Искусство войны
Шрифт:
Ду My и Чжан Юй иначе понимают слова «воздействовав на него». Они считают, что здесь речь идёт о воздействии на психологию противника, ближайшим образом, конечно, на его полководца как руководителя всеми действиями армии. Воздействовав на чувства полководца, можно заставить его предпринять какие-либо действия и, наблюдая эти действия, составить себе представление о противнике. Одним из самых распространённых приёмов в этом направлении был, очевидно, тот, о котором говорил Сунь-цзы, перечисляя свои четырнадцать «расчётов». Там он говорит: «Вызвав в нём гнев, приведи его в состояние расстройства» (I, 7). На это рассчитывал Чжугэ Лян, посылая своему противнику — Сыма И — иронический подарок — женскую одежду. Надо полагать, что Чжан Юй имеет в виду именно такой способ воздействия на противника, так как он ссылается на пример цзиньского князя Вэнь-гуна (636–628). Во
«Показывая ему ту или иную форму, узнают место его жизни и смерти», — говорит Сунь-цзы.
Как мы уже видели, «показать противнику свою форму» в устах Сунь-цзы всегда имеет один смысл: показать противнику свою ложную форму и тем самым ввести его в заблуждение относительно состояния своих сил, своих действительных намерений. «„Показать форму“ это значит показать противнику, будто я силён или слаб, будто у меня много войска или мало, будто я разделяю свои силы на части или соединяю их, будто собираюсь действовать на востоке или на западе, будто меня можно разбить, ударив на меня в таком-то месте или в таком-то месте», — поясняет эту мысль Сунь-цзы Сорай (цит. соч., стр. 134). Обобщая различные конкретные высказывания по этому вопросу, можно сказать, что под показом ложной формы у Сунь-цзы всегда подразумевается ложный показ своей «пустоты» там, где у меня как раз «полнота», и наоборот. Ложный показ своей формы имеет своей первой конкретной целью отвлечение внимания противника от своих слабых, уязвимых пунктов и направление его как раз на те пункты, где я силён. Однако в данном случае Сунь-цзы имеет в виду не это. Если демонстрировать противнику свою ложную форму, он неизбежно будет как-то реагировать на это, и по его реакции можно увидеть, где у него «место жизни», т. е. неуязвимый пункт, и где «место смерти», т. е. самое уязвимое место.
«Если покажешь противнику свою форму слабой, он обязательно пойдёт вперёд; если покажешь ему свою форму сильной, он обязательно отступит. И по его наступлению и отступлению узнаешь, имеет ли то место, на которое он опирается, значение жизни или смерти», — говорит Чжан Юй.
После указания, как определять место жизни и смерти противника, Сунь-цзы переходит к указанию, как узнавать, «где у него избыток и где недостаток». Что понимать под словами «избыток и недостаток»? Эти два термина встречались уже раньше, в главе IV во фразе: «Когда обороняются, значит, есть в чём-то недостаток; когда нападают, значит, есть всё в избытке» (IV, 2). Согласно общему ходу рассуждений Сунь-цзы в той главе, эти понятия имели двойной смысл в соответствии с противоречивым развитием военной ситуации. Я обороняюсь потому, что мне чего-то не хватает, т. е. я в каком-то отношении слаб, но эта моя слабость есть понятие не абсолютное, а относительное: я слаб потому, что для нападения мне не хватает слабости противника; надо, чтобы у него чего-то не хватало. Я наступаю потому, что у меня всего в избытке, т. е. я силён; но эта моя сила относительная: я силён потому, что у противника в избытке то, что даёт мне возможность быть сильным. Это толкование можно вполне применить и к данной фразе Сунь-цзы: «Столкнувшись с ним, узнают, где у него избыток и где недостаток». Речь идёт прежде всего о сильных и слабых местах противника, как таковых, и одновременно о тех его сторонах, которые обусловливают и мою силу, и слабость.
Что значит выражение «столкнувшись с ним»? Об этом можно судить, рассмотрев исторические примеры, которые приводятся в качестве иллюстрации этого положения. Сорай ссылается на действия императора Поздней Ханьской династии Гуан-у (25–57) во время его борьбы с Ван Маном. Гуан-у с целью узнать состояние боевой подготовки противника предпринял манёвр: с отрядом в 3000 человек ударил по центру расположения противника и таким образом определил, что здесь у него «всего в избытке». Полководец эпохи Цзиньского царства Се Сюань (последняя четверть IV в. до н. э.) таким же способом, т. е. ударом небольшого отряда на Фу Циня у Лоцзяня, прощупал состояние боевой подготовки своего противника (Сорай, цит. соч., с. 136). Таким образом, речь идёт, по-видимому, о том, что на современном языке называется разведкой боем.
Эта разведка боем определяет, где противник слаб и где он силён. Но она же определяет и другую, упомянутую выше сторону: где силён и слаб сам ведущий такое прощупывание противника. Об этом говорит танский император Тай-цзун в «Диалогах» Ли Вэй-гуна.
«Когда я нахожусь перед противником, я всегда противопоставляю свою силу его слабости, свою слабость его силе. И если я не буду определять это, соприкасаясь с ним, как же иначе я смогу это узнать (т. е. и свою и его слабость и силу. — Н.К.)?»
На этом заканчивается этот раздел настоящей главы, указывающий, как следует узнавать противника. Четыре средства для этого, приводимые Сунь-цзы, имеют каждое свою собственную цель и в то же время находятся в связи друг с другом. Оценка возможных оперативных планов противника имеет целью установить сильные и слабые стороны его стратегии и тактики; его действия сразу обнаружат это. Тактический манёвр, предпринятый с целью вынудить противника к какому-нибудь действию, даёт возможность, наблюдая эти действия, установить, чем он руководствуется в своих действиях. Различного рода ложными демонстрациями, соединёнными с наблюдением над тем, как он на них реагирует, открывают его неуязвимые и уязвимые места. Разведка боем обнаруживает, где противник силён, где он слаб, и в то же время даёт возможность установить, в чём моя собственная слабость и сила. Таким образом, каждый из этих четырёх способов открывает новую сторону противника; все они восполняют друг друга и создают возможность полного знания противника и в то же время себя самого. А «если знаешь его и знаешь себя, сражайся хоть сто раз, опасности не будет», — говорит Сунь-цзы (III, 9).
В последнем разделе главы Сунь-цзы предъявляет полководцу высшее требование — наиболее трудное и в то же время охватывающее все прочие требования. Формулирует он его так: «Предел в придании своему войску формы — это достигнуть того, чтобы формы не было».
Мы уже встречались выше с понятием «формы», этим специфическим термином стратегического учения Сунь-цзы. «Форма» — это то состояние армии, в котором находит своё выражение вся сложная природа борьбы; это то состояние армии в каждый данный момент, которое является в точности соответствующим этому моменту. Естественно, что «форма» является высшим достижением организованности армии, её боеспособности, её приспособленности ко всем изменениям боевой обстановки. И вместе с тем высшее в этой форме есть отсутствие формы. Так утверждает Сунь-цзы.
Эти его слова можно, конечно, понимать очень просто: нужно эту форму, т. е. состояние своей армии, скрывать от противника нужно, чтобы он ничего не знал ни о степени организованности, ни об уровне боеспособности, ни о принятых мероприятиях. Но такое понимание задевает лишь поверхность мысли Сунь-цзы. Совершенно правильно, противник не должен ничего этого знать. Но всё же, если форма существует, она всегда доступна наблюдению. Если противник не сможет увидеть её простыми средствами, он обратится к разведке, к лазутчикам.
Но Сунь-цзы говорит, что «когда формы нет, даже глубоко проникший лазутчик не сможет что-либо подглядеть». Когда форма, хоть и тщательно скрываемая от противника, всё же существует, умный и проницательный полководец всё же распознает её по ряду незаметных признаков или же прибегнет к перечисленным только что четырём способам. Но Сунь-цзы говорит: «Когда формы нет… даже мудрец не сможет о чём-либо судить». Следовательно, речь идёт не о простом скрывании формы, хотя бы и самом тщательном. Дело не в скрывании, а в уничтожении формы. Сунь-цзы своими словами говорит то, что хочет сказать: «Предел в придании своему войску формы — это достигнуть того, чтобы формы не было». Нужно понимать эти слова так, как они сказаны.
Выше мы уже обращали внимание на то, что в «Си цы-чжуань» — в памятнике, относящемся, вероятно, к VI в. до н. э., т. е. к эпохе Сунь-цзы, при объяснении процесса развития явлений появилось понятие «предела». Высшей точкой развития какого-либо явления считался его «предел», его предельное состояние; но в тот момент, когда этот предел достигается, это явление превращается в своё отрицание. Как мы видели, у Сунь-цзы эта мысль сквозит в словах: «Беспорядок рождается из порядка, трусость из храбрости». Вполне допустимо, что так же должно пониматься и явление «формы». Форма, развиваясь, достигает своего предела и в тот же самый момент превращается в своё отрицание, в свою противоположность, в отсутствие формы.