Исландские королевские саги о Восточной Европе
Шрифт:
Восточноевропейские сюжеты и мотивы в королевских сагах
Тесные связи Руси и Скандинавии в Х-XIII вв. оставили свой след в разножанровых сочинениях древнескандинавской письменности, и в частности в исландских королевских сагах. Характер саговой информации о Восточной Европе весьма разнообразен: от «точечных» упоминаний до развернутых повествований. Нередки сообщения о походах скандинавских викингов на восток «в Аустрвег (по Восточному пути)»: они либо включаются в цепь военных приключений (как нападение Олава Харальдссона на Эйсюслу, представляющее собой лишь одно из его многочисленных сражений на Балтике), либо выступают в качестве элемента положительной характеристики конунга-викинга (типа «он был отважным воином и часто плавал в Аустрвег»). Наряду с этим, саги содержат сюжетно обусловленные рассказы о торговых поездках в Гардарики (на Русь) и в Бьярмаланд (Беломорье), о службе скандинавов в дружинах русских князей. Саги пространно повествуют о пребывании на Руси четырех норвежских конунгов, что подтверждается и сопутствующими скальдическими строфами [131] .
131
О
Древнерусский материал королевских саг распределяется хронологически весьма неравномерно. Основная его часть соотносится с раннефеодальным периодом русской истории (с X по XII в.), точнее, с временем княжения Владимира Святославича (978-1015) – конунга Вальдамара исландских саг – и Ярослава Мудрого (1016–1054) – конунга Ярицлейва. Обращает на себя внимание тот факт, что саги, внимательные к генеалогиям, не знают предков «конунга Вальдамара» и величают его «Вальдамаром Старым» (ср.: «Один Старый» – прародитель скандинавских богов). К более раннему времени относятся сведения саг и скальдических стихов о походах дружин скандинавских викингов по Восточному пути в Восточную Прибалтику и на север в Беломорье. Небольшое количество известий приходится на период феодальной раздробленности, на конец XI – вторую половину XIII в. Большей частью это – включенные в генеалогии датских конунгов сведения о матримониальных связях русской княжеской династии со скандинавскими дворами в XI – первой половине XII в. и некоторые данные о времени правления великого князя Александра Невского (1250–1263 гг.).
В королевских сагах находят отражение русско-скандинавские политические, матримониальные, торговые и культурные связи; в них содержатся сведения о русско-прибалтийских отношениях, о колонизации Русского Севера, о древнерусских городах и проч.
Политические связи. Скальдические стихи и королевские саги сохранили уникальную информацию о пребывании на Руси четырех норвежских конунгов: Олава Трюггвасона в 977–986 гг. [132] , Олава Харальдссона в 1029 г. [133] , Магнуса Олавссона с 1029 по 1035 г. [134] и Харальда Сигурдарсона в начале 1030-х и в начале 1040-х гг. [135] Уникальность ее определяется тем, что русские источники, знающие скандинавов на Руси, не называют имен норвежских конунгов, находившихся здесь на службе, и не упоминают воспитывавшихся здесь сыновей конунгов.
132
См. Главу 5.
133
См. Главу 6.
134
См. Глава 7.
135
См. Главу 8.
По разным причинам оказываются эти четверо на Руси: согласно сагам, Олава Трюггвасона выкупает из плена девятилетним мальчиком его дядя по матери Сигурд, приехавший в Эйстланд собирать дань для русского князя, и привозит в Новгород ко двору князя Владимира Святославича; Олав Харальдссон бежит из Норвегии от своих политических противников к князю Ярославу Мудрому; решив вернуться на родину, он оставляет на воспитание князю Ярославу своего малолетнего сына Магнуса; Харальд Сигурдарсон бежит после битвы при Стикластадире на Русь, которая заменяет ему на время родину и является как бы отправным пунктом для всех его дальнейших странствий, – сюда на хранение к князю Ярославу отсылает он награбленные им в Африке и Византии богатства.
Хотя обстоятельства появления на Руси норвежских конунгов весьма различны, однако все они ищут здесь временного прибежища и обретают его. Все они хорошо приняты русским князем и окружены почетом и уважением. Олав Трюггвасон и Магнус Олавссон находятся некоторое время на воспитании у русского князя (у Владимира и Ярослава, соответственно). Олав Трюггвасон и Харальд Сигурдарсон возвышаются на военной службе на Руси. Все четыре конунга отправляются из Руси назад в свою страну с целью захватить (или, как в случае с Олавом Харальдссоном, вернуть себе) власть в Норвегии. Источники отразили внешнеполитическую активность Ярослава Мудрого, широко использующего не только дипломатические средства и военную поддержку норвежских конунгов, но даже шпионаж и подкуп влиятельных лиц в Норвегии.
Жизнь норвежских конунгов на Руси описывается в сагах предельно лаконично, одной-двумя общими фразами. Совершенно очевиден недостаток конкретной информации, равно как и тенденция авторов саг на преувеличение роли знатного скандинава на Руси. И все же факт их присутствия на Руси, вопреки молчанию русских источников, неоспорим. Основанием для такого утверждения служат скупые по содержанию, но несущие достоверную фактическую информацию стихи скальдов.
Матримониальные связи. В значительной мере уникальны сведения королевских саг о матримониальных связях русской княжеской династии со скандинавскими дворами в XI – первой половине XII в. Ни один из русско-скандинавских браков не упоминается в древнерусских источниках. Сведения о браках
1) Ярослава Мудрого (Ярицлейва саг) и Ингигерд, дочери Олава Шётконунга [136] ,
2) их дочери Елизаветы (Эллисив) и Харальда Сигурдарсона [137] ,
3) внука Ярослава Мудрого – Владимира Всеволодовича Мономаха и Гиды, дочери Харальда Английского,
4) сына Мономаха – Мстислава (по сагам – Харальда) и Кристин, дочери Инги Стейнкельссона, шведского конунга,
5-6) дочери Мстислава Маль(м)фрид и норвежского конунга Сигурда Крестоносца, а затем – датского конунга Эйрика Эймуни,
136
См. Главу 6, мотив 7.
137
См. Главу 8, мотив 8.
7) другой дочери Мстислава – Ингибьёрг (или Энгильборг) и датского конунга Кнута Лаварда,
8) их сына Вальдемара Датского и Софии, дочери минского князя Володаря Глебовича [138] содержатся (помимо «Гнилой кожи», «Красивой кожи», «Круга земного» Снорри Стурлусона, «Саги о Кнютлингах», прочих саг и исландских анналов) в «Деяниях архиепископов Гамбургской церкви» Адама Бременского и в нескольких средневековых датских источниках («Деяниях датчан» Саксона Грамматика, «Датских Бартолианских анналах» и др.) [139] .
138
О браках 3–8 см. Главу 6, мотивы 1, 3, 4, 6, 8.
139
См.: Джаксон 20086.
Наличие этого материала в источниках весьма показательно: если саги, направленные на возвеличесние скандинавских конунгов, ставят в один ряд с ними «конунгов» русских, значит, известность и влияние этих последних в Северной Европе были велики. Матримониальные династические связи русского княжеского рода с королевскими фамилиями Скандинавии свидетельствуют, с одной стороны, о широте внешнеполитических сношений Руси и ее активной внешней политике, а с другой стороны – о могуществе средневековой Руси, к союзу с которой стремились Скандинавские страны. Кроме того, этот материал указывает на то, что политические отношения Руси с рядом Скандинавских стран в XI–XII вв. были мирными, дружественными.
Варяги на службе у русских князей. Королевские саги сохранили сведения о вовлечении какой-то части скандинавов во внутреннюю жизнь древнерусского общества, и в первую очередь – в войско князя в качестве профессиональной военной силы. Своды королевских саг «Круг земной» и «Красивая кожа» повествуют о предводительстве Олава Трюггвасона и Харальда Сигурдарсона в войске князя (Владимира и Ярослава, соответственно), «которое он отправил охранять страну» [140] . В той же роли оказывается, согласно «Пряди об Эймунде», знатный норвежец Эймунд Хрингссон, поступающий на службу сначала к Ярославу Мудрому, а затем к его брату – полоцкому князю Брячиславу Изяславичу (Вартилаву саги) [141] . При том, что нет данных, способных подтвердить прямую информацию саг, т. е. тот факт, что именно названные норвежцы стояли во главе древнерусского войска, содержащаяся в этих известиях косвенная информация сомнения не вызывает, поскольку верифицируется русскими источниками. Из них мы знаем варягов в качестве наемников – норманнского корпуса, который некоторое время постоянно служил князьям. Мы видим варягов среди славянского войска в походе Олега на Византию [142] . Игорь, собирая войско, «посла по Варяги многи за море» [143] . Владимир Святославич, готовясь к борьбе с Ярополком, «бежа за море» и вернулся оттуда «с варяги» [144] . Ярослав, судя по летописи, чаще других князей обращался к помощи варяжских дружин: и в борьбе со своим отцом Владимиром [145] , и готовясь к столкновению с Мстиславом Владимировичем [146] . Именно дружины викингов, а не отдельных искателей приключений нанимали к себе на службу русские князья вплоть до XI в. и заключали с их предводителями своего рода коллективный договор, на что указывают и летописи, и саги. Условия такого договора донесла до нас «Прядь об Эймунде» [147] .
140
См. Главу 5, мотив 6 и Главу 8, мотив 2.2.
141
См. Главу 6, мотив 8.
142
ПСРЛ. T. I. Стб. 29; T. II. Стб. 21.
143
Там же. T. I. Стб. 45; T. II. Стб. 34 – 941 г.
144
Там же. T. I. Стб. 75 – 977–980 гг.
145
Там же. Стб. 130 – 1015 г.
146
Там же. Стб. 148 – 1024 г.
147
См.: Мельникова 1978.