Испания. Горы, херес и сиеста
Шрифт:
Единственное, что осталось решить виноделам, так это найти название своему новому вину. Они разлили его по бокалам и задумались. Подобрать название оказалось не так просто. Тогда они откупорили еще одну бутылку, раздался характерный чудесный хлопок, а потом еще одну. От выпитого ими шампанского у них закружилась голова. И тут один из виноделов вскочил и воскликнул:
— Я придумал! Давайте назовем этот напиток кава, что означает «винный погреб».
Так появилось название этого игристого вина.
Я направилась в номер. Надо было успеть посмотреть прогноз погоды, так как завтра планировала вновь сесть на велосипед. Я уже начала неплохо разбираться во всех этих волнистых линиях и разнице между высоким и низким давлением. Я даже уже могла точно определить, какая из девушек, ведущих прогноз, появится на голубом экране сегодня.
Однако в коричневом гостиничном номере я обнаружила одного весьма жирного представителя тараканьего семейства, их я терпеть не могла. (В моей квартире в Гонконге этого отродья была целая туча. Однажды я даже обнаружила таракана в стиральной машине.)
Я мужественно гонялась за ним по всей комнате, размахивая туфлей, и целых пятнадцать минут пыталась прибить его. Некоторое время таракан, несомненно, сопротивлялся моему нескрываемому желанию покончить с ним и выдержал мощный хлопок туфлей. Я носилась за ним, а он проворно удирал от меня: мимо стульев, мимо кровати, прямо в ванную. И тут я с грохотом упала, сильно ударившись. Естественно, я обрушила на своего обидчика самые разнообразные угрозы, надеясь, что он в конце концов сдастся.
— Я доберусь до тебя, маленький негодник… Ты больше не будешь носиться по ковру, когда твои внутренности окажутся на полу от тараканьей морилки!
Однако таракан решил спрятаться под кроватью, куда я не могла добраться. Я прилегла на матрас, свесив голову и руку, затаилась и была готова нанести таракану очередной удар, как только он выбежит из-под кровати. В итоге эта тварь удрала, избежав моего наказания. Да, этот таракан оказался настоящим спортсменом!
Я проснулась в два часа ночи от шума, доносившегося снизу. От него можно было просто оглохнуть. Кто-то, видимо, решил устроить вечеринку с виски вместе с апельсиновым лимонадом «Фанта», а может быть, с чем-то другим. Это было уже не важно.
Утром я поднялась рано, поскольку решила отправиться в Альпухарас, горный район южнее Сьерра-Невады. Туда я добралась за пятнадцать минут. Это место имеет богатую историю. Именно сюда Боабдил, последний правитель Гранады из династии Насридов, был изгнан из страны, когда Фердинанд и Изабелла завоевали Гранаду. (Перед тем как вернуться обратно в Африку, он лишь год смог продержаться в этих горах.) Британский писатель Джеральд Бренан умудрился прожить в Альпухарасе несколько лет в период 1920–1930-х годов. К нему приезжали писатели Вирджиния и Леонард Вулф, которые были супругами, а также любовный треугольник Дора Каррингтон и ее друзья Ральф Партридж и Литтон Стрейчи. Стрейчи, по-видимому, не был впечатлен Альпухарасом. В своей книге «К югу от Гранады» Бренан писал: «Когда Вирджиния и Леонард Вулф собирались приехать сюда и навестить меня, Стрейчи был категорически против и очень решительно заявил мне, что здешние места для них смертельны».
Из произведений Бренана я узнала, что сельские жители за восемьдесят лет повидали здесь всякого. В те времена очень сильное влияние на них оказывала вера в приметы и колдовство. Когда однажды Бренан пришел к священнику исповедаться и признался в том, что он протестант, священник лишь махнул рукой, сочтя это не столь важным, и, похлопав по спине, сказал: «Не беспокойтесь! Просто приходите на мессу. Но советую вам никому не говорить, что вы протестант. Деревенские жители неграмотные, и они не поймут этого». Позже он узнал, что некоторые из сельских жителей считали протестантов людьми с хвостами. В начале 1920-х годов они не знали, что шла Первая мировая война, и думали, что Бренан участвовал в войне против мавров.
Совсем недавно музыкант Крис Стюарт написал книгу, посвященную Альпухарасу. В 60–70-х годах XX века здесь все осталось без изменений. И даже когда в 90-х Стюарт купил кирпичи и построил дом, в Альпухарасе по-прежнему не было ни дорог, ни водопровода, ни электричества. А крестьяне с большим подозрением относились ко всему новому.
Было очевидно, что быстрее всего можно попасть в Пампанейру, деревню Альпухарас, по автомагистрали. Но я совсем не собиралась этого делать. Мне хотелось добраться до места по узкой, извилистой дороге, отмеченной на карте белой линией. Рядом виднелась зеленая, что говорило о живописных видах, ожидавших меня по пути.
Но администратор гостиницы сказал мне, что ездил в деревню только по автомагистрали и что другой дороги не знает.
Однако я все равно решила довериться своему выбору в надежде, что по мере продвижения кто-нибудь да и подскажет мне дорогу.
Женщина, к которой я обратилась, выгуливала пуделя, который то и дело вставал на задние лапы. Она сказала, что не имеет ни малейшего представления, как доехать до интересующей меня деревни. Она посоветовала мне обратиться к молодому санитару в белом халате, стоявшему у соседней двери и ожидавшему, пока ему откроет заболевшая монахиня.
— Да, есть другая дорога, но я думаю, что вам следует ехать вон туда, — и показал туда, не знаю куда.
Я сделала вывод, что он имел в виду дорогу, идущую в объезд. Потом он снова позвонил в дверь. Ему открыли, и он исчез, не сказав мне больше ничего определенного.
Стоя на светофоре, я задала тот же самый вопрос велосипедисту, которому было лет шестьдесят. Он же просто подумал, что я сумасшедшая, и не стал вообще ничего говорить.
— Hostia! — воскликнул он.
(По-испански это ругательство: «Вот черт!» Но изначально это слово обозначало хлеб для причащения или тело Христово. Теперь же утратило свое исходное значение.)
А потом добавил:
— До Пампанейры как минимум восемьдесят километров.
Когда зажегся зеленый свет, он тронулся с места, ежесекундно теряя управление велосипедом. На велосипедисте были специальные очки, года этак 1960-го, а из-под майки и велосипедок из лайкры выпирал огромный живот.
Я решила задать интересующий меня вопрос пожилым мужчинам, сидевшим на скамейке в парке в шерстяных кофтах на пуговицах и без воротников. Они обсуждали тактику игры в боулинг. Из их объяснения я не поняла ни единого слова, так как они что-то прошамкали своими беззубыми ртами, при этом энергично размахивая палками и указывая на горы. Проплутав некоторое время по двум странным извилистым дорогам, я оказалась на той самой дороге, о которой они говорили. Там я обнаружила группу велосипедистов в полной экипировке, выехавших на воскресную прогулку. Они двигались по длинной ровной автомагистрали, где не было ни одной машины. Я же крутила педали мимо оливковых рощ с черными и зелеными плодами, мимо гранатовых садов и крошечных белых деревушек среди заснеженных гор Сьерра-Невады.