Исламская интеллектуальная инициатива в ХХ веке

Градировский С.

–  характеризуется отсутствием справедливости в обществе и стремлением к гегемонии и политическому, экономическому, культурному господству, а также к оккупации (и прямой, и опосредованной) территории любого независимого государства.

Примерами таких государств для Хомейни были США («большой сатана»), Израиль (который имам рассматривал как непосредственного союзника Америки в регионе), а также многочисленные марионеточные проамериканские режимы и в какой-то степени СССР («малый сатана»). Хомейни напоминал мусульманам, что «Америка — враг номер один всех обездоленных и угнетенных народов», «Америка — сущий государственный террорист, и мировой сионизм — ее союзник, который для достижения своих корыстных целей способен на любое преступление». Имам дает следующую характеристику сущности американской политики на Ближнем Востоке: «Америка любит вас из-за вашей нефти, она притягивает вас, чтобы создать рынки сбыта, чтобы увозить вашу нефть и продавать вам безделушки» [158] . Стоит отметить, что если высказывания Хомейни в адрес американского государства и капиталистического блока были однозначно отрицательными, то к советским коммунистам он относился скорее как к людям заблудшим и ошибающимся, хотя и считал крайне опасной атеистическую направленность марксизма-ленинизма и отвергал попытки отождествить мусульманское вероучение с марксизмом. Аятолла Хомейни представлял ислам как совершенно особую религиозно-политическую систему, предлагающую свой путь развития, отличный и от капиталистической, и от коммунистической (предполагающей уничтожение частной собственности) модели общественного устройства (и в этом его взгляды существенно отличаются от воззрений Шариати). В условиях холодной войны имам отстаивал так называемую концепцию «третьего пути» в следующих ее аспектах:

158

Изречения, афоризмы и наставления имама Хомейни. Тегеран, 1995.

1. Геополитическом и культурном. Лозунг революции «На шарги, на гарби-эслами» (перс. «Не

восток, не запад-ислам») означал неприсоединение ни к капиталистическому, ни к социалистическому лагерю, а также признание самобытности исламской иранской культуры.

2. Экономическом. Имам резко критикует капиталистическую экономику и идеологию и решительно осуждает тех «умников», которые, не имея «представления о том, как трактуются вопросы политики в исламе, представляли и представляют дело таким образом, будто ислам безоговорочно выступает за капитализм», чем только наносят ущерб привлекательности мусульманского вероучения и провоцируют нападки врагов на ислам. Аятолла Хомейни объяснял, что «ислам не только не приемлет капитализм, чьи бесчисленные несправедливости делают обездоленными народные массы, находящиеся под его гнетом, но и серьезным образом осуждает его в Коране и Сунне, рассматривая этот строй как противоречащий социальной справедливости» [159] . Вместе с тем Хомейни решительно отвергал попытки отождествить ислам с учением Маркса, поскольку, с точки зрения имама, его экономическая концепция точно так же несовместима с исламом.

159

Имам Хомейни. Религиозное и политическое завещание. М., 1999. с. 91-92.

3. Идеологическом. Согласно имаму Хомейни, и капиталистическая, и марксистко-ленинская доктрина — идеологии сугубо материалистические (вообще имам утверждал, что «за исключением ислама, все другие идеи материалистические» [160] ), в то время как ислам представляет собой универсальную систему, охватывающую и духовную, и сугубо практическую сторону жизни человека и направленную прежде всего на его воспитание.

Что касается угнетенных, то здесь важно отметить специфику трактовки имамом данного термина, который он употребляет не только по отношению к мусульманам, но и ко всем обездоленным планеты. Имам призывает их искать спасения в революционном исламе, что также роднит концепции Хомейни и Шариати. Имам говорил об актуальности ислама для всех угнетенных народов мира, не только исторически мусульманских. Как и Али Шариати, Хомейни крайне негативно относился к любым проявлениям национализма как к недопустимым с точки зрения ислама, ибо о равенстве людей говорится в Сунне Пророка (СААС). Аятолла Хомейни подчеркивал обращенность ислама к человеку как таковому вне зависимости от его национальной и культурной принадлежности: «Ислам ни в коем случае не принимает во внимание расу, арабскую или неарабскую принадлежность или этническую группу. Ислам ниспослан для воспитания человека. Критерием ислама является человек и его воспитание». По его мнению, Исламская революция должна стать мировой, что подразумевает не агрессию (в шиитской концепции джихада экспансия с целью распространения ислама отвергается), а поддержку исламских (и не только исламских) революционных движений в разных странах: «Революция иранского народа является началом великой революции под предводительством имама Махди (да приблизит Аллах его пришествие)» [161] .

160

Речи имама Хомейни. Речь тридцать третья // Имам Хомейни. Путь к свободе. Речи и завещание. М., 1999. с. 286.

161

Изречения, афоризмы и наставления имама Хомейни. Тегеран, 1995. с. 14, 39.

Говоря о задачах мусульман в их революционной борьбе с «тагутом», имам выделяет здесь два ключевых момента:

–  консолидация мусульманского мира на основе базовых и изначальных исламских ценностей, братство и взаимопомощь исламских народов (в частности, имам уделяет внимание проблеме израильской оккупации палестинских территорий);

–  учреждение исламского правления и построение исламского государства, в котором максимально полно реализуются все законы и предписания шариата.

Проблема консолидации шиитов и суннитов

И аятолла Хомейни, и Али Шариати выступали за диалог между шиитами и суннитами на основе единого религиозно-политического проекта и общих задач, стоящих перед мусульманами в современном мире. Будучи одним из самых искренних сторонников исламского единства, имам обращался к правоверным с увещеванием не делать акцент на разногласиях и распрях, а вспомнить о главных, фундаментальных ценностях и предписаниях, общих для всех мусульман и являющихся основанием для консолидации исламской уммы. «Мы, шииты и сунниты, должны побрататься и не допустить, чтобы нас обворовывали другие», — говорил имам, добавляя: «Все мусульмане — братья и равны между собой. Ни один из них не отделим от другого и все они должны сплотиться под знаменем ислама и монотеизма». Это крайне важное положение концепций Хомейни и Шариати является огромным достижением идеологов политического ислама, являвшихся шиитами. Что касается суннитских политических теоретиков, то здесь данная заслуга принадлежит Калиму Сиддыки, который был страстным поклонником Исламской революции в Иране и фактически первым крупным суннитским идеологом мусульманского возрождения, особо отметившим необходимость сближения шиитов и суннитов. С одной стороны, этот весьма позитивный факт дает надежду на то, что шаги к консолидации исламской уммы отныне будут активно предприниматься не только шиитами, но и суннитами. С другой стороны, стоит отметить, что в шиитском варианте концепция исламского единства на сегодняшний день гораздо более детально разработана именно благодаря теоретикам Исламской революции 1979 года.

«Женский вопрос» в доктрине Хомейни

Таким образом, обоим мыслителям присуща мысль о том, что ислам встает на защиту обездоленных и выступает против угнетения и неравенства. При этом важно отметить, что не только Шариати был противником притеснения женщин и трактовал их униженное положение в качестве одного из явных атрибутов ширка, но и Хомейни уделял значительное внимание «женскому вопросу», подчеркивая то уважение и почтение, которое подлинный ислам питает к женщине. Особую роль имам Хомейни отводил женщине-матери, говоря о том, что «материнство — самая благородная обязанность», а «женщина-мать служит обществу больше учителей, больше всех». По мнению Хомейни, «воспитание начинается отцом и матерью, и их правильное исламское воспитание закладывает фундамент свободы, независимости и верности интересам страны» [162] . Стоит обратить особое внимание на позицию аятоллы Хомейни в отношении роли женщины в исламском государстве. Вопреки стереотипным представлениям о мусульманском «притеснении» «прекрасной половины человечества» и ужасающим историям о массовых преследованиях женщин в Исламской Республике Иран, проводившихся с легкой руки Хомейни, в действительности имам никак не старался принизить общественное положение женщины. Напротив, он утверждал, что «в исламском строе женщина имеет равные с мужчиной права: право на образование, работу, собственность, голосование и передвижение» [163] . Известно высказывание Хомейни: «Мы горды тем, что наши женщины, молодые и старые, наравне с мужчинами, а иногда и даже лучше, участвуют в культурной и экономической жизни, служат в армии» [164] . Конечно, аятолла Хомейни считал необходимым соблюдение женщинами исламской формы одежды (при этом закрытие лица вовсе не обязательно), но предписание шариата о ношении хиджаба имам объяснял желанием дать мужчинам понять, что женщина — не игрушка в их руках и не только объект для чувственных наслаждений, а полноправный член мусульманского общества. Так, хиджаб здесь трактуется и как гарантия удержания женщины от соблазнов, сохранения ее целомудрия, и как средство против мужского потребительского отношения к ней. Как свидетельствует имам Хомейни, «ислам не желает, чтобы женщина была вещью, игрушкой в руках мужчин. Ислам желает сохранить достоинство женщины и сделать из нее серьезного и полезного человека» [165] . Кстати, в вопросе о роли женщин в социуме Хомейни также апеллирует к первоначальному мухаммадовскому исламу, ведь известно, что во времена Пророка (СААС) мусульманки принимали активное участие в общественно-политической жизни и вовсе не были второсортными и забитыми членами исламской уммы. Говоря о ценности женщины в исламе, аятолла Хомейни также обращал внимание на ее приниженное и жалкое положение в шахском Иране, на ущемление прав мусульманок, в частности, их права на ношение исламской одежды в условиях той крупномасштабной и бесцеремонной борьбы с хиджабом, которую проводил режим Пехлеви, — к слову, ее и нынче разворачивают многие исламофобные и проамериканские правительства.

162

Изречения, афоризмы и наставления имама Хомейни. Тегеран, 1995. с. 103, 105, 214, 214, 214.

163

Изречения, афоризмы и наставления имама Хомейни. Тегеран, 1995. с. 212.

164

Имам Хомейни. Религиозное и политическое завещание. М., 1999. с. 12.

165

Изречения, афоризмы и наставления имама Хомейни. Тегеран, 1995. с. 213.

Разногласия между Хомейни и Шариати

Введение

Несмотря на общие идеологические основания, обусловленные принадлежностью обоих мыслителей к лагерю сторонников мусульманского возрождения, концепции Хомейни и Шариати отличаются друг от друга по достаточно существенным параметрам, которые вкратце были перечислены в статье «Ислам Шариати — единственная универсальная революционная идеология».

Онтология и антропология Хомейни

Различия между концепциями двух мыслителей коренятся, во-первых, в сфере онтологии. Взгляды Шариати на бытие вполне справедливо представлялись

имаму Хомейни весьма далекими от той картины реальности, которую рисует Коран. Али Шариати постулирует единство Аллаха, человека и природы, в то время как ислам, религия строжайшего единобожия, ни в коем случае не приемлет пантеизма. Именно это послужило веским доводом против доктрины Шариати со стороны аятоллы Хомейни. Сам имам, безусловно, трактует исламскую онтологию совсем по-другому. Он поясняет, что Аллах не просто не тождественен Своему творению, но и является в исламе единственной Реальностью, к которой должен стремиться человек. Хомейни особо подчеркивает, что «эфемерно все то, что не для Всевышнего», а сутью исламской религии «является признание только лишь божественной власти». По мнению аятоллы Хомейни, «мир от великого до малого является эманацией Всевышнего и находится в Его власти». Имам отмечает, что «весь мир — присутствие Всевышнего, все происходящее перед Его взором». Поэтому человеческое «сердце должно почувствовать, что все действия происходят перед взором Всевышнего», и в соответствии с этим человек должен осознать собственную ответственность за все свои помыслы и поступки перед Аллахом и подчиняться только лишь Ему. «Народ, проснись! Правительство, проснись! — взывал имам Хомейни, — Все вы перед взором Аллаха, со всех будет спрошен счет, не проходите равнодушно мимо пролитой мучениками крови и не грызитесь из-за постов и почестей», поясняя: «Мир — божественное присутствие, не грешите в присутствии Бога» — и напоминая: «Все мы перед взором Аллаха и всех нас ждет смерть». Онтологические воззрения аятоллы Хомейни тесным образом связаны не только с его политической доктриной, но и с антропологией имама, поскольку в данных рассуждениях Хомейни прослеживается идея об ответственности человека перед Аллахом, которая, в свою очередь, также присуща учению Шариати о человеке. Если онтологические воззрения последнего вызывали у имама Хомейни однозначное неприятие, то их взгляды на антропологию во многом похожи. Очевидно, этот факт, как и в случае с Кутбом, объясняется тем, что в основе хомейнистского понимания природы человека и его миссии лежат все те же достаточно ясные аяты Корана. Так, имам отмечает присущую человеку двойственность натуры, говоря, в частности, о том, что «человек — самое удивительное существо среди всех созданий Всевышнего, ни одно существо не сравнимо с человеком, это феноменальное создание, одновременно божественное и сатанинское». Аятолла Хомейни подчеркивает, что выбор человека в пользу того или иного пути не является раз и навсегда свершившимся, потому что «человек до последнего дня своей жизни не защищен от заговоров Сатаны и вожделений» [166] , он всегда может деградировать и пасть слишком низко, а потому ему необходима надежная защита от подстерегающих его опасностей и искушений, которой является ислам. При этом важно подчеркнуть, что, в отличие от Кутба, Хомейни — не космист, он не считает, что ислам является идеологической системой, находящейся в гармонии с законами Вселенной и с природой самого человека. Более того, Хомейни принципиально антигуманен. Он напоминает, что «в исламе критерий — божественная угода, а не удовлетворение личностей. Мы измеряем человека Истиной, а не истину человеком», и утверждает: «Внутренний дьявол человека — это сам человек; сам человек, его вожделение и страсти». В данном случае воззрения имама соответствуют тексту Корана, в котором говорится: «Что постигло тебя из хорошего, то — от Аллаха, а что постигло из дурного, то — от самого себя» (4:81). Имам отмечает, что именно ислам является той религиозно-политической и этической системой, которая должна лежать в основе воспитания человека и способна оградить его от сатанинской, чисто человеческой составляющей его природы, уберечь от преклонения перед благами и богатствами этого мира и забвения пути борьбы. Поскольку для имама человек является вершиной всех живых существ, «каждое изменение или реформу необходимо начинать с человека» [167] , ибо переустройство мира должно начинаться с перевоспитания человека. По нашему мнению, данное положение доктрины Хомейни сопряжено не с его призывом к самосовершенствованию, как это могут представить желающие придать хомейнистской философии некий суфийский оттенок, а с убежденностью имама в том, что ислам является не просто революционной идеологией, но и школой воспитания пассионариев, призванных к служению обездоленным. Задача надлежащего формирования личности мусульманина-революционера, по Хомейни, является первичной, потому что без наличия таких борцов с тиранией и несправедливостью невозможно глобальное общественное переустройство в соответствии с исламскими предписаниями.

166

Изречения, афоризмы и наставления имама Хомейни. Тегеран, 1995. С. 7, 6, 8, 8, 8, 9, 9, 8, 173, 174.

167

Изречения, афоризмы и наставления имама Хомейни. Тегеран, 1995. С. . 8–9, 71–72, 173.

Али Шариати, конечно, не оспаривал данный тезис. Для него ислам также является идеологией, нацеленной не только на революционное преобразование окружающего мира, но и на воспитание борцов с неравенством и угнетением. В соответствии с этим и Хомейни, и Шариати особое внимание уделяли проблеме образования и воздействия на молодое поколение, и, надо сказать, и тот и другой идеолог революции пользовались успехом у молодежи. Другое дело, что на сам процесс воспитания и образования философы смотрели совершенно по-разному.

Шариатистский проект реформы ислама: взгляд аятоллы Хомейни

Несмотря на некоторые весьма важные общие черты в понимании ислама, присущие концепции Хомейни и Шариати, их взгляды относительно мусульманской религии также во многом не совпадали. Несмотря на то, что Хомейни был богословом-революционером и переосмыслил многие положения шиизма через призму обращения к первоначальному исламу, он все-таки оставался строгим приверженцем традиционного фикха, преданность которому он рассматривал в качестве «защитного пояса» ислама и гарантии независимости и самостоятельности мусульманской уммы в целом и иранского народа в частности. «Мы гордимся тем, что являемся последователями вероучения Джафара Садека и что наше правовое учение, которое сродни бескрайнему океану, основывается на его трудах», — писал имам в своем знаменитом «Религиозном и политическом завещании». Так, Хомейни обращался к улемам и преподавателям со следующим советом: «Старайтесь сохранить традиционный фикх, доставшийся в наследство от правоверных предков, ибо отклонение от него означает ослабление основ исследований». Он настойчиво призывал мусульман не пренебрегать ни первичными, ни вторичными предписаниями ислама. Поэтому имам не мог не признать недопустимыми тезисы Шариати о том, что все положения мусульманства нуждаются в серьёзном переосмыслении, что второстепенные предписания могут со временем подвергаться пересмотру, что использование новых неординарных и экстравагантных методов и впитывание разноплановых веяний в практике иджтихада необходимо для творческого развития вероучения. Все эти идеи представлялись Хомейни в высшей степени опасными и чреватыми для исламской уммы полной утратой надежного подспорья в виде мусульманской религии и, вследствие этого, с окончательной потерей независимости и способности к сопротивлению новому мировому порядку. Аятолла Хомейни видел источник всех бед прежде всего в неблагонадежных кадрах. По мнению имама, причиной косности и догматизма, царивших в теологических центрах, являлось засилье отсталых и продажных ахундов, пошедших на услужение шахскому режиму, а подоплекой всех бед уммы он считал происки агентов влияния иностранных государств, прежде всего США, Израиля и СССР. Как полагал Хомейни, ключом к сохранению достижений революции 1979 года является бдительность и чуткость по отношению к возможным заговорам против Исламской Республики. «...Одним из зловещих для ислама планов стало протаскивание морально разложившихся и отошедших от ислама деятелей в теологические центры», — предупреждал имам. Таким образом, эти вражеские агенты «иногда в течение тридцати-сорока лет живут среди нас и, демонстрируя свою приверженность исламу, набожность, паниранистические и патриотические настроения или используя другие уловки, терпеливо выжидают удобного момента, чтобы выполнить свою миссию» [168] . Безусловно, аятолла Хомейни весьма предусмотрительно и справедливо обращает внимание мусульман на опасность подобных небезуспешных происков, и его слова в свете нынешней ситуации в Иране кажутся поистине пророческими. Однако он все же не раскрывает их истинной подоплеки. Шариати же, в отличие от Хомейни, при рассмотрении данного вопроса гораздо более глубок, ибо он поясняет, что корень проблемы — даже не в предательстве отдельных ахундов и внедрении иностранных агентов (а эти явления, конечно, тоже имели и имеют место), а в порочности самой системы. Как показывает ша-риатистский анализ проблемы, уже с начала эпохи Сефевидов «красный шиизм превращается в черный шиизм», а это не могло не отразиться на системе права и религиозного образования, которая также подверглась искажению ширком изнутри. Зараженная вирусом клерикализма, эта система неизбежно плодит порочных ахундов и распахивает врата для агентов мирового империализма и сионизма. Потому Шариати и призывал к всесторонней ревизии исламского вероучения, что желал очистить его от всех наслоений ширка и не допустить дальнейшего вырождения таухидной религии, и это не модернистская, а подлинно фундаменталистская интенция. Стоит отметить, что в период написания «Религиозно-политического завещания» имам Хомейни, вероятно, уже предчувствовал грядущий кризис, сопряженный с предательством клерикалов. Он предвидел тот час, «когда шарлатаны и мошенники проберутся в высшие эшелоны власти и, используя свои познания в исламском учении и втеревшись в доверие благоверным народным массам, в удобный для них момент нанесут смертельный удар по теологическим центрам, исламу и всей стране» [169] . Тем не менее имам, увы, допустил явную ошибку, когда видел задачу мусульман лишь в охране ислама от конкретных ренегатов и коррумпированных улемов. Конечно, антиклерикализм Хомейни был чрезвычайно силен, недаром именно ему принадлежат знаменитые слова: «Я могу понять даже проститутку, но я никогда не прощу попов, не прощу духовенство, которое предало Ислам, которому нет прощения и нет понимания». Однако антиклерикализм Али Шариати в определенных аспектах был гораздо более глубоким, ибо он осознавал, что целью мусульман является не только избавление ислама от самих попов, но и его очищение от всех наслоений поповщины, этого главного атрибута религии ширка. То, что, тем не менее, собственное учение Шариати в некоторых аспектах грешит остаточными элементами клерикального видения мира, — это уже другой вопрос. В данном случае важно то, что данный мыслитель, в отличие от Хомейни, более верно и точно понял задачу и выявил суть проблемы. Если бы голос Шариати был должным образом услышан и понят имамом, то, возможно, удалось бы избежать сегодняшнего политического кризиса в Иране.

168

Имам Хомейни. Религиозное и политическое завещание. М., 1999. С. 12, 61, 59.

169

Имам Хомейни. Религиозное и политическое завещание. М., 1999. С. 59.