Искусство взятки. Коррупция при Сталине, 1943–1953

Хайнцен Джеймс

До 1946 г. служащий-взяточник мог получить при отягчающих обстоятельствах от 5 до 10 лет заключения, хотя столь суровые приговоры бывали довольно редко. Большинство осужденных за получение или дачу взяток до 1946 г. приговаривались к лишению свободы на срок от 6 месяцев до 2 лет, к условным срокам либо исправительным работам на рабочем месте. После введения крутых мер летом 1946 г. наказания несколько ужесточились (хотя законы не изменились), и большинству осужденных взяточников и взяткодателей давали от 2 до 5 лет, при отягчающих обстоятельствах – до 10 лет.

Невозможно точно определить абсолютный уровень взяточничества в столь закрытом обществе, как сталинский СССР. (Даже в демократических обществах со свободной прессой и сравнительно доступными данными по преступности рассчитать масштабы незаконной экономической деятельности неимоверно сложно.) Тем не менее и рассказы из жизни, и архивные материалы

свидетельствуют о широкой распространенности этого явления после войны. Хотя криминальная статистика, вероятно, не говорит всего, в 1945-1953 гг. самое большое число осужденных за взяточничество по стране за год составляло только около 5,6 тыс. чел. (в 1947 г.) – цифра, явно сильно заниженная, как всегда, когда речь идет о делах такого рода⁴². Как обычно бывает во всем мире, лишь малая доля случаев взяточничества раскрывалась или преследовалась в судебном порядке. В СССР возможности для взяточничества были чрезвычайно разнообразны, а различные его схемы с большим трудом поддавались выявлению⁴³. Расхождение между реальными масштабами таких преступлений и числом осужденных за них отчасти объяснялось трудностями, с которыми сталкивались правоохранительные органы при их раскрытии, а затем преследовании. Взятка – сделка тайная, без свидетелей, участвуют в ней, как правило, всего два человека (иногда три, если кто-то действует в качестве посредника). Кроме того, как заметила Сьюзен Роуз-Аккерман, «обе стороны сделки заинтересованы в том, чтобы посторонние не догадались о значении платежа, и всеми силами стараются о нем молчать»⁴⁴. Обеим сторонам было выгодно, чтобы успешная операция навсегда осталась нераскрытой.

Отголоски войны

В сентябре 1946 г., менее чем через 18 месяцев после триумфального завершения войны, редакционная передовица в солидном советском юридическом издании, ежемесячном журнале Прокуратуры, Министерства юстиции и Верховного Совета СССР «Социалистическая законность», обрушилась с громами и молниями на тех советских администраторов, которые не извлекли уроков из героического военного опыта. Администраторы-взяточники порицались и осуждались как значительная угроза послевоенному порядку. Редакция относила тревожный рост взяточничества на счет ничтожного меньшинства морально развращенных должностных лиц, которым недоставало патриотизма и чувства долга. В период послевоенных трудностей эти немногие порочные бюрократы воспользовались ситуацией. «Во время Великой Отечественной войны организованная, четкая деятельность всех звеньев государственного механизма способствовала успешному разрешению военных задач, вставших перед нашей страной», – заявлялось в статье⁴⁵. Авторы цитировали сталинскую речь от 6 ноября 1942 г., превозносившую труд советского народа в тылу: «В результате всей этой сложной организаторской и строительной работы преобразилась не только наша страна, но и сами люди в тылу. Люди стали более подтянутыми, менее расхлябанными, более дисциплинированными, научились работать по-военному, стали сознавать свой долг перед Родиной…» Вторя словам Сталина, редакция подтверждала, что государственный аппарат сыграл большую роль в этой жизненно необходимой работе. Однако, зловеще предупреждала она, отдельные звенья госаппарата «не свободны еще полностью от людей, лишенных чувства гражданского долга, от всякого рода случайных элементов, разгильдяев и жуликов, расхищающих социалистическую собственность, подрывающих правила социалистического общежития, нарушающих государственную дисциплину».

Далее авторы особо выделяли должностных лиц, берущих взятки. Эти преступники морально слабы, им нет места в советском обществе. Взяточники подтачивают способность партии к защите государственной собственности и плановому распределению благ среди населения: «Преступные и морально неустойчивые элементы, проникшие в государственный и хозяйственный аппарат, нередко становятся на путь злоупотреблений, получения и вымогательства взяток в целях расхищения социалистической собственности. Взяточники нарушают нормальную работу государственного и хозяйственного аппарата, подрывают государственную дисциплину и строгое плановое начало – этот непреложный закон советской системы хозяйства». Передовица клеймила берущие взятки «элементы» как «тунеядцев и врагов социализма».

В реальности, впрочем, дело обстояло гораздо сложнее и, по сути, гораздо серьезнее, чем подразумевал этот образчик праведного негодования. Война и ее последствия представляют собой практически непризнанный переломный момент в создании питательной среды для того типа коррупции, который стал характерной особенностью дальнейших периодов советской истории. Конечно, подобные преступления существовали до 1941 г. В начале 1930-х гг. введение пятилетних планов и коллективизация сельского хозяйства стимулировали рост черных рынков и других неформальных институтов внутри обобществленной экономики. В период же войны и послевоенного восстановления сложились условия, которые помогали ускорить процессы и усилить механизмы подпольной экономической деятельности и коррупции. Эти годы открыли предприимчивым государственным служащим, контролировавшим распределение дефицитных товаров и услуг, новые возможности для незаконных сделок с отчаявшимися советскими гражданами и друг с другом⁴⁶.

Великая Отечественная война и первые послевоенные годы действительно создали плодородную почву для взяточничества. В особенности с 1943 г., согласно архивным источникам, начался расцвет самых разнообразных видов должностных преступлений. Условия для такого роста коррупции возникли – или приобрели более выраженную форму – во время войны⁴⁷. Перемещение населения, бедность, крайняя нехватка жилья и продовольствия, расстройство судебно-правовой системы, перебои в распределении товаров и голод поставили в тяжелейшее положение многих советских людей, искушая должностных лиц воспользоваться преимуществами своего служебного положения. Как говорится в одном докладе Министерства юстиции, «общий моральный подъем в стране» в начале войны послужил одной из основных причин спада преступности в 19411943 гг.⁴⁸ Однако в 1944 г. аресты за многие типы преступлений, включая хищение госсобственности, злоупотребление служебным положением и взяточничество, существенно участились. На 1947 г. число осужденных за должностные преступления на 40 % превысило довоенный уровень⁴⁹. Этот рост оставался главной заботой властей в период позднего сталинизма и в конечном счете свидетельствует, что правоохранительные органы уделяли подобной деятельности больше внимания.

Вместо того чтобы попытаться противостоять своим правителям или даже свергнуть их, советские граждане в отчаянно трудный послевоенный период искали способы справиться с истощением и нищетой. В такой обстановке недозволенные сделки с должностными лицами стали первейшим средством выживания. Страстно желая (и все больше ожидая) мира, стабильности, крова, работы в награду за жертвы времен войны, люди вступали в тайные, пусть и противозаконные, соглашения с местными представителями государства, которые были в состоянии помочь им. Взятки, сунутые кому следует, смазывали механизмы как теневой, так и официальной экономики.

Правоохранительные органы определяли 1943-1946 гг. как период, когда взяточничество снова превратилось в серьезную проблему во многих областях советской жизни. Характерная для 1930-х гг. точка зрения, что взяточничество в советском обществе практически исчезло, по сути, уже не встречается после войны во внутренних обсуждениях вопроса преступности в партийном и правоохранительном аппарате. Одна инструкция генерального прокурора СССР в середине 1946 г. напоминает о довоенном взгляде сквозь «розовые очки», утверждая, будто за годы советской власти к началу войны взяточничество было почти полностью ликвидировано, главным образом благодаря органам прокуратуры⁵⁰. Тут слышатся отголоски официальной линии, гласившей, что государство до войны в основном покончило со взяточничеством. Сама прокуратура ставила себе в заслугу успехи в пресечении взяточничества до 1941 г., гордясь его отсутствием.

Однако в той же инструкции 1946 г. отмечается, что в последнее время ситуация изменилась к худшему и отвратительный порок взяточничества опять получил широкое распространение. Оно появилось даже среди работников прокуратуры – тех самых людей, которые призваны вести безжалостную борьбу с этим столь опасным для государства преступлением. Раз прокуратура признала скачок такого рода преступности во время войны, тем самым пятная собственную «летопись подвигов», значит, дела действительно обстояли весьма скверно.

Сферы наибольшего расцвета взяточничества указывают на слабые места послевоенного советского общества. Серьезные нарушения в системах производства, распределения, оформления документов, снабжения, транспорта и (как будет показано в дальнейших главах) правоприменения порождали неформальные (и зачастую незаконные) отношения между советскими гражданами и бюрократическим аппаратом. Подобные отношения играли значительную роль во многих центральных областях советской жизни: при распределении жилья, на железных дорогах, в кабинетах местной администрации, на рабочем месте. В сущности, можно утверждать, что взятка выполняла много важнейших социально-экономических функций, служа людям подспорьем, которое помогало справляться с кризисами и повышать уровень жизни.