Испанцы

Лермонтов Михаил Юрьевич

Моисей(дает денег)

Вот! возьми!..

Фернандо

Эмилия, – моя!..В бесчестьи иль невинная, – моя;Живая или мертвая, – моя!..О! как я отомщу… прощай, отец…Я своего не знаю.

(Обнимает его крепко.)

Мстить прекрасно!Благослови меня!.. иду на смерть… прощай.

(Уходит.)

Моисей(поднимает руки)

Услыши,

бог, молитву иудея,Храни его от преступленья!Ты можешь удержать порыв страстей,Вселить покорность, веру, так легко,Как усмиряешь вихри гор… Ты богИзраиля, ты бог Ерусалима!..

(Уходит.)

Сцена III

(Комната в доме у жида, как во 2-м действии.)

Ноэми(за нею Сара)

Не утешай меня! не утешай меня!Злой дух меня сгубил! он предвещалМне радость и любовь – любовь он дал,А радость он похоронил навеки!Теперь мы больше не увидимся с Фернандо;И я могу открыто плакать,Закона не боясь. – О! я люблюЕго как бога… он один мой бог.И небо запретить любить его не может.Меня не понял он, другую любит,Другую, слышишь ли, другую!.. я умру!Не утешай меня! не утешай меня!

(Ломает руки.)

Сара

С тобою плакать вместе я хочу,Когда тебя нельзя утешить…

Ноэми

Плакать!Тебе ль со мною плакать?.. любила ль тыКак я?.. любила ль чужеземца,Любила ль христианина, была лиИм презрена как я?.. Ах! Сара! Сара!Мое блаженство кончилось надолго!И вот плоды моих надежд, мечтаний,Плоды недоспанных ночей и беспокойств!..О, сжалься надо мною, небо!Скорей в сырую землю, поскорей,Покуда я себя роптаньем не лишилаСпокойствия и там…

Сара

СтарайсяРассеяться!.. в твои лета позабываютИ самую жестокую печаль.Вот твой отец придет! ТеперьС раввином он беседуетО чем-то занимательном и важном.Он новостью тебя займет.

Ноэми

Я проклинаюВсе эти новости, одна ужМеня лишила счастья… а другаяМне не отдаст его. – Ах, Сара!Всё кончено! всё кончено!

(Моисей вбегает как бешеный.)

Моисей

Дочь! дочь! дочь!.. он нашелся!..Зачем теперь? зачем так поздно… он нашелся!Твой брат… мой сын!.. сын!.. я не знал…Жестокий случай так… я не прижалЕго к груди, и не прижму… найден,И в тот же миг потерян. О судьба!Земля и небо, ветры! бури! гром!Куда вы сына унесли? зачем отдать,Чтобы отнять… и христианин!Возможно ли? – мой сын… я чувствовал,Что кровь его – моя… я чувствовал,Что он родной мой… о Израиль!Израиль!.. ты скитаться должен в мире,Тебя преследуют стихии даже…И бог твой от тебя отворотился.Мой сын! мой сын!..

Сара

Где

ж он? зачем не здесь?Кто ж он?.. и кто сказал… что сын твой!

Моисей

О горе! горе! горе нам! он здесь был —Раввин принес мне доказательства… я верю,Что он – мой сын! – я спас… он спас меня…И он погибнуть должен… не спастисьЕму вторично от руки злодеев…Ноэми! горе! горе для тебя!Фернандо – брат твой!Испанец – брат твой!Он гибнет; он родился, чтоб погибнутьДля нас! – он христианин!.. он твой брат!

(Ноэми упадает без чувств на пол. Сара спешит к ней.)

Пускай умрет и дочь… и я!.. у богаМоих отцов нет жалости… мой сын! мой сын!

(Ломает руки и стоит недвижен.)

Действие четвертое

Сцена I

(В доме Соррини. На столе бумаги и книги и песочные часы.)

Соррини (входит)

Сегодня, может быть, увижу яМою красавицу. – Мою! – зачем же нет?Она моя, так верно, как я плут.Когда я сам с собою, то никакСебя я не щажу. – Зачем? – Я плут.Я это знаю сам, зачем скрыватьсяПеред собой? – Я плут, но умный плут.Да впрочем я не вижу тут худого;Я сотворен, чтоб жить и наслаждаться.И всеми средствами я должен достигатьПредположенной цели. – Я достиг —И умный человек. – Не удалось – глупец!Так судят люди, большей частью.Великий инквизитор обещалУ нашего отца святого выпроситьМне шапку кардинала, если яЯвлюсь ее достойным – то естьОбманывать и лицемерить научусь!О! это важная наука в мире!Наука женщин! с нею прямо в папы;И этому есть доказательства у нас.

(Молчание.)

В кровавый путь отправлен уж Фернандо…Один лишь Алварец… да этот плох!О! бедная Эмилия; давно лиСказала ты, что старику смешноЛюбить и невозможно?.. но сегодняТы мысли переменишь…

(Садится.)

Говорят,Что женщины должны быть неприступныДля нашего сословья; что закон велит…Ужель закон в сей толстой книгеСильней закона вечного природы?Безумец тот, кто думал удержатьНичтожным правилом, постановленьемДвижение природы человека;Он этим увеличил грех – и только,Дал лишний совести укор и между темЖелание усилил запрещеньем!Пострижен был насильно я в монахи;Почти насильно (в пылкой юностиНе можем понимать мы важной пользы);Пускай, пускай они за всё ответят,Что сделал я; пускай в аду горятОни… но что такое ад и рай,Когда металл, в земле открытый, можетСпасти от первого, купить другой?Не для толпы ль доверчивой, слепой,Сочинена такая сказка? – я уверен,Что проповедники об рае и об адеНе верят ни в награды рая,Ни в тяжкие мученья преисподней.Что души будет вечный жечь огонь;Что черти за ноги повесят тех,Которые ни рук, ни ног иметь не будут.