Искусство проклинать
Шрифт:
Я слышу озноб, пробегающий по затылку, и успокаиваю участившееся дыхание. Предварительный обзор позиции не обещает ничего хорошего.
Наверное, Совка новеньких набрал, он любит частую смену состава. Вот эту чёрную, я уже видела, тоже в Курятнике. Крепкая девочка, и взгляд у неё недобрый. Да и остальные… Особенно вон та, с пустыми глазами пакостливой козы и толстой шеей. На все восемьдесят кг с лишним потянет. И командующий в этом войске, наверное, она. А чёрная — начальник штаба или комиссар. Комиссар, конечно, улыбочка выдаёт.
Я остановилась у двери,
Самая опасная — Коза… И Рыжая с Чёрной. Спортивные девочки. Но не орать же «караул!» И хоть бы кто прошёл! Раньше двери «Мы» и «Жо» были рядом, а теперь вторая закрыта… Если бы я пошла с Маринкой, всё бы обошлось. За ней бы кто-нибудь увязался, зажигалку поднести. Но разве её от десерта оторвёшь?
Рыжая не выдержала и стала спускаться ко мне по ступеням. Правильно, я бы вверх и не пошла, не совсем дура…
— Слушай, старушка, нехорошо получается. О вечном пора подумать, а ты хвостом вертишь. Оставила бы мальчика…
Дальше началось живописное, не совсем цензурное, о моих внешних и внутренних достоинствах. Не очень верно, но почти остроумно, хотя можно бы и позабористее, с включением нормальных слов. Она резко подняла руку к виску и я сделала ошибку. Шагнула ей навстречу, открывая спину. Чёрная тут же подскочила сзади, хватая меня за волосы. Я мотнула головой и резко оттолкнулась локтём, оставив свой платиновый шиньон в её руке.
— У-о-о-у! Моё колье! Украла, сука! — пропела Рыжая, дёргая мою гривну и разрывая цепочку, поцарапавшую шею.
Вот этого и не следовало делать, девочка… Эта гривна — моя дипломная работа, она мне дорога как память! И лицо той женщины…
Я молча оттолкнула Рыжую ударом в плечо и вернулась в туалет. Всё! Никаких разговоров не будет! Вы меня утомили, девочки! Я должна развеяться и отдохнуть душой…
Сначала мне стало холодно, потом обдало жаром от лопаток и до колен, сердце застучало чаще и подскочило к горлу. Забытое тёмное чувство ярости ударило в голову и я стала продираться через него, напрягая и расслабляя веки. Спокойствие, вот только спокойствие… Девочки, вы просчитались!
Вы ошиблись и ваша ошибка вам недёшево обойдётся. У проституток хорошая школа, что и говорить! Вы получили обучение на чердаках и в подвалах, на улице и под кулаками буйных клиентов. Вы прошли естественный отбор… но вы никогда не знали уральского детдомовского детства. Для полной победы вам надо меня убить! А вот этого у вас никогда не получится…
Они кинулись за мной гурьбой и пьяная белёсая сразу заклинила дверь ручкой от швабры. Я отступила к свободной стене, отметив, что Коза примостилась слева от меня, а Чёрная — справа. Рыжая подошла без опаски, вольно, с моей гривной в руке.
— А теперь серёжки, бабуля! Про мальчика потом поговорим…
Я взяла её за уши и крепко впечатала свой лоб в улыбающееся личико. Её хорошенький носик хрустнул и она, закричав, уронив гривну, схватилась за него, приседая на месте. Я откинула её ногой и одновременно заехала Козе в глаза пальцами. Чёрная успела врезать мне под рёбра и я, глотая воздух мелкими порциями, снова отбила её локтем. Хорошо попала, удачно: прямо над желудком, но главное — Коза.
Лыжный спорт не забывается надолго! Сколько лет, сколько зим… Теперь ногой! Ноги у меня крепкие и меткие! Уже не обращая внимания на боль от ударов, я подрубила Козу под колени и схватила за хомут-воротник, потрясла, чтобы вся её тяжесть пришлась на горло. Коза захрипела, несколько раз дёрнулась и рухнула на кафель мешком, обдирая мне каблуками ноги.
Четвёртая из девиц разозлила меня окончательно, когда крепко припечатала в висок. Я ухватила её за волосы и с размаха уложила лицом на своё колено.
Бешенство уже разливалось во мне горячей волной, сдерживаться становилось всё трудней. Я плохо сознавала, где я, что делаю, что у меня болит и зачем всё это.
Ну за что? Почему? Почему я не могу пожить спокойно? Почему всё время что-то не даёт мне просто тихо и спокойно жить? Убить! Убить к чёрту… Нет, не убить… нельзя убить. Покалечить… как ту женщину. Тем более, есть за что!
Белесая кинулась к двери, которая уже трещала от ударов снаружи, но я её не тронула. Пнула несколько раз Козу под дых, а Чёрную простучала лбом в стену и она перестала сопротивляться. Я ненавидела этот ухоженный узкий туалет, его кафельные стены, чистенькое зеркало, кусочек мыла на окровавленном полу… Я не люблю крови… кровь должна греть тело, а не пачкать пол.
— Зачем? — Я подняла голову Рыжей, схватив за мягкие, совсем не рыжие на ощупь волосы. — Зачем это надо, кому?
Она, зажимая разбитый нос левой рукой, другой попыталась расцарапать мне лицо, но попала в плечо и выдрав клок волос у виска, впилась ногтями в платье и в кожу. Я саданула ей коленкой в бок и подтянула к унитазу, несколько раз успела окунуть лицом в воду, когда Дан схватил меня в охапку и оттащил назад. Ещё несколько минут я, очень плохо соображая, билась в его руках, пытаясь плюнуть в красную физиономию Совки.
Потом у меня заболело сразу всё тело и я успела отметить в зеркале своё лицо — бледное до синевы, с горящими глазами и растрёпанными волосами. Остальное тоже было «не в порядке» — оторванный рукав и исцарапанное до крови плечо, клочья колготок, свисающие с ободранных ног, которые еле-еле прикрывали остатки подола.
Так же нельзя! Господи! На что же я похожа? Леди так себя не ведут. У леди не бывает таких ног. И таких лиц — тоже. Да, была леди, и вся вышла… Да что же я… Спокойствие, вот только спокойствие… Не смешно! Больно! Снова рёбра… И как же это больно…