Искусство острова Пасхи
Шрифт:
Итак, в пасхальском искусстве мы видим сорок четыре характерных или своеобразных черты, которые присутствуют не только на острове Пасхи, но и на окружающих территориях. Все эти сорок четыре элемента находим также на Американской стороне, а на Островной стороне — только двадцать плюс еще шесть с оговоркой, поскольку параллель не очевидна. Если продолжить территориальное деление, находим в Перу все сорок четыре своеобразных элемента, в Мексике тридцать пять плюс два с оговоркой, в Меланезии — тринадцать плюс пять с оговоркой, в Полинезии (исключая Маркизы и Пасху) — девять плюс десять с оговоркой, наконец, на Маркизских островах — всего шесть плюс три с оговоркой. Трагически это соотношение представлено на рис. 62.
Присутствие всех параллельных элементов в Перу и почти всех — в искусстве Мексики резко контрастирует со спорадическим наличием в разных районах Островной стороны, причем из этих весьма существенных черт считанные единицы представлены на Маркизских островах, которые многие называют воротами Пасхи.
Итоги и реконструкция
Данные недавних раскопок, записки ранних европейских путешественников и обзор предметов из разбросанных по всему миру коллекций — все это позволяет теперь выявить некоторые этапы в истории пасхальского искусства.
В ту пору когда остров еще был покрыт лесом,
Пока неизвестно, когда именно прибыли на остров первые поселенцы, потому что найденная нашей экспедицией в оборонительном рве горка засыпанных землей угольков, которая радиокарбонным методом датируется примерно 380 годом нашей эры, вряд ли является свидетельством первых лет человеческой деятельности на острове. Об утрате ценнейших археологических данных говорит исторически документированный факт: сильная береговая эрозия обрушила в море целое селение из каменных домов, по-видимому, древнейшее на Пасхе, и такая же судьба постигла наиболее совершенное культовое сооружение Раннего периода на северном берегу, а также аху с рекордным числом статуй на юго-западном побережье.
Резкий стратиграфический сдвиг в архитектуре каменных святилищ произошел, судя по всему, около 1100 года нашей эры, как раз в ту пору, когда в Перу образовалась Инкская империя. Поскольку сходство памятников и Раннего и Среднего периодов с памятниками архитектуры и скульптуры древнего Перу очевидно, здесь важно подчеркнуть, что начало культуры Среднего периода на острове Пасхи совпадает с приходом к власти первого Инки и связанными с этим событием войнами и расправами. Не следует забывать, что в преданиях Пасхи культурный герой трезво показан как антигерой, прибывший на остров потому, что он был разбит в бою и вместе со своими соратниками бежал в ту сторону, где заходило солнце. Хотя культура этой новой волны переселенцев по сути не отличалась от культуры их предшественников, они, во всяком случае, привезли новую религию и, очевидно, находились под влиянием иной династии. Об этом говорит то, как пренебрежительно они относились к существовавшим на острове религиозным памятникам, хотя сами несомненно исповедовали культ предков. Они оскверняли статуи Раннего периода, используя их как строительный материал для своих собственных культовых сооружений — аху Среднего периода. Эти аху не были ориентированы по солнцу, они представляли собой попросту крепкие ступенчатые основания для исполинских монументов, возвышавшихся спиной к морю над примыкающей к аху площадкой. Если искусство Раннего периода включало большеглазые личины солнечного божества и неоднородные статуи, изваянные из разного камня, то скульпторы Среднего периода все свои статуи высекали из желтовато-серого туфа Рапо Ра-раку. И хотя было высечено около тысячи таких памятников, причем до наших дней сохранилось больше шестисот, все они по сути представляют собой копии одного-единственного прототипа. Этим прототипом был базальтовый бюст Раннего периода, который пришельцы Среднего периода перенесли в свое культовое селение Оронго, где вплоть до прибытия миссионеров ему поклонялись как единственному общепасхальскому кумиру. Статуя эта, олицетворяющая солнечное божество и верховного творца Макемаке, пережила все три периода в пасхальской культуре; с ней были связаны религиозные празднества, включающие жертвенное приношение первых плодов и ритуальные костры. В отличие от нее статуи аху Среднего периода были надгробными памятниками на могилах королей и других поименно известных предков. Принадлежа отдельным семьям или родам, они подвергались надругательству во время усобиц.
Исследование незаконченных статуй в карьерах Рано Рараку, монументов, брошенных во время транспортировки, а также тех, которые были воздвигнуты на аху Среднего периода, показывает, что все они представляют разные стадии изготовления памятников одного и того же образца. Исключая килевидную спину, которая до последней минуты соединяла монумент с коренной породой, каменные исполины были полностью завершены и даже отшлифованы, когда их спускали по склону вниз, чтобы временно установить у подножия горы. Здесь отделывали и шлифовали спину, после чего защищенный прокладками монумент доставляли к аху, обычно вблизи берега, и воздвигали спиной к морю, лицом к углубленной в землю площадке. Лишь теперь на лице статуи вырезали глубокие глазницы, которые, судя по мелкой пасхальской скульптуре и отдельным статуям американского материка, могли быть заполнены инкрустацией. Из поколения в поколение ваятели накапливали опыт, и статуи становились все больше, о чем свидетельствуют самые огромные экземпляры, оставшиеся незаконченными в карьерах. Под конец Среднего периода появилась новая черта: головы монументов венчали громадными красными пукао — «пучками волос», которые еще больше увеличивали рост исполинских монументов на аху. И все же, если исключить размеры статуй, ваятели Среднего периода не превзошли мастеров Раннего периода, даже не сравнялись с ними в обработке камня.
Еще одна важнейшая перемена, знаменующая переход от Раннего к Среднему периоду, — замена солнечного культа культом птицечеловека. На ровных поверхностях скал, часто поверх личин Макемаке Раннего периода, высекали человеческие фигуры с птичьей головой; их даже добавляли к солнечным символам главного божества Раннего периода, перенесенного теперь в одну из каменных построек Оронго. Религиозный центр Оронго в основном был посвящен культу птицечеловека. В исторические времена культ этот включал ежегодные состязания, участники которых плыли на маленьких остроконечных камышовых поплавках к прибрежным островкам за первыми в году яйцами черной крачки. Поплавки были того же типа, что на побережье Южной Америки. А пошедший на них камыш тотора был как раз завезен на Пасху из Южной Америки в Раннем периоде. Художники Среднего периода рисовали на плитах культовых построек большие серповидные суда из камыша. И эти суда тоже, вместе с двойным веслом и «плачущим глазом» на росписях — неполинезийские элементы, типичные для доинкских культур Южной Америки. В частности, весло ао, занимавшее столь видное место в религиозных мотивах и ритуалах острова Пасхи, со всеми присущими ему особенностями находят в областях культур Мочика и Чиму доинкского Перу, — убедительное свидетельство контакта. Некоторые данные говорят о том, что между Ранним и Средним периодами был большой интервал; по-видимому, речь идет о двух последовательных волнах пришельцев из Южной Америки. Но в Среднем периоде на остров, кроме того, прибыли полинезийцы, которые постепенно составили важную часть местного населения. Кое-какие обстоятельства, связанные с их прибытием, позволяют предположить, что либо их вначале было слишком мало, чтобы они могли тотчас начать борьбу, либо их намеренно привезли откуда-то пасхальцы Среднего периода как рабочую силу, необходимую для осуществления все более грандиозных архитектурных замыслов. Как бы то ни было, эти полинезийцы мало повлияли на местную неполинезийскую культуру; археологических следов их прибытия не обнаружено. Более того, они настолько усвоили обычаи и нравы племени, которое обосновалось на острове раньше них, что верховные полинезийские божества Ту, Тане, Тангароа, Тики и Мауи были ими совсем забыты. Имена Хиро, Ронго, Тангароа и Тики сохранились в преданиях, но их не чтили, им не поклонялись. Прибыв на Пасху, полинезийцы стали поклоняться неполинезийским богам Макемаке и Хаоа, исповедовали также неполинезийский культ птицечеловека. Они отказались от общеполинезийского ритуального напитка кава, который в Океании считается типичным для полинезийской культуры, и хотя привезли с собой несколько полинезийских растений, в том числе таро, перестали приготовлять из него основную для полинезийцев пищу пои и полностью перешли на выращивание американского батата, главную растительную пищу на острове. Изумительные колоколообразные каменные песты для приготовления пои, характерные для всех исторически или археологически известных поселений собственно Полинезии, не обнаружены на Пасхе; вплоть до прихода миссионеров не знали тут и деревянной или костяной колотушки для тапы, наряду с пестом для пои — самой важной в Полинезии принадлежности домашнего хозяйства. Восприняв обычаи раннего населения Пасхи, полинезийцы здесь отбивали луб махуте гладкой галькой, потом сшивали полосы иглой и ниткой. Остров Пасхи — единственное место в Полинезии, где лубяную материю сшивали, и неполинезийские костяные иглы в раскопочном материале тут так же обычны, как в собственно Полинезии — рифленая колотушка для тапы и шлифованный пест для пои. На смену полинезийским орнаментам и атрибутам пришли типичные для Пасхи своеобразные деревянные поделки. На Пасхе полинезийцы отказались даже от типичных для других островов прямоугольных и овальных хижин из жердей и травы и жили в неполинезийских харе паенга, напоминающих опрокинутую камышовую лодку, или в опять-таки неполинезийских каменных постройках южноамериканского образца. Явно неполинезийские черты пасхальской культуры сохранялись и в исторические времена; это тем примечательнее, что как раз полинезийские переселенцы уцелели после гражданских войн и численно преобладали на острове ко времени прибытия европейцев.
Гражданские войны начались с межплеменной усобицы, которая внезапно положила конец цветущей культуре Среднего периода. Катастрофа произошла около 1680 года; дата эта установлена независимо как радиокарбонной датировкой наших находок, так и ранее проведенными вычислениями Энглерта на основе местных генеалогий. Как уже говорилось, для последовавшего затем декадентного Позднего периода характерно преобладание полинезийского населения с преимущественно неполинезийской культурой; этот период завершился уже в исторические времена. Остров изобилует следами пагубных усобиц. Ничто не было свято, кроме общепасхальского ритуального поселения Оронго с базальтовым кумиром, изображающим бога солнца, бога-творца. Работы в карьерах оборвались, множество статуй было оставлено на разных стадиях изготовления, другие брошены в ходе транспортировки по древним островным дорогам. Во время усобиц низвергались монументы, воздвигнутые на родовых аху, но и то многие из них еще стояли в исторические времена. Каменные селения сравнивались с землей, остались только следы сообщающихся фундаментов и неполинезийские пятиугольные каменные печи. Лодковидные камышовые постройки сжигали; при этом великолепные обтесанные камни фундаментов потрескались от огня. В это смутное время, которое сами островитяне называют Хури-моаи — время опрокидывания статуй, — жить общиной в прежних, сообщающихся постройках стало невозможно, семьи укрывались порознь в пещерах.
В раскопках Раннего и Среднего периодов оружие вовсе не найдено, зато с началом гражданских войн вдруг появляется неполинезийский обсидиановый копейный наконечник или режущий инструмент матаа, преобладающий в инвентаре Позднего периода. И то же оружие было разбросано по поверхности острова.
Доискиваясь причины внезапной войны и последующего упадка, стоит обратиться к устным преданиям пасхальцев, прямых потомков тех островитян, которые уцелели после кровавых усобиц. Начиная с самых первых опросов, проводившихся через переводчиков ранними европейскими мореплавателями, пасхальцы неизменно сообщают, что все они, за редкими исключениями, — потомки местного племени «Короткоухих», вышедших победителями из опустошительной гражданской войны. Однако некоторые островитяне, в том числе предки нынешних Атанов, утверждали, что происходят от единственного уцелевшего представителя побежденного и истребленного племени «Длинноухих». Такое название племя получило за обычай искусственно растягивать мочки ушей, как это показано на статуях для аху и на деревянных фигурках моаи кавакава. Будто бы «Длинноухие» и «Короткоухие» говорили на разных языках и у них были разные обычаи. По преданию, «Длинноухие» прибыли на остров после двухмесячного плавания с востока (со стороны Южной Америки) под предводительством Хоту Матуа, а «Короткоухих» позднее привел с запада (со стороны Полинезии) Туу-ко-иху. Люди Туу-ко-иху застали готовые каменные статуи и восприняли местную веру. Предание подчеркивает, что «Длинноухие» и «Короткоухие» мирно уживались карау-карау — то есть двести лет, и «Длинноухие» использовали «Короткоухих» на сооружении своих грандиозных построек и в карьерах, где создавались статуи. Но когда «Длинноухие» повелели очистить от камня восточный мыс, «Короткоухие», которым надоело повиноваться всем их прихотям, восстали. Легенды подробно описывают, как «Длинноухие» зажгли огромный костер в оборонительном рве, отсекающем мыс от острова, но их погубило предательство женщины из племени «Короткоухих», которая помогла своим сородичам зайти с тыла и загнать «Длинноухих» в их собственный костер. Раскопки и карбонная датировка показали, что от той поры, когда был создан ров, огражденный сверху валами, до того дня, когда в нем запылал костер, прошел немалый срок, ветер успел наполовину засыпать выемки мелким песком.
После крушения культуры Среднего периода географические особенности острова определили развитие культуры Позднего периода. Огонь уничтожил все остатки леса, голый остров можно было обозреть почти целиком с любой возвышенности, грабители в несколько часов могли добраться до любой точки. Бежать некуда, ведь до ближайшей пригодной для обитания суши около двух тысяч миль, а после развала общины строительство достаточно больших камышовых судов для такого плавания было непосильной задачей. Зато остров пронизан множеством вулканических туннелей и пещер. Некоторые пещеры достигают внушительных размеров и могли вместить изрядное количество людей. Вход, как правило, либо помещается на отвесной скале над морем, либо представляет собой узкое отверстие на поверхности острова, которое можно сделать еще уже, выложив камнями изнутри. И большую часть Позднего периода семьи жили в таких укрытиях, причем искусственно суженные, изогнутые в несколько колен ходы позволяли протискиваться внутрь только по одному, что делало невозможной прямую атаку. Статуи на аху были слишком велики, чтобы брать их с собой, но все, что поддавалось переноске, как утварь, так и изделия искусства, в период гражданских войн уносили под землю. Что оставишь на поверхности — либо украдут, либо уничтожат. Еще и нынешние жители помнят яркие рассказы дедов о поре свирепых усобиц и каннибальских ритуалов, когда голодающие островитяне только ночью отваживались выходить из укрытий, чтобы ловить рыбу среди береговых скал или выращивать батат, нередко достававшийся врагу.