Искусство предавать
Шрифт:
— Герцогу пожалуюсь, — придя в себя, проскулил Томас.
— Я здесь. Можешь начинать, — донеслось от двери.
Захлопнутая дверь была вновь открыта, и в дверном проеме стоял герцог.
— Что начинать, милорд? — в ужасе пролепетал Томас.
— Жаловаться, — нехорошо ухмыльнулся герцог. — Ведь именно этим ты и грозил Полли? Или я чего-то не понял?
Вот уж к чему Томас не был готов, так это дать его светлости немедленный отчет о происшедшем. Он предпочел бы и вовсе об этом не заикаться. Одно дело — припугнуть эту бешеную, совсем другое — и вправду рассказать герцогу… что?! Что ему сказать?! Как отовраться?!
— Ваша
— Да-да, я слушаю тебя, Томас… так что же «она»?
— Она избила меня…
— Девушка побила тебя, Томас? Как интересно. И за что?
— Она сумасшедшая, милорд! Просто бешеная! Видит бог, я не трогал ее, пока она была девушкой, но теперь-то, после того, как она приголубила вашего шута, теперь-то чего? Вот я и пригласил ее поразвлечься. Она мне давно нравилась. Ну ладно, допустим, я ей не нравился, так и сказала бы, что, мол, ищи себе другую, я ж ничего — отстал бы. Так нет же! Она на меня так кинулась, словно я ей горло перегрызть пытался. А может, я правильно угадал? Может, в очередь становиться надо было? А еще скажу, вот вы говорите «девушка тебя побила», а ведь и верно, как могла слабая девушка побить большого и сильного меня? Есть такой способ? — спросите вы, и я отвечу — нет, милорд, нет такого способа! Кроме одного, милорд. И хоть мне и жаль ее прекрасных глаз, я вынужден, в заботе о вашей светлости, сказать: ваша светлость — она ведьма. Как же я раньше не догадался?! Ведьма она.
— Что?!! — взвыла Полли.
— Ведьма она! — выкрикнул Томас. — Она меня сил лишила, в воздух подняла, на стену кинула! Она и вас околдует, милорд!
— Ваша светлость, не верьте ему! — в отчаянии вскричала Полли.
«Да что ж это такое! Неужто его светлость поверит этой насквозь прогнившей тряпичной кукле, от которой за милю смердит тухлым тряпьем?! Неужто эта гнусная сплетня разнесется по замку?! Что о ней подумают? А как она Хью в глаза посмотрит после такого?!»
— Ваша светлость!
— Помолчи, Полли!
— Вот-вот, — злобно хихикнул Томас. — Помолчи, Полли!
— А ты послушай, Томас, — продолжал герцог. — Я позволил тебе говорить с единственной целью. У меня была маленькая надежда, что ты одумаешься и повинишься. Но ты лжешь своему герцогу!
— Клянусь госпо…
Широкая ладонь герцога мгновенно запечатала отверстую пасть Томаса.
— Не смей! — коротко приказал герцог, и Томас испуганно съежился. — Ложная клятва именем божьим, да ты в уме ли, Томас? Я слышал все, что было сказано в этой комнате, — продолжал герцог. — Все, Томас. С того самого торжествующего «попалась!», которое ты выплюнул с таким наслаждением! Собственно, мне следовало вмешаться раньше, но я понадеялся, что Полли справится сама. Как видишь, я не ошибся в ней. А вот в тебе я ошибся, Томас. Страшно ошибся. Нельзя было попускать тебе мелкие пакости в надежде, что увещевания исправят тебя! До каких же пределов низости должен дойти человек, чтоб обвинить нравящуюся ему девушку в колдовстве! А ты подумал, что с ней будет, если я поверю? Одним словом… пошел вон, Томас!
— Как… то есть… как — вон… милорд? — жалко пролепетал Томас.
— А вот так, Томас! Вон. Насовсем. Прочь из замка. Прочь с глаз моих, чтоб я тебя больше не видел.
Изнемогающий от невыплеснутой обиды и затаенного гнева, сгорающий со стыда — подумать только, его девушка побила, и кто — милая, нежная Полли! — трясущийся от унижения, неудовлетворенного желания и злобы Томас плелся по замку. К выходу.
Милорд герцог сказал «вон!».
А все из-за этого коротышки! Шута проклятого! Отобрал у Томаса все. Все отобрал! Расположение герцога, красотку Полли, непыльную работу, уважение нижестоящих — все! Всего этого он лишился в единый миг по злой воле проклятого коротышки, гнусного Хьюго Одделла. Ох, как же он его ненавидит!
Коротышка шел ему навстречу, погано ухмыляясь.
Радуешься небось? Ничего, сейчас я тебе радость-то твою подпорчу!
Томас — откуда сила взялась? — подскочил к Шарцу и, гаденько ухмыляясь, зачастил:
— А ты смейся-смейся… это все здорово у тебя получилось! Просто блеск! Раз — и нету Томаса! А гордый Хьюго на его месте сидит и сливки ложкой хлюпает! Восхитительно сделано! А только и я в долгу не остался. Пока ты шлялся, строя свои гнусные козни, я затащил милашку Полли в подвал, и, как она ни пищала, как ни вырывалась, пришлось ей проделать все, чего я потребовал, понял?
Злорадно заглянув в глаза ненавистного соперника в надежде найти там ярость и страдание, смятение и стыд, Томас вдруг наткнулся на черную бездну. Глубокую, непередаваемо черную бездну, рядом с которой любая ярость была неполной, любая смерть плоской. С воплем ужаса он попытался отшатнуться, но было поздно.
Левая рука Хьюго выметнулась, как атакующая змея. Пальцы обхватили шею Томаса. Томасу показалось, что у него на горле захлестнулась удавка.
— Ты посмел тронуть Полли? — выдохнула бездна.
Правая рука коротышки отодвигалась медленно и страшно. Как осадное бревно. Томас стоял на коленях, глотая слезы, с ужасом глядя на живой таран, нацеленный ему в голову. Он знал, что его голова не выдержит. Крепостные ворота, и те не выдерживают! Где ж тут обычной-то голове выдержать?!
Проклятый карлик! Гад! Гад! Сволочь! Убийца!
— Пощади! — пискнул Томас.
— Нет! — выдохнула бездна.
— Пощади! — вслед за Томасом повторил герцог, хватая Шарца за руку, успевая в последний момент.
— Нет! — выдохнула бездна.
— Пощади, я тебе как герцог приказываю!
— Нет!
Напрягшийся, побагровевший от натуги герцог двумя руками сдерживал живое осадное бревно. Глядя, как дрожат могучие руки милорда, Томас с ужасом осознавал — надолго его светлости не хватит. Потому что, будь ты хоть сто раз великий воин, в одиночку таран не удержать.
— Я тебя как друга прошу! — прохрипел герцог.
— Как друг ты не можешь просить такого! — грохотнуло ужасное божество возмездия. — Он оскорбил мою женщину! Оскорби он твою — я размазал бы его кишки по потолку замка! Как смеешь ты просить пощады для него?! Нет!
— Ты нарушишь мое слово! Покроешь меня позором! Остановись! — как последний аргумент выкрикнул герцог.
— Нет! — выдохнула бездна.
— Пощади! — подбегая, выпалила задыхающаяся Полли.
— Что? — поинтересовался петрийский разведчик Шарц.
— Он ничего мне не сделал, правда-правда! Это я его побила! Да ты на рожу-то его погляди!
— Он, правда, тебя не обидел? — встревоженно спросил Хьюго Одделл, шут и доктор.
— Он хотел, хотел… да только я сама его обидела! — спотыкаясь, выговорила Полли.