Испания. Горы, херес и сиеста
Шрифт:
Он выступал против политики Франко, то есть был на стороне левых. В 1933 году его имя появилось в официальном списке сторонников политики Советского Союза. А также Лорка выступал против консервативных сил Гранады.
В бунтарском интервью газете «Эль соль» за два месяца до смерти Лорка произнес следующие слова по поводу взятия Гранады в 1492 году: «Это пагубно сказалось на дальнейшем развитии Гранады, хотя нашим школьникам пытаются доказать обратное. Все, что было прекрасного в этом единственном в своем роде городе, — поэзия, архитектура, изысканность, — все потеряно. Теперь он доведен до нищеты и бескультурия. Его населяют жалкие и трусливые буржуа».
Лорка был вовлечен в грязную политику, в тот хаос и беспорядок, которые господствовали в Испании в 1930-х годах.
Он неоднократно отказывался вступать в коммунистическую партию, ведь его прежде всего беспокоили права людей, а не политика. Он говорил: «Как и любой другой человек, мастер своего дела, я не могу не сопереживать своему народу».
Но когда его спросили о политических убеждениях, он сказал своему другу: «Посмотри, как я приветствую людей. При встрече с одними я поднимаю руку, как это делают, приветствуя Гитлера — Хайль, Гитлер! Иногда, как это делают коммунисты, я сжимаю руку в кулак. Но когда я приветствую своего друга, я просто жму ему руку». Лорка боялся политики, но не потому, что был трусом. Просто он был большим ребенком, искренним и непосредственным. (Одной из его любимых уловок было сидеть в углу ресторана, притворяясь, что сочиняет стихи, которые на самом деле уже давно написал.) Больше всего Лорка боялся смерти. Он прибегал к разного рода уловкам, чтобы заговорить ее. Например, в молодые годы, которые провел в Мадриде, в пансионе среди талантливой и интеллектуально одаренной молодежи, его излюбленным занятием было, бросившись на кровать, изображать из себя мертвеца, а потом просить друзей разыграть свои собственные похороны на улицах Гранады. Или, например, по воспоминаниям сестры Дали, Аны Марии, бывая в Кадакесе у них в гостях, Лорка любил подолгу держать их за руки.
Он считал, что рукопожатие связывает человека с жизнью и отгоняет смерть. По этой же причине, боясь утонуть, он предпочитал купаться на мелководье.
Когда в Испании началась Гражданская война, Лорка в страхе покинул Мадрид и переехал в летний дом своей семьи, располагавшийся за пределами Гранады. Из радиоприемника, откуда он постоянно черпал новости из Мадрида, звучал восторженный голос коммунистического вождя, Долорес Ибаррури (Пасионариа), призывавшей всех женщин приготовить чаны с кипящим маслом, чтобы сбрасывать их на головы националистов.
«Лучше умереть на ногах, чем жить на коленях», — заявила Долорес Ибаррури, призывая к сплочению и единству: «No pasaran!Они не пройдут!» (Ходили слухи, что она однажды собственными зубами перегрызла горло одному священнику.)
Но Гранада не стала для Лорки убежищем. Вскоре и сюда пришли националисты. Республиканцы сбрасывали на них бомбы в знак возмездия, а Лорка, цепенея от ужаса, вместе со своей семьей прятался под большим роялем во время воздушных налетов. Его дом обыскивали несколько раз, обвиняя в шпионаже и тайном сговоре с русскими. Боясь за свою жизнь, Лорка скрывался в доме у своих друзей-фалангистов, членов испанской фашистской партии. Но и это ему не очень помогло. 16 августа 1936 года Лорка был арестован. «Он причинил больше вреда своим пером, чем другие своим револьвером», — заявил Руис Алонсо, офицер, производивший арест, у которого были свои счеты к руководству Испанской фаланги, крайней правой политической партии. Когда арестованного поэта заталкивали в машину, Алонсо был просто счастлив: поймать и арестовать представителя этой партии, да еще и такого знаменитого, как Лорка. Через два дня Лорку отвезли в Виснар, за шесть миль от места его ареста. Его казнили у предгорья Сьерра-Невады, в тени оливковых деревьев.
В Фуэнте-Вакерос, там, где родился Лорка, ничто не напоминает о том насилии, которому подвергся самый известный житель этого селения шестьдесят лет назад.
Но здесь, в этой милой, маленькой деревушке с аллеями, обсаженными деревьями, и с большой площадью, где на скамейках всегда много пожилых мужчин в ермолках, стоит памятник Лорке. Сам Лорка называл это селение «тихой, маленькой, благоухающей деревушкой». В девятнадцать лет, переехав со своей семьей в Гранаду, он написал: «Здесь прошло мое детство, поэтому это моя деревня». Он вспоминал о своем детстве в Фуэнте-Вакерос как о потерянном рае, о времени безграничной любви и счастья. Спустя годы, когда Лорка уже стал известным писателем, в честь него в Фуэнте-Вакерос назвали одну из улиц, а сам поэт в знак благодарности выступил с речью в местной библиотеке. Он поклялся своим слушателям, что всегда будет помнить родную деревню, куда бы он ни уехал. «Несмотря на мою славу и популярность, я всегда буду принадлежать дружелюбной Фуэнте-Вакерос», — произнес Лорка. Позже он признался, что никогда бы не написал свои произведения, в том числе «Кровавую свадьбу», если бы на его детские воспоминания не повлияли проблемы того времени.
Лорка родился в семье зажиточных фермеров, в доме, который стал впоследствии его музеем.
Его хранители постарались оставить в нем все, как было при жизни Лорки. Это касается и мебели, и котелков, и даже сковородок. Кровать, на которой Лорка появился на свет, всегда аккуратно застелена, хотя она совсем не такая, какой была в день его рождения. Через дверь, ведущую в спальню, где некогда спал юный Федерико, каждое утро заходила его мама. Она подходила к окну, открывала ставни и говорила: «Пусть милость Божия снизойдет на нас». Потом она крестилась и вела своих детей на молитву.
Наверху, где раньше был амбар для хранения зерна, теперь можно увидеть самое дорогое для Лорки: его письма, конспекты и газетные вырезки. В другой комнате, над старой конюшней, можно посмотреть отрывок фильма, снятого в 1930 году. Он посвящен театральному выступлению группы студентов, организованной Лоркой, которую он назвал «Балаган» и благодаря которой сумел воплотить свои идеи и представления о том, каким должен быть театр. Эта группа путешествовала по всей Испании, от одной деревни к другой, и выступала при этом совершенно бесплатно.
«Мы приняли решение ставить наши спектакли не в библиотеках, а на свежем воздухе и под солнцем, прямо на площади нашей деревни», — заявил Лорка. Герои этого старого фильма двигаются неестественно быстро под звуки музыки. Но это лишний раз подчеркивает оптимистический настрой их режиссера.
Но вот я снова в седле своего велосипеда. Мой путь пролегает по проселочной дороге мимо кукурузных полей и тополиных рощ, мимо плодородной равнины Гранады, или vega,почву которой орошают талые снега Сьерра-Невады. Здесь поют птицы, что очень любил Лорка, как, собственно, и все, что связанно с этими местами. Эта местность равнинная. Здесь нет ни людей, ни транспорта. Лишь птицы да маленькие резвые козы нарушают тишину этих мест. И тут я заметила змею.
Она лежала на дороге в форме буквы «S». Длиной она была четыре фута, а толщиной как мое запястье.
— А-а-а-а! — завизжала я.
Мои корзинки повалились влево, я сама понеслась в другую сторону. Вырулив прямо на проезжую часть, на встречную полосу, я в итоге с грохотом упала с велосипеда на дорогу.
Змея же не двигалась. Странно, подумала я. И тут поняла, что это вовсе не змея, а кусок старой резины. Он просто валялся на дороге.
Но страх еще какое-то время не отпускал меня, ведь в азиатских странах змеи — это обычное дело. Я пыталась успокоиться усилием воли, но мне это не удавалось. Интересно, а как психоаналитики объясняют подобные состояния вследствие галлюцинаций? Когда-то давно врачи считали, что истерия — это процесс, связанный с импульсами, поступающими из матки в головной мозг. В давние времена полагали, что это случалось с женщинами, воздерживающимися от половой жизни. Что же они тогда сказали бы обо мне в данном случае?
Козы, пасущиеся неподалеку, удивленно посмотрели на меня, когда я упала с велосипеда. Слава богу, что здесь больше никого не было видно! Я робко смахнула пыль и грязь, прилипшую к ногам. Убедившись, что мои царапины не опасны для жизни, я уселась на велосипед и помчалась дальше с такой скоростью, что у меня даже в ушах засвистело. Я решила, что никто и никогда не узнает об этом инциденте и о моем беспокойстве по поводу того, что происходит в матке во время истерии.
Я продолжала мчаться на огромной скорости, чтобы засветло добраться до следующего пункта моего маршрута, которым был населенный пункт под названием Альхама-де-Гранада и где я не собиралась задерживаться надолго. Я уже знала, что там не самые лучшие условия проживания. Об этом меня предупредили в туристической фирме: «Да, это не лучшее место в Испании, с одним-единственным однозвездочным отелем, где по непонятным причинам все номера всегда заняты. К тому же за ночь здесь надо платить двенадцать евро». Я приготовилась к самому худшему.