Исла Корто. Часть 2. «Глаз Игуаны»
Шрифт:
– Камень? – переспросил тот. – Редкая разновидность зелёного агата. С ювелирной точки зрения – середнячок, не имеющий особой ценности. Золото, кстати, тоже не самое чистое. Важно другое. Считается, что такой камень обладает магическими свойствами. А именно этот добыт в определённом месте в нужное время и обработан особым образом. В этом его ценность. И я не решусь даже думать о его возрасте.
– Откуда
Учёный усмехнулся.
– Я много лет занимаюсь возвращением таких реликвий «на родину», так сказать. А «Глаз» – одна из важнейших в культе майя. И сведения о нём передаются среди жрецов от поколения к поколению. К тому же, триста с чем-то лет после его утраты, не такой большой срок, чтобы забыть о нём. С Вашего позволения, – обратился он ко мне, – я бы хотел взглянуть на амулет. Это возможно?
Я вышла из-за мужа, встав рядом с ним, и вытащила из-под рубашки предмет нашего разговора. Мне даже показалось, что камень как-то по-особенному блеснул, отражая неяркий свет библиотеки.
Профессор, не ожидавший такого быстрого осуществления своей просьбы, уставился на медальон. Он медленно поднялся, небрежно сбросив портфель на стул, и осторожно приблизился ко мне. Нагнувшись, чтобы его глаза оказались на одном уровне с камнем, левой рукой он взялся за оправу очков, а правую отвёл за спину.
– Ицамна… – прошептал он через минуту созерцания, во время которого он, кажется, не дышал.
Я спрятала амулет под ткань.
Профессор медленно выпрямился и принялся неторопливо расхаживать между стеллажей туда-сюда. Мы молча ждали, чем это закончится. Наконец он снова уселся на стул. Выдержав паузу, он повертел в руках свой портфель, поставил его на пол и выговорил:
– Извините, я под впечатлением. Не каждый день находишь такую реликвию. В таких случаях я предлагаю владельцам деньги. По-настоящему хорошие деньги. Но я вижу, что вы не простые обыватели.
Мы слушали. Учёный продолжал:
– В вашем случае я не знаю даже, чем вас заинтересовать. Однако я бы не советовал вам использовать амулет в дальнейшем.
– Почему? – спросил Сэм.
– Нужна своя техника безопасности, – ответил профессор. – Вся эта обрядовость с ритуалами не для красоты. Расплатой за вмешательство в естественный ход вещей рано или поздно становится смерть. Говорите, вам было плохо? Видимо, в этом всё и дело. А жрецы, как сейчас скажут, умели делегировать ответственность за свои дела. И, конечно же, они не тревожили богов каждый день по пустякам. Поэтому я рекомендовал бы вам уступить «Глаз Игуаны» в пользу исторических владельцев. Готов обсудить ваши условия.
Я не нашла, что ответить. Умом я понимала его правоту, но согласиться с ним так быстро я не могла. Выбор был прост: вернуть вещь хозяевам, туда, где она нужна, полезна и будет на своём месте, или оставить её себе, рискуя утратить и не имея возможности использовать. При этом мне пришлось бы постоянно скрывать её от всех. Выбор был очевиден, но принятие этого выбора требовало времени и усилия над собой. Мой эгоизм стоял запертой дверью на пути к новым событиям и горизонтам.
Сэм тоже молчал, понимая, что не ему принимать решение.
После возникшей паузы наш гость подытожил:
– Давайте так: пока оставим всё как есть. Пусть каждый подумает, чего он хочет в этой ситуации. Мне тоже нужно кое с кем посоветоваться. Я навещу вас через пару дней. Если понадоблюсь, вот мой номер. И берегите себя, пожалуйста.
Он положил на стол визитку с витиеватым узором в виде рамки.
Мы так и оставались на месте, пока профессор сам отпирал себе дверь и выходил на улицу.
Какое-то время мы наслаждались тишиной после тяжёлого разговора. Затем Сэм сказал негромко:
– В общем, к этому всё и шло.
– Да, дорогой. Наверное, всё к лучшему. Просто иногда нужно суметь это понять.
Дверной колокольчик снова напомнил о себе. В библиотеку вошёл солидный мужчина, по типажу очень похожий на профессора Родригеса, только моложе и выше. И если наш предыдущий посетитель был гуманитарием, то вошедший выглядел как явный специалист в технической сфере. В руке он держал аккуратный алюминиевый кейс.
При попытках внимательнее разглядеть этого человека взгляд словно расплывался, теряя фокус. Мне показалось, что на лице вошедшего росла небольшая бородка, но я не была уверена.
Конец ознакомительного фрагмента.