Искусство наступать на швабру
Шрифт:
Войдя в пустынное фойе, Василий Николаевич застыл в нерешительности, но ему на помощь пришла старушка, мирно вязавшая чулок за окошечком полупустого гардероба:
— Поторопитесь, молодой человек, через час мы закрываемся.
— Да нет, — смутился Дубов, — я по другому вопросу. Мне нужно уточнить кое-что насчет… э-э-э, насчет археологических исследований.
— А, ну так вам лучше всего поговорить с тетей! — радостно воскликнула пожилая билетерша, дремавшая в дверях зала номер один — «Древнейшие поселения на территории Кислоярской Республики». И, спохватившись,
— С Тамарой Михайловной, — добавила гардеробщица. — Я вас проведу. Маша, а ты пока присмотри за вешалками.
«Какой же древней старушкой должна быть эта самая Тамара Михайловна, если даже столь почтенные дамы зовут ее тетей?» — размышлял Василий, следуя за гардеробщицей по длинной анфиладе не очень обширных залов, которые когда-то были классами гимназии, а двери из одного в другой проделали, очевидно, когда ее преобразовывали в музей.
— Скажите, а что, Маша — это племянница Тамары Михайловны? — на всякий случай спросил детектив у своей провожатой. Та весело рассмеялась:
— Да нет, просто мы ее тетей зовем. Уж не знаю, отчего так пошло — тетя и тетя… А она совсем еще и не старая.
«Тетя… Погодите, ведь на дискете тоже упоминалась какая-то тетя, — припомнил Василий. — Неужели я на верном пути?..»
Тамара Михайловна, моложавая дама интеллигентной внешности, скучала за огромным столом, заваленном какими-то бумагами и альбомами, и явно была рада появлению незнакомого молодого человека.
— Свешникова, — поднявшись из-за стола, представилась директриса.
— Дубов, — галантно поклонился гость.
— А, так вы, стало быть, тот самый художник-авангардист, который…
— Нет-нет, я всего лишь частный сыщик.
Легкий испуг промелькнул в глазах Свешниковой:
— Вот оно как! И чем обязана?
Василий решил брать быка за рога:
— Видите ли, уважаемая Тамара Михайловна, после трагической смерти известного вам профессора Кунгурцева…
— Он умер? — воскликнула директриса. — Какой ужас…
— А разве вы не слышали? Убит в поезде, следовавшем из Кислоярска в Прилаптийск.
— Бог мой, этого не может быть, — прошептала Тамара Михайловна. — Кто мог такое сделать?..
— Вот это нам и предстоит выяснить, — ответил Дубов. — Но убийцы Кунгурцева принялись за его кислоярское окружение. Минувшей ночью бесследно исчез профессор Петрищев, и не исключено, что теперь на очереди — вы!
— Да, все это очень странно, — задумчиво промолвила Свешникова. — Простите, не знаю вашего имени-отчества…
— Василий Николаевич.
— Ну так вот, Василий Николаевич, нынче ночью ко мне домой неожиданно позвонил профессор Петрищев, но разговор прервался, едва начавшись. Я думала, что он перезвонит, потом сама пыталась к нему дозвониться, но безуспешно.
— Возможно, за профессором пришли как раз в то время, когда он звонил к вам, — кивнул Василий. — А теперь я выскажусь более прямо. Говоря об окружении Кунгурцева, я имел в виду прежде всего тех, кто был в курсе его раскопок в некоей гробнице восемь лет назад.
— А почему вы считаете,
— Потому что Кунгурцев перед смертью успел оставить записку, в которой предупреждает Петрищева об опасности и просит его связаться с вами, — терпеливо объяснил детектив.
— Там так и написано? — удивилась директриса.
Василий усиленно засоображал: «Если я скажу, что в записке значилось „сходи к тете“, то госпожа Свешникова от нее открестится так же, как Петрищев от „анахорета и любителя костей“». Врать Дубов не любил, поэтому ответил уклончиво:
— Я не помню, как там было написано дословно, однако профессор Петрищев действительно пытался с вами связаться, а затем бесследно исчез. Не хочу вас пугать, уважаемая Тамара Михайловна, но у меня нет никакой уверенности, что и вы уже находитесь у кого-то «под прицелом». Так что установить истину — в наших общих интересах.
— Ну ладно, — решилась Свешникова. — Чем я могу вам помочь?
— Расскажите, что вам известно.
— Вообще-то ничего…
— Но зачем-то звонил вам профессор Петрищев? Да еще посреди ночи.
— Видите ли, Василий Николаич, у меня хранятся кое-какие материалы по экспедиции профессора Кунгурцева. Возможно, Степан Степаныч хотел, чтобы я их перепрятала понадежнее?
— Не исключено, — согласился Дубов. — Но мы имеем дело с мощной преступной организацией, для которой нет ничего невозможного. И уж если они поставили перед собой некую цель, то для ее достижения отыскать какие-то перепрятанные бумаги — самое плевое дело.
— Что же делать? — побледнела Свешникова.
— Тамара Михайловна, покажите мне эти материалы, — попросил Дубов. — Если вы мне не доверяете, то позвоните в милицию инспектору Столбовому или его коллеге Лиственицыну, они вам подтвердят мои полномочия. Я веду это дело в контакте с официальными органами.
— Да нет, я вам верю, — чуть смутилась госпожа Свешникова. — Прошу вас.
Вслед за директрисой Василий прошел во вторую, смежную с кабинетом комнату, обставленную более по-домашнему, если не считать допотопного сейфа в углу. Апартаменты Тамары Михайловны оказались до странности похожими на его собственную сыщицкую контору, где тоже имелось помещение побольше, для приема посетителей, и поменьше — «для себя».
Директриса извлекла из сейфа папку-скоросшиватель и протянула Василию:
— Вот тут материалы по гробнице. Извините, на вынос дать их я вам не имею права, но можете ознакомиться тут же, на месте.
— Благодарю вас. — Василий расположился за столом и нетерпеливо раскрыл папку.
— Не буду вам мешать, — сказала Свешникова. — Если что, я у себя в кабинете.
Оставшись один, Василий приступил к изучению содержимого папки. При этом он с удовлетворением отметил, что все материалы были строго упорядочены, а страницы пронумерованы. Несколько удивило то, что сразу за титульным листом «Гробница неизвестного кисляцкого правителя, открытая проф. В. П. Кунгурцевым в 19** году», шла сразу пятая страница.