Искусство наступать на швабру
Шрифт:
Василий и его спутники молча глядели друг на друга. Наконец, детектив вспомнил о записке, которую все еще держал в руке. Он посветил на нее фонариком и вслух прочел:
— «Не держите дверь открытой. Кунгурцев».
На следующий день Василий Николаевич вновь обедал в ресторане «Три яйца всмятку» почти в той же компании, что и накануне. Не доставало лишь Анны Сергеевны (собственно, она и не принадлежала к числу постоянных завсегдатаев) да инспектора Столбового, который воспользовался обеденным перерывом, чтобы после ночных приключений отоспаться прямо у себя в кабинете. Именно о ночных
— И тут разверзлась пропасть, будто врата преисподней, — неспешно повествовал доктор, прихлебывая чаек с добавкой из пресловутой скляночки, — и холм содрогнулся от адского грохота, с которым мрачные воды подземного Стикса поглотили нечестивое злато!..
— Эх, какая ценность пропала! — горько сокрушался бизнесмен Ерофеев.
— Я так понял, что это дело рук древних устроителей гробницы, — заметил Василий. — Видимо, при открытой двери нарушается воздушный баланс, или что-то еще. Да бог с ними, с сокровищами, хорошо хоть все живы остались. — Дубов внутренне содрогнулся, подумав, что случилось бы, окажись он в тот миг в потайной комнате.
— Напрасно вы, дорогой Василий Николаевич, вчера меня до конца не выслушали, — заговорила баронесса Xелен фон Aчкасофф. — Я ведь как раз собиралась предупредить вас, что в древности для борьбы с теми, кого теперь именуют археологами-некрофилами, предпринимались всяческие ухищрения, но вы свернули разговор на современные криминальные рельсы.
— Признаю и каюсь! — Василий театрально стукнул себя в грудь столовой ложкой. — Отныне, уважаемая баронесса, буду со священным трепетом внимать каждому вашему слову…
Тут раздалось характерное попискивание, и детектив с видимым неудовольствием извлек из внутреннего кармана мобильный телефон.
— Дубов слушает. A, это ты? — Заслышав голос своего верного осведомителя, сыщик хотел было по привычке попросить его, чтобы перезвонил попозже, но вспомнив, к чему привели подобные промедления в расследовании «Дела профессора Кунгурцева», решил выслушать сразу.
— Извините, я на минутку, — сказал он своим сотрапезникам и отошел к соседнему столику. — Теперь слушаю внимательно… A, вот оно что! Нет-нет, это не порода собак и не вид полового извращения, а… ну, в общем, долго объяснять, посмотри в словаре иностранных слов. Спасибо за информацию. Если что, тут же звони. Пока.
Василий сунул «мобильник» обратно за пазуху и вернулся на прежнее место:
— Только что я узнал, что господин Железякин набирает отряд водолазов-спелеологов. Не желает ли кто из вас туда поступить? Я бы и сам пошел, да дел невпроворот.
ГЛАВА ВТОРАЯ. ЦИКЛОПИДЕС СТЭПЛТОНИУМ
Как люди становятся Великими Сыщиками? Как люди вообще становятся Великими? Сие нам не ведомо. Ведь даже о детстве и юности Юлия Цезаря нам, собственно, ничего не известно. Дело в том, что первые главы трудов Плутарха и Светония, посвященные юному возрасту этого несомненно Великого Человека, утеряны. В этом чувствуется дыхание Тайны. Какой-то запредельной и могущественной. Вызов, которой может бросить, в свою очередь, опять-таки, лишь Великий Человек.
Детство и юность Василия Дубова также покрыты мраком неизвестности. Мы знаем лишь, что он воспитывался в детском доме, и судьба его родителей
Одним из первых нашумевших дел, принесших Василию Дубову славу Великого Сыщика, стало, как это ни покажется странным, дело о пропавшей швабре. Хотя, может быть, это и не столь уж удивительно, если учитывать особенности мышления простого советского человека. Когда хакер, не выходя из своей московской или питерской квартиры, проникает в компьютерную систему крупнейшего американского банка и снимает со счета миллион, то простого советского человека охватывает законная гордость за соотечественника, утершего нос зажравшимся буржуям. Но когда у бедной уборщицы крадут швабру — орудие ее героического труда…
Именно это прискорбное событие и стряслось в Бизнес-Центре. Засидевшись допоздна у себя в кабинете, Василий там же и заночевал, а утром его разбудил стук в дверь. На пороге стояла уборщица Фрося, и вид у нее был самый что ни на есть бедовый — как раз такой, какой обычно и бывает у человека, у которого пропала его любимая швабра.
И Дубов решительно принялся за поиски. Он внимательно обыскал сначала второй этаж, где находилась его сыскная контора, а затем и первый. Фрося со священным трепетом наблюдала за действиями Василия. A тот глубокомысленно произнес:
— Чувствую, что мы на верном пути. И если швабру не вынесли из здания, то круг поисков сужается.
C этими словами он решительно направился на третий этаж, где до недавнего времени располагалось комсомольское начальство, а теперь — наиболее «крутые» фирмы, которые, за небольшим исключением, возглавляли все те же вожди комсомола. Потому-то и обставлен третий этаж был несколько шикарнее, чем первый и второй: в вестибюле, куда выходила парадная лестница, стояли несколько мягких стульев, еще не «прихватизированных» новыми старыми хозяевами, а на всей протяженности длинного коридора имелся даже сделанный из больших пластмассовых квадратов подвесной потолок. Для чего его установили, толком никто не знал — вероятно, чтобы не ударить в грязь лицом, если нагрянут делегации зарубежных дружественных (или не очень) молодежных организаций.
В вестибюле, развалясь на диванчике, курил компьютерщик Женька из газеты «За ваше здоровье», редакция которой находилась в бывших апартаментах первого секретаря. Так как Женька проводил на трудовом посту чуть не все ночи, то Дубов решил поинтересоваться — не заметил ли тот чего-то необычного?
Женька почесал в голове:
— Тут был на улице большой шум — какие-то девицы подрались.
— Странно, а я не слышал, — протянул Василий. — И что за девицы?
— Известно какие, — хмыкнул Женя, — те самые… Постой, — потушил он окурок о малахитовую пепельницу, — проходил тут ночью один незнакомец.