Испанка
Шрифт:
— Совершенно верно.
— И ты не вспомнил о своей прежней Анаисе, — сказала она с упреком, — ведь и я отчасти причина твоего разорения.
— Анаиса, — проговорил барон угрюмо, — я упал низко, ниже, чем ты думаешь, но…
— Полторы тысячи франков, которые ты задолжал, я отослала уже от твоего имени, надеюсь, что ты мне их отдашь, когда будут. Но дела не в том, я пригласила тебя, чтобы спасти вполне: я хочу женить тебя на красивой тридцатилетней девице с девятнадцатью тысячами ливров дохода.
Барон
— Ты ее знаешь?
— Знаю.
— Черт возьми! — пробормотал де Шамеруа. — Это требует размышления.
— Размышлять некогда: да или нет. Если да, то после завтрака мы поедем на свидание с твоей будущей супругой, и через две недели ты будешь ее мужем, если же нет, то…
— Вези меня, — проговорил с каким-то отчаянием барон, — покажи мне эту женщину и расскажи вкратце ее биографию. Если я буду согласен, я отправлюсь прямо к ней, если же нет, ворочусь и пущу себе пулю в лоб.
— Даешь слово?
— Честное слово дворянина, которым никого еще не обманул.
— В таком случае отправляйся в гостиную, выкури там сигару, а мне пришли горничную; я оденусь.
Барон повиновался.
Сент-Альфонс отворила дверь в уборную.
— Ну, что? — спросила она.
— Он мне нравится, — отвечала Андрэ, — в нем есть еще гордость, которая отчасти даже пугает меня.
— Отчего?
— Быть может, от откажется.
— Никогда; в этом я уверена.
— Итак, я ухожу, — сказала Андрэ. — Пройду через кухню по черной лестнице. Ровно в два часа я буду в лесу.
В два часа ландо Андрэ де Шамери поравнялось с коляской Сент-Альфонс.
Барон де Шамеруа, пораженный красотой Андрэ, прошептал своей спутнице:
— Не рассказывай мне о ней ничего; я ничего не хочу знать… Женюсь!
Познакомимся поближе с виконтом Фабьеном д’Асмоллем.
Ему было тридцать лет, он был среднего роста и имел весьма привлекательную наружность.
Оставшись шестнадцати лет сиротою и получив в наследство огромное состояние, он пристрастился к наукам и путешествиям. Он путешествовал несколько лет и в двадцать четыре года возвратился в Париж с тем, чтобы поселиться в нем.
Он жил в Вернельской улице, рядом с отелем де Шамери.
Отец Фабьена, покойный виконт д'Асмолль, служил вместе с маркизом де Шамери, по прибытии своем в Париж Фабьен принят был маркизом как родной сын. Бланш де Шамери была тогда еще восьмилетним ребенком.
Когда он воротился из путешествий, ребенок превратился в прелестную молодую девушку. В первые три года своего пребывания в Париже Фабьен редко бывал у Шамери, но однажды вечером он был так поражен ангельским взглядом Бланш де Шамери, что почувствовал какое-то душевное волнение и месяц спустя Фабьен уже любил Бланш.
— Разумеется, — рассуждал он, — маркиз согласится на мое предложение, и Бланш, покорная воле родителей, пойдет за меня. Но я хочу, чтобы она сама полюбила меня, если я добьюсь этого — я женюсь, если же нет — то скрою свои чувства в глубине сердца.
Он чаще начал бывать у де Шамери и вскоре стал замечать, что Бланш краснела и смущалась в его присутствии. Он уже готов был открыться ей в любви, но непредвиденное событие разрушило все его планы.
Однажды, придя в отель де Шамери, Фабьен встретил маркиза. Жены его и дочери не было дома.
— Здравствуй, Фабьен, — обратился к нему маркиз, — я очень рад, что ты теперь пришел; я уже несколько дней собираюсь поговорить с тобой о весьма серьезном деле.
Он провел Фабьена в летнюю гостиную, запер дверь и после короткого молчания проговорил:
— Милый Фабьен! Ты сын моего лучшего друга, и я люблю тебя как отец. Веришь ли ты, что я от души желаю тебе добра?
— Безусловно, — отвечал Фабьен.
— Слушай же, — продолжал маркиз взволнованным голосом. — Я заметил, что ты любишь Бланш.
— Это правда, — отвечал Фабьен, и на лице его заиграла радостная улыбка.
— В таком случае, сын мой, ты должен отказаться от этой любви.
Фабьен вздрогнул.
— Заклинаю тебя прахом отца твоего, именем чести твоего рода, что даже после моей смерти ты не будешь просить руки Бланш у ее матери… Причина моего отказа есть тайна, которая вместе со мною сойдет в гроб.
Фабьен вышел из отеля де Шамери с разбитою душой.
На другой же день он уехал в Италию, где прожил более года, стараясь забыть свою любовь. Но по возвращении в Париж он чувствовал себя еще более влюбленным.
В продолжение этого года маркиз де Шамери скончался, унеся в могилу клятву несчастного Фабьена.
Но если д'Асмолль отказался от женитьбы на Бланш, он не мог отказаться видеть ее.
На другой же день своего приезда он отправился в отель де Шамери.
Увидя входящего Фабьена, Бланш побледнела как мраморная статуя. Фабьен понял, что он еще любим, и сердце его готово было вырваться из груди.
— Я поклялся маркизу, — подумал он, — никогда не жениться на его дочери, но я могу быть ее братом. Жена и дочь его остались одни; я заменю маркизе пропавшего сына, а Бланш — ее брата.
Чтобы угасить в сердце Бланш любовь к нему и вместе с тем не Дать простору своим к ней чувствам» Фабьен начал все реже и реже бывать в доме маркизы. Но каждый день, каждый час он тайно охранял Бланш и ее мать.
Читатель, вероятно, догадывается, какое роковое заблуждение руководило маркизом де Шамери. Из ложного письма покойной вдовы де Шамери, матери Гектора, он узнал о неверности своей жены и о внебрачном происхождении своей дочери, он содрогался при мысли, что сын его друга может сделаться ее мужем.