Искусство войны
Шрифт:
– Это же не настоящий бой, – возразил я.
– Конечно, в настоящем ты бы уже был мертв.
– В настоящем мертв был бы кто угодно, только не я, – заявил я резко.
Дронеро не стал отвечать, а просто повернулся и ушел.
Обиженный, я отправился на край татами и улегся отдохнуть рядом с медитирующим Лео, с ним Дронеро сражался непосредственно перед тем, как взяться за меня, и очень его хвалил.
– Что из сказанного им правда? – спросил я.
– Всё, – кратко ответил Лео.
Я отвернулся и сжал зубы: мало мне только что досталось,
– Не обижайся, – продолжил Лео. – Ты очень быстро думаешь, поэтому успеваешь это делать. А всё, что ты делаешь, ты делаешь так, как тебе показали. А показывал человек другого роста, веса и с другой манерой двигаться.
– А почему сенсей никогда мне этого не говорил?
– Спроси у него. А может, он этого не видит, это же он научил тебя всему. Ему кажется, что ты двигаешься естественно.
– М-м-м, хорошо, покажи мне, кто здесь еще двигается так, как я.
– Проще показать тех, кто двигается правильно. Это Роберто, я и еще вон там, – он показал на спаррингующую пару, – двое.
Я посмотрел на них внимательно и постарался сравнить со всеми остальными. Да, разница есть.
Меня только что выругали за то, что я кому-то подражаю. Ну что ж, сам себя я за это тоже ругаю. Нормально. А все-таки, почему сенсей никогда мне этого не говорил? Учитывал, что я поздно начал заниматься? Может быть. Обидно, какого ястреба этот Дронеро на меня набросился? Другие за восемь лет не достигли того, чего я не достиг за пять. И их никто не ругает! Ну, хватит себя жалеть! Я – это я, я – не помойная крыса, я и должен быть лучше всех.
– Ясно, – сказал я. – Ну, давай поработаем. Надо приобретать естественность.
Лео улыбнулся и поднялся с татами.
На обед мы с ним ползли пошатываясь.
– Вы оба психи! – заявил Алекс.
– Ага, – согласился я и поймал его сзади за шею, – поэтому дальше ты меня понесешь.
Алекс охнул и согнулся под тяжкой ношей.
– Тебя тоже отнести? – спросил Роберто у Лео.
Лео кивнул как человек, у которого голова не слишком хорошо держится на плечах.
Мы расхохотались. Я отпустил Алекса:
– Ладно, живи пока. Потом мы на стрельбище?
– Эге. Так еще дня три-четыре. А потом будут скалолазание, соревнования, ночная игра, марш-бросок по пересеченной местности, поход по каким-нибудь очень красивым местам, а потом что-то на полигоне. Никто заранее не знает, что именно.
Следующие три дня мы спарринговали в основном между собой, Дронеро к нам почти не подходил, Лео и Роберто пытались достичь моей скорости, а я старался научиться двигаться так, как должен двигаться я и только я. И не думать. Дурацкое занятие. Алекс учился вовремя останавливаться – он сражался в основном с Гвидо и не посадил ему на спину ни одного синяка. Такой контроль вызывал восхищение.
Полосы препятствий мы проходили не в первых рядах, потому что нам постоянно приходилось подсаживать Тони: самостоятельно зацепиться за верхний край высокой вертикальной стены он не мог. Огорчало это его безмерно. Я подумал над этим – и предложил простой способ: один снизу подбрасывает, еще кто-то наверху ловит, а по другую сторону стенки уже стоит еще кто-нибудь, готовый подстраховать прыгающего. Так же мы перебрасывали еще недостаточно удлинившегося Гвидо. Результаты сразу поползли вверх. Но шансов на победу в этом виде спорта у нас все равно не появилось. Дай бог занять пятое место, если очень повезет.
Лео учил Тони стрелять и еще иногда соревновался со мной. Я вырос как стрелок, но ведь и он тоже не стоял на месте, поэтому счет по-прежнему оставался ничейным: он стреляет лучше, а я быстрее. Поскольку это не моя заслуга, гордиться нечем.
На третий день я сумел провести целый бой против Роберто с совершенно пустой головой. Лео показал мне большой палец:
– Вот это было красиво. Можешь больше не рвать себе связки, всё равно получится хорошо.
Я пожал плечами:
– Не понимаю, зачем это надо. Ну ладно, попробуем.
Снова начать думать я всегда успею.
На пятый день мы и еще две группы, под руководством сержанта Бовеса, отправились лазать по скалам.
– А почему мы взяли крючья, а не пневмоприсоски? – поинтересовался Роберто у сержанта.
– С присосками кто угодно залезет, – проворчал сержант. – Этак можно вообще не тренироваться.
Роберто кивнул: понятно.
Настал час триумфа маленького Тони: он лазал, как маленькая обезьянка. Быстро осознав это обстоятельство, мы начали забираться на любые скалы с рекордной скоростью: для этого достаточно было забросить пацана повыше. Он цеплялся за скалу, вбивал крюк и лез дальше, я добирался до крюка и вбивал его поглубже, чтобы он мог выдержать Роберто. И так далее.
– Ну вот, видишь, как много от тебя толку? – похвалил я Тони после тренировки. – А ты переживал.
Тони сиял. И сиял еще несколько дней, в которые нас интересовало в основном скалолазание. Соревнования по нему пройдут первыми – и у нас есть все шансы победить.
– Так нечестно, – заявил как-то парень из группы, которую мы постоянно обходили и наверняка обойдем на соревнованиях.
– Это почему? – удивился я.
– У вас меньше суммарный вес! – ухмыльнулся он.
Я посмотрел на Роберто, потом на Лео, тоже хмыкнул – и покачал головой.
– Вряд ли. Разве что ты имеешь в жизни у нас ноль граммов.
– Ах ты…
Маленькую драку прекратил сержант Бовес.
– Вечером отжаться сто раз, – велел он нам обоим, – пылу поубавится.
– Сомнительно, – заметил я.
– Ты – сто пятьдесят.
Всё ясно. Я, вообще-то, могу и двести, но это слишком больно, поэтому огрызаться еще раз я не стал.
– Чего ты нарываешься? – поинтересовался Алекс, когда мы шли обедать. – Нарочно?
– Да нет, просто раньше меня как-то не пытались заткнуть. Один раз мне влетело от генерала за слова, так то была матерщина, да еще и в присутствии женщины.