтесь быть совершенно откровенны.
— Хорошо, я вам откроюсь, — прошептала Глухарева. — Они меня повесили, а потом изнасиловали…
— Кто — они? — перебил Василий. Увидев, что Анна Сергеевна вся дрожит, он снял с себя пиджак и накинул на нее.
— Благодарю вас… Это был Железякин и с ним еще какие-то головорезы.
— Тот самый Железякин?! — чуть не вскочил Дубов. Удивление детектива было вполне понятно и объяснимо — Феликс Эдуардович Железякин в советские времена возглавлял Кислоярское районное отделение КГБ, а затем, если верить слухам, «приватизировал» часть секретных документов этой организации и шантажировал ими кислоярцев, имевших несчастье когда-то сотрудничать с тайными службами. Официально же Феликс сделался бизнесменом и совладельцем ряда предприятий общепита, в том числе и небезызвестного ресторана «Три яйца всмятку».
— Да, тот самый Железякин, — прикрыв глаза, произнесла Анна Сергеевна. — Он явился ко мне домой и велел ехать с ним.
— И вы так легко согласились?
— A что оставалось делать? Мне приходится не только ездить с ним, но и выполнять разные поручения. И даже делить с ним ложе… Ах, как это мерзко! — В глазках Анны Сергеевны загорелся романтический огонек.
— O причинах вашей зависимости от Железякина я спрашивать не стану, — деликатно сказал Василий. — Сейчас меня интересуют самые последние события. Итак, Железякин заставил вас сесть к нему в машину?
— Да. Но прежде
— Действительно, труп был с завязанными глазами, — подтвердил Серапионыч и протянул Василию кусок материи.
— Брезент, — определил сыщик. — A вот и метка… о, да это же эмблема Кислоярского Сбербанка! Уж не из того ли самого мешка, что был похищен в сберкассе? И если это та же шайка, то вы, Анна Сергеевна, еще хорошо отделались.
Доктор осторожно кашлянул:
— Василий Николаич, я тут подумал — может быть, это вам пригодится. Если бы Железякин куда-то увез Анну Сергеевну с намерением лишить жизни, то не стал бы завязывать глаза. Значит, решение повесить ее, а потом изнасиловать пришло уже там, на месте…
— Да, спасибо, — кивнул Дубов. — Это очень дельное замечание. Так вам, значит, завязали глаза, и вы поехали?
— Поехали, — через силу продолжала Глухарева, — но по дороге в машину подсели еще несколько человек.
— Сколько и что за люди?
— Н-не знаю. Кажется, их было трое. Двое мужчин и одна женщина.
«Уж не участница ли нападения на сберкассу?», смекнул Дубов. A вслух спросил:
— Может быть, их голоса были вам знакомы? Например, голос женщины?
Анна Сергеевна на минутку задумалась:
— Знаете, кажется, я даже не слышала ее голоса. Но и в машине, и… и потом все время ощущала запах дешевой косметики.
— Похоже, мы вышли на след опасной банды, — радостно потер руки Василий. — Скорее бы разделаться с тем делом и заняться этим.
— C каким тем делом? — поинтересовался Серапионыч.
— A, пустяки, — уклонился от прямого ответа Дубов. — Егор Трофимыч тут подкинул одно деликатное заданьице… Ну хорошо, не будем отвлекаться. Значит, Железякин и те трое над вами надругались, а потом повесили…
— Нет-нет, сначала повесили, а потом надругались, — поправила Анна Сергеевна, и ее лицо расплылось в мечтательной улыбке.
— И где это произошло?
— В каком-то затхлом помещении. Помню, там очень неприятно пахло бензином и, по-моему, машинным маслом.
— И как вы думаете, это происходило в Кислоярске или где-то за городом? — продолжал расспрашивать Василий.
— Трудно сказать, — после долгого молчания проговорила Анна Сергеевна. — Но ехали мы довольно долго.
— И как ехали? В смысле, ровная была дорога, или вас все время бросало из стороны в сторону?
— Знаете, сначала ехали очень плавно, потом началась тряска, потом опять ровно, потом еще немного как по колдобинам, а уж потом меня вытащили из машины и повели в то мерзкое помещение. — Анна Сергеевна в изнеможении откинулась на койку.
— Анна Сергеевна, если вам трудно говорить, то закончим нашу беседу в другой раз, — поспешно предложил Дубов.
— Нет-нет. — Глухарева приподнялась. — Мне уже лучше. И я все расскажу вам! Только прошу вас, пусть все это останется между нами. И вас, доктор, тоже прошу…