Искусство войны
Шрифт:
Тай-цзун сказал: «Я читал всевозможные сочинения по военному искусству, и ни одно из них не выходит за пределы „Сунь-цзы“. Во всех же 13 главах „Сунь-цзы“ ничто не выходит за пределы учения о полноте и пустоте. Если при ведении войны понимать значение полноты и пустоты, не победить нельзя.
В настоящее время полководцы умеют только говорить о том, что нужно быть готовым к полноте противника и ударять по его пуcтоте, а когда дело доходит до действительной встречи с противником, редко кто оказывается знающим, что такое полнота и пустота. Ибо они не умеют управлять противником, а наоборот, дают ему возможность управлять собой („Сунь-цзы“, VI, 1). Не так ли? Изложите нам — для всех полководцев — сущность этих понятий».
Ли Вэй-гун ответил: «Вообще говоря, сначала обучают искусству превращать
Тай-цзун сказал: «Изучая противника, следует понять, где у него правильные расчёты и где ошибочные; поняв противника, следует понять законы его движения и покоя; обманно показав ему свою форму, следует понять место его жизни и смерти; столкнувшись с противником, следует понять, где у него всего в избытке и где есть в чём-либо недостаток („Сунь-цзы“, VI, 11). Эти слова означают, что манёвр и правильный бой находится во мне самом, а полнота и пустота в противнике. Не так ли?»
Ли Вэй-гун ответил: «Манёвр и правильный бой есть то, при помощи чего управляют полнотой и пустотой противника. Если у него всё полно, я обязательно действую тривиальным боем; если у него есть пустота, я обязательно действую манёвром. Коль скоро полководец не знает, что такое манёвр и правильный бой, то пусть он и знает, где у противника полнота и где пустота, как же он может управлять ими? Следуя приказанию вашего величества, я буду учить военачальников манёвру и правильному бою. После этого понятия пустоты и полноты, само собой, будут ясны».
Тай-цзун сказал: «Таким образом, превращать в манёвр правильный бой означает следующее: когда противник думает, что это манёвр, я перехожу к правильному бою и ударяю на противника. Превращать правильный бой в манёвр означает следующее: когда противник думает, что я веду правильный бой, я прибегаю к манёвру и ударяю на противника. Словом, надлежит мощь противника всегда делать пустой, свою же мощь полной» («Ли Вэй-гун вэньдуй», стр. 28–30).
Сунь-цзы на протяжении своего трактата неоднократно обращается к понятиям полноты и пустоты. Главу VI он даже целиком посвящает этим понятиям. Поэтому более подробное разъяснение их будет дано в дальнейшем; здесь же надлежит только указать на то, что и эту пару понятий Сунь-цзы, так же как и все предыдущие пары, ставит в отношения могущих переходить друг в друга противоположностей. Полнота и пустота у себя и противника — это понятия не абсолютные; полнота может превращаться в пустоту и обратно. Как говорит Тай-цзун, умелое пользование приёмами правильного боя позволяет «полноту» у противника, т. е. его сильное место, превращать в слабое. В каждой «полноте» заложена потенциальная «пустота», т. е. во всём том, что составляет силу противника, заложена и его слабость.
В понимании этого и в умении практически обращать силу противника в его слабость и заключается в конечном счёте секрет искусства полководца. Если он это умеет, тогда действительно его удар по противнику будет подобен удару камнем по яйцу.
Итак, выяснена сущность удара по противнику: это есть удар своей «полнотой» по его «пустоте». Далее Сунь-цзы переходит к характеристике качества самого удара. Эти качества — мощность и рассчитанность.
Сунь-цзы рисует эти два понятия образами. Чтобы дать представление о том, что он разумеет под словом «мощь», он берёт пример бурного потока, который в своём стремительном течении уносит огромные камни. «То, что позволяет быстроте бурного потока нести на себе камни, есть мощь». Чтобы обрисовать понятие «рассчитанности», Сунь-цзы берёт сравнение с хищной птицей. Пернатый хищник поражает свою жертву на лету. «То, что позволяет быстроте хищной птицы поразить свою жертву, есть рассчитанность удара». Чжан Юй комментирует: «Хищник, желая схватить птичку, непременно рассчитывает расстояние и внимательно следит и только потом ударяет. Поэтому он и оказывается в состоянии поразить свою жертву».
Это сравнение удара по противнику с ударом хищной птицы, по-видимому, очень хорошо передавало представление о боевом Ударе. Мы встречаем такое же сравнение и в «Вэй Ляо-цзы»: «Когда все орудия армии сделаны удобными, когда в армии воспитаны воинственность и храбрость, то всё это обращается на противника так, как ударяет хищная птица, как устремляются воды с гор в тысячу саженей» (III, 9). в позднейшее время к этому же образу прибег и Ли Вэй-гун: «Когда хищная птица собирается поразить свою жертву, она устремляется вниз и подбирает крылья».
Однако Сунь-цзы не останавливается только на установлении двух качеств удара — мощности и рассчитанности; он определяет далее, каковы должны быть эти мощь и рассчитанность: «У того кто хорошо сражается, мощь — стремительна, рассчитанность — коротка». Чжан Юй подробно развивает эту мысль: «Тот, кто хорошо сражается, сначала определяет расстояние и размеры местности, затем занимает позицию так, чтобы его части не отстояли друг от друга далеко. Свой удар он рассчитывает за 50 бу, слишком далеко — нельзя. Поэтому, когда мощь такого удара стремительна, противостоять ей трудно; когда удар рассчитан на близкое расстояние, победить легко». Итак, стремительный по мощности и короткий, рассчитанный на близкое расстояние удар, — таковы требования Сунь-цзы. И опять для разъяснения своей мысли он прибегает к образному сравнению: «Мощь — это как бы натягивание лука, рассчитанность удара — это как бы спуск стрелы». Чжан Юй поясняет эти слова так: «Как это бывает при натягивании лука, мощь не должна быть не напряжённой; как это бывает при спуске стрелы, рассчитанность удара не должна иметь в виду далёкое расстояние». Натянутый лук есть образ напряжённого состояния. Такова должна быть стремительность. Когда спускают стрелу, значит, цель уже достигнута, в неё можно попасть, т. е. она близка. Так определяется с внутренней и внешней стороны непреодолимый удар, такой удар, который разбивает противника так же, как камень яйцо.
Сунь-цзы перечислил всё, что требуется от армии, ведущей бой: наличие определённых подразделений, умение принимать боевое построение, умение вести правильный бой и производить манёвр. Всё это, соединённое с пониманием сущности и механизма взаимодействия полноты и пустоты, с умением всегда обращать «полноту», т. е. силу, противника в его слабость, т. е. в «пустоту», обусловливает сокрушительность удара армии. Но вместе с тем эти элементы создают и внутреннюю крепость армии — невозможность для противника эту армию разбить. Сунь-цзы, как всегда, рассматривает явление с двух сторон; он охарактеризовал наступательную силу армии — мощь её удара; он должен охарактеризовать и её оборонительную силу — её внутреннюю мощь.
Эту мощь Сунь-цзы характеризует следующими словами: «Пусть всё смешается и перемешается и идёт беспорядочная схватка, всё равно прийти в расстройство не могут; пусть всё клокочет и бурлит и форма смята, всё равно потерпеть поражение не могут».
Первая фраза имеет в виду прочность боевого построения. Какой бы беспорядочной ни казалась происходящая схватка, солдаты, привыкшие к боевому порядку, даже при временном расстройстве рядов всегда инстинктивно и упорно стремятся восстановить строй, и это их стремление — неуклонное и неодолимое — обусловливает восстановление боевого порядка и его поддержание. Иначе говоря, за кажущимся беспорядком скрывается внутренний порядок, в каждом явлении расстройства боевого построения скрывается тенденция к его восстановлению. Поэтому «прийти в расстройство не могут».
Вторая фраза имеет в виду устойчивость армии. Казалось бы, что вся «форма» смята, т. е. подорвана та внутренняя сила армии, которая создаётся её организованностью и её умением гибко реагировать на все «изменения и превращения» боя. Но именно это умение с необходимостью обусловливает возможность справиться с таким изменением боевой обстановки, когда всё «клокочет и бурлит», когда, казалось бы, подрывается сама сила армии. Более того, именно такая ситуация — роковая для всякой иной армии — и даёт возможность этой «форме» — умению справляться со всяким положением — себя проявить. И если армия обладает такой устойчивостью, «потерпеть поражение не могут». Такова оборонительная сила армии, её внутренние прочность и устойчивость.