Искусство татуировки
Шрифт:
Полинезийская татуировка имеет ряд местных разновидностей, отличающихся оригинальными стилистическими чертами. Их названия на основе географической принадлежности привели к определению таких разновидностей татуировки, как гавайская, маориская, маркизская, самоанская, таитянская и др. Каждая их них характеризовалась большим богатством и разнообразием мотивов и композиций – геометрических, линейных, растительных, антропоморфических, зооморфических и т.п. Они выполнялись в сложных сочетаниях и являлись частями больших по размеру композиций, не случайно расположенных на всех частях тела, иногда покрывая его сплошь с головы до ступней.
С другой стороны, нельзя провести четкие границы в полинезийской татуировке между функциями декоративной, символической
Даже скопировать татуировки карандашом было непросто. «Узоры татуировки жителей Нуку-Хива доставили бы хлопот даже хорошему рисовальщику, если бы он пожелал точно их воссоздать», – писал Лангсдорф. Другой знаток заметил, что европейские рисовальщики, воссоздающие по подобию маркизской татуировки сложные композиции, состоящие из кругообразных мотивов, упрощали их и придавали им формы, близкие солнцу и спиралям. Другими словами, чужие по культурному происхождению образцы с целью сделать их более понятными простодушно подменялись плодами собственного воображения.
Hа практике подобное восприятие загадочной татуировки приводило к тому, что какой-нибудь из стилизованных мотивов полинезийской татуировки был ошибочно интерпретирован заморскими пришельцами, скажем, как пальма, а позже добросовестно копировался всеми остальными европейскими татуировщиками и со временем, благодаря огромной популярности, превращался в Европе в мотив, символизирующий Южные моря. Учитывая возможность такой ошибки в интерпретации полинезийского узора, не следует забывать о той существенной роли, которую кокосовая пальма играет в хозяйстве и мифологии обитателей Полинезии, где ее всегда воспринимали как «дерево жизни». Кроме того, кокосовая пальма -это еще и один из наиболее характерных элементов пейзажа этой части света. Все эти культурологические и визуальные черты и обязаны были сделать пальму важным мотивом полинезийской татуировки.
Иначе воспринимали пальму европейцы. Им образ пальмового дерева был известен по текстам и иллюстрациям библейской тематики. Англичанина, француза или немца, для которых пальмовое дерево стало наиболее любимым мотивом татуировки, совершенно не интересовал тот факт, что библейское пальмовое дерево вовсе не является кокосовой или финиковой пальмой. Не случайно рисунок на коже с мотивом пальмового дерева был дополнен европейскими татуировщиками мотивом обнаженной Евы (Адам был носителем этой татуировки) и змеи, что, правда, не наблюдалось на Таити, но без чего не могла обойтись сцена из Райского сада в сознании цивилизованного человека. Змей как воплощение «обмана» открывает новую серию мотивов, символизирующих такие недостатки человеческой натуры, как вероломность, неверность и женскую хитрость. Фигура обнаженной Евы, обвитая змеем, со временем превратилась в выступающую на цирковой арене укротительницу диких бестий, а она, в свою очередь, – в укротительницу львов. Из таких мотивов, как пальма, змей, лев и человеческая фигура можно скомпоновать и сцену типа индейской охоты на львов. Таким образом, комбинационные возможности в области создания в татуировке новых мотивов и сочетаний посредством дополнения или замены ранее существовавших элементов на новые, совершенно не зависимые от уже существующих, поистине неограниченные.
Татуировка, таким образом, развивалась, приспосабливаясь к требованиям и вкусам публики, и находилась под влиянием идиллических настроений. Hезаметно возникала уверенность в тождественности райских кущ и пространства Южных морей. Миф о Южных морях как райской стране черпал свои жизненность и динамику прежде всего в фантазиях и извечной тоске. Сделать татуировку означало то же самое, что приобрести акцию этого рая на нашей планете и утвердить свою мечту о нем. А чтобы обрести этот рай, совсем не обязательно было отправляться в далекое путешествие к Южным морям. Достаточно было заказать на месте какой-нибудь экзотический мотив, здесь уже не играло существенной роли, был ли он точным воспроизведением полинезийского мотива или нет – значение имела атрибутика (пальма и пр.). В Европе начала XIX века каждая татуировка воспринималась не как европейское, а как таитянское явление. Татуированные прославляли своими разноцветными рисунками новую жизнь, которую они утратили или придумали для самих себя, прославляли обещанный им на земле рай.
Вот мы и подошли к ответу на поставленный вопрос. Он коренится в запросах общественного сознания. Миф о Южных морях перестанет существовать только тогда, когда исчезнет та общность, для которой он является истиной. А о том, что это вряд ли возможно, говорит постоянный спрос на книги Р.Л.Стивенсона, Д.Лондона или Т.Хейердала, толпы заморских туристов на Гавайях и Таити, привлеченных эффектно изданными проспектами, рекламирующими экзотику этих уже пораженных цивилизацией «жемчужин» Океании, либо стойкий интерес к татуировке, сюжет которой не обходится без пальмового дерева и обнаженной Евы. В своей сущности человек не меняется.
ИЗ ИСТОРИИ ПОЛИHЕЗИЙСКОЙ ТАТУИРОВКИ
Происхождение полинезийской татуировки прослеживается, начиная с древней, датированной 3-2-м тысячелетиями до нашей эры, археологической культуры Лапита, самая древняя стоянка которой находится на острове Санта-Крус в архипелаге Соломоновых островов, в Меланезии.
Культуру Лапита определяют изделия из керамики, имеющие своеобразную форму и оригинальный стиль украшения, характеризующийся орнаментом из кривых и прямых линий, в котором можно обнаружить ряд мотивов, проявившихся позже в полинезийской татуировке: геометрические фигуры, спирали, стилизованные маски и шевроны. Создатели культуры Лапита, которые, возможно, были предками полинезийцев, используя свои знания навигации, успешно расселялись на все большем пространстве, добравшись около 1300 года до нашей эры до Тонго, около 1000 года до нашей эры – до Самоа, чтобы мигрировать далее в восточном направлении – в район сегодняшней Французской Полинезии и на другие разбросанные по Тихому океану острова.
Эти выводы могут подтвердить датированные приблизительно 2000 годом до нашей эры резцы, которые, предположительно, использовались для нанесения татуировки. Они были найдены на стоянках австронезийской ориентации, которые своими корнями уходят в неолит Юго-Восточной Азии, охватывающий 3-2-е тысячелетия до нашей эры. Все это дает основания предполагать, что татуировка в Полинезии столь же стара, как и сама ее культура. В прошлом она встречалась практически на всех разбросанных по огромной акватории Тихого океана островах, причем образцы полинезийской татуировки характеризовала значительная разнородность.
Когда полинезийцы научились наносить на тело «вечные» рисунки? Могли делать татуировку представители архаичной культуры, называемой периодом Ловцов Моа? (Как считают археологи, они были самыми древними обитателями Новой Зеландии и жили на рубеже XI-XII веков нашей эры, прибыв из района Центральной Полинезии.) Или же вместе с мореплавателями, которые около 1350 года совершили экспансию на этот изолированный от всех остальных архипелагов Океании остров, прибыли считавшиеся жрецами люди, знакомые с техникой различных ремесел, начиная со строительства и кончая татуировкой? Их называли тохунга. Ответы на эти вопросы по-прежнему не выходят за границы гипотез. Между тем современные маори выводят своих знаменитых предков из XIV века, ибо, согласно местным преданиям, каждая лодка, прибывшая к берегам Новой Зеландии, знаменовала собой начало одного из самых известных местных родов.