Искусство наступать на швабру
Шрифт:
Доктор поспешно допил остатки чая, и все трое покинули зал ресторана.
Ровно в шесть вечера отворилась дверь, и, совсем как несколько дней назад, в сыскной конторе появились Софья Кассирова и Серапионыч. Как и в прошлый раз, доктор поддерживал поэтессу под руку, а лицо госпожи Кассировой выражало египетскую муку.
— Добрый вечер, Василий Николаевич, — голосом умирающего аллигатора произнесла Софья. — Добрый вечер, госпожа… — Эти слова относились к Чаликовой, которая,
— Госпожа Чаликова, — представил Дубов Надю. — Помогает мне вести ваше дело.
— Вы меня пригласили, чтобы сообщить, как продвигаются поиски? — таким же слабым голосом продолжала поэтесса.
— Да, пожалуй, — согласился детектив. — Хотя, собственно, поиски уже завершены. Наденька, прошу вас!
Надя с трудом оторвала от пола стоявшую в углу за фикусом хозяйственную сумку, поставила ее на стол Дубова, заблаговременно освобожденный от всего лишнего, и с ловкостью фокусника-иллюзиониста принялась извлекать тысячедолларовые пачки. Кассирова с широко открытыми глазами и ртом глядела на чаликовские священнодействия.
— Ровно девяносто тысяч, — провозгласил сыщик, когда содержимое хозяйственной сумки иссякло, а на столе выросла приличная горка.
— Василий Николаич! — вскричала Кассирова, когда до нее наконец-то дошел смысл происходящего. — Вы нашли их! — И не успел Дубов увернуться, как поэтесса заключила его в могучие объятия.
— Ну что вы, зачем же так, — смущенно бормотал детектив, пытаясь освободиться от железных тисков, похожих на пасть священного нильского крокодила.
Внезапно Кассирова перешла на деловой тон:
— Простите, но вы сказали, что здесь девяносто тысяч. А я потеряла сто.
— Ну знаете, — ахнула Надя, — сказали бы спасибо, что вообще…
— Насколько я помню, — поспешно перебил Василий, потирая пострадавшие бока, — вы обещали десять тысяч посреднику. Он их и получил. А вот ваши девяносто — потрудитесь пересчитать.
Издав горестный вздох дочери фараона, потерявшей возлюбленного в водах священного Нила, госпожа Кассирова принялась пересчитывать «зелененькие», но тут зазвонил телефон. Дубов поднял трубку:
— Сыскная контора слушает. А, добрый денек, Ольга Ильинична.
— Василий Николаич, вы не очень заняты? — сквозь помехи раздался из трубки знакомый голос писательницы Заплатиной. — Угадайте, откуда я звоню.
— Судя по слышимости, откуда-то с Марса, — наугад предположил детектив.
— А вот и не угадали! Из вашей гостиной на Барбосовской. Заглянула к вам в гости, но не застала, а Софья Ивановна уговорила меня вас подождать. И даже напоила чаем со своими непревзойденными сандвичами.
— Да, сандвичи у Софьи Ивановны бесподобные, — согласился Дубов. — Ольга Ильинична, если вы не спешите, то подождите — я
— Нет-нет, ради меня не торопитесь, — ответила госпожа Заплатина, — просто пока Софья Ивановна готовила сандвичи, я взяла с полки павленковского Пушкина и еще раз просмотрела его переписку.
— И что же?
— Не хочу вас разочаровывать, но боюсь, что с тем якобы пушкинским письмом мы с вами дали маху.
— То есть? — чуть нахмурился Василий.
— Мы написали его по-русски, а в ту пору с дамами было принято переписываться по-французски. У Павленкова имеются даже соответствующие примечания. Разве что письма Пушкина к Наталье Николаевне: пока та была его невестой Н. Н. Гончаровой, он писал к ней по-французски, а когда она стала его супругой Н. Н. Пушкиной, то уже перешел на «великий и могучий». Кстати, это ведь Александр Сергеич так его назвал?
— Нет, кажется, Иван Сергеич, — не совсем уверенно ответил Дубов. При этом имени Кассирова оторвалась от пересчета долларов и нервно оглянулась.
— Правда, последнее письмо к Александре Осиповне Ишимовой, датируемое днем дуэли, где Пушкин предлагает ей перевести Барри Корнуолла, тоже написано по-русски, но оно адресовано Ишимовой не столько как к даме, сколько как к писательнице. Но то письмо, которое мы с вами имитировали, все же обращено именно к даме… Скажите, Василий Николаич, вы еще не пустили его в дело?
— Пустил, — сознался Дубов, — но, слава богу, на сей раз все сошло… Ольга Ильинична, надеюсь, вы никуда не торопитесь? Тогда подождите, мы скоро будем. — Детектив положил трубку.
— Что случилось? — обеспокоенно спросил Серапионыч.
— К счастью, ничего страшного, — не стал Василий вдаваться в технические подробности при клиентке. — Ну что же, госпожа Кассирова, вы убедились, что все на месте?
— Да, похоже, что так, — согласилась поэтесса. — Жаль, конечно, что не сто, а девяносто, но уж что поделаешь… На издание книги хватит, но с презентацией придется поужаться.
— Могу подсказать вам неплохую идею, — вдруг заявила Чаликова, — и если удастся «расколоть» спонсоров, то презентация может получиться на славу!
— Что за идея? — заинтересовалась Кассирова, продолжая бережно укладывать в сумку зеленые брикеты.
— Очень просто. Арендуем Красную площадь вместе с Мавзолеем, символизирующим пирамиду какого-нибудь Аменхотепа, с трибуны которого вы будете декламировать свои гениальные стихи. На время презентации перегородим участок Москва-реки и запустим туда священных крокодилов из Московского зоопарка. Ну, одежду для жрецов Омона можно будет заказать у Славы Зайцева или, на худой конец, у Вали Юдашкина. И вообще, можно было бы устроить настоящую театрализованную мистерию с участием Бори Моисеева, Людмилы Зыкиной, Иосифа Кобзона…