Испанка
Шрифт:
Фабьен уже положительно бросил мысль о возможности жениться на Бланш. Но вдруг неожиданное известие озарило его надеждой. Он узнал, что маркиз на смертном одре снял с него клятву и позволил жениться на его законной дочери Бланш.
Это случилось в день дуэли с Ролланом де Клэ.
Возвращаясь домой, Фабьен удивился, видя бегущего к нему слугу маркизы де Шамери.
— Ах, господин виконт, — сказал слуга, — пожалуйте к нам скорей, с барышней сделалось очень дурно!
Фабьен бросился в отель де Шамери.
Увидя
— Боже мой! — сказал Фабьен дрожащим голосом. — Что такое случилось?
— Успокойтесь, ничего… Бланш сделалось дурно, но теперь ей лучше… Ах, виконт, она чуть не умерла из-за вас…
— Из-за меня? — спросил Фабьен, изумившись.
— Вы дрались сегодня утром; Бланш узнала об этом в то время, как вы уезжали со своими секундантами. Окна ее комнаты выходят в сад, и из них видна аллея, ведущая к вашему павильону. Бедная Бланш упала без чувств на пол; она была ужасно бледна, и я уже думала, что она умерла. Придя, наконец, в себя, она открыла глаза и залилась слезами. Затем с ней сделался бред, в котором она произносила ваше имя, говорила о дуэли, шпагах, секундантах и т. п.
Маркиза остановилась и взглянула кротким, но испытующим взглядом на Фабьена.
Он стоял нахмурившись и был бледен как полотно.
— О, моя клятва… моя клятва! — воскликнул он прерывающимся голосом.
— Вы любите Бланш, — произнесла маркиза умоляющим голосом, — я это вижу… Фабьен, друг мой, сын мой… если вы ее любите, то не убивайте ее.
— Маркиза, я должен открыть вам тайну, которую хотел навсегда сохранить в глубине моего сердца. Я люблю Бланш, — сказал он, чуть не рыдая, — я люблю ее, но никогда не женюсь на ней!
— Но почему же? — спросила с отчаянием маркиза.
— Потому что в этом я поклялся вашему супругу.
— Но вы разве не знаете, — проговорила озаренная надеждою мать, — вы разве не знаете, что граф на смертном одре переменил свое мнение?
Тут маркиза рассказала ему до мельчайших подробностей о своих страданиях в продолжение восемнадцати лет и посвятила его в тайну, открытую покойным маркизом пред самою смертью.
Итак, Фабьен понял, что маркиз де Шамери не хотел допустить женитьбы его на Бланш потому, что считал Бланш плодом супружеской неверности. Но сознанием своего заблуждения перед смертью маркиз снимал с него клятву.
Когда маркиза кончила, Фабьен с радостью ребенка начал целовать ее руки.
— Матушка, ради Бога, пойдемте к ней! — проговорил он умоляющим голосом.
— Пойдемте, — радостно ответила маркиза.
Бланш знала уже о возвращении здравым и невредимым Фабьена, и потому, когда они вошли, она была несколько спокойнее и улыбалась им.
— Дитя мое, — обратилась к ней маркиза, — ты должна во всем простить Фабьена, потому что, как я сейчас узнала, он вполне достоин прощения. Он просит твоей руки, на что я уже дала свое согласие.
Молодая девушка вскрикнула и от радости чуть не лишилась, чувств.
Фабьен взял ее за руку и нежно проговорил:
— Дорогая Бланш, неужели вы сомневались, что я всегда любил вас и что вся жизнь моя принадлежит вам?
Вернемся теперь на Флорентийскую улицу.
Барон Шамери де Шамеруа по первому лишь взгляду на Андрэ решил жениться на ней.
В назначенный час он явился к ней.
Грум провел барона в будуар, где на кушетке возле камина лежала Андрэ в великолепном неглиже.
Он поцеловал ее руку и сел.
— Барон, — сказала она, — я знаю, зачем вы приехали, следовательно, мы должны обойтись без всяких вступлений. Вы хотите просить моей руки, я согласна.
Барон в свою очередь тоже утвердительно кивнул головой.
— Вы хотели застрелиться, — продолжала Андрэ, — но предпочли жениться на мне или, вернее, на моих девятнадцати тысячах ливров дохода.
— Час тому назад, — возразил немного сконфуженный барон, — это была бы правда, но теперь я женюсь на вас, потому что вы прекрасны…
— Хорошо, — сказала Андрэ, улыбнувшись. — Теперь я должна объяснить вам, почему я выхожу за вас.
На лице барона отразилось недоумение.
— Барон, — сказала она, — имя ваше послужит мне орудием мщения. Кроме того, выйдя за вас, я войду законным путем в фамилию де Шамери, которая меня отвергла.
— Понимаю, — пробормотал барон закусив губы.
Затем Андрэ подошла к комоду и, вынув оттуда пожелтевшую бумагу, сказала:
— Взгляните на эту бумагу. Это не более не менее как духовное завещание, по которому, если оно только будет в ваших руках, вы получите сотни тысяч ливров дохода.
— Что вы говорите! — вскричал барон, протягивая к бумаге дрожащую руку.
— Позвольте, — сказала она, — если вы осмелитесь дотронуться до бумаги, я брошу ее в камин и уже никогда не буду вашей женой. Бумага эта касается вас, но в настоящее время есть моя собственность. О существовании ее никто не знает, и если я ее уничтожу, то все, как для вас, так и для меня, погибло, — поэтому я хочу предложить вам условия.
— Чего вы требуете? — спросил барон, сгоравший от нетерпения.
— Вашей руки и имени.
— Я давно уже согласен.
— В таком случае, когда я сделаюсь баронессой Шамери де Шамеруа, вы прочтете завещание.
— О, надменная маркиза де Шамери, — прошептала она со злобой гиены, — скоро я выгоню тебя из твоего отеля!..
Бедная маркиза де Шамери все вздыхала о своем сыне. Прошел уже почти год, как она написала ему, но ответа не было.
Один только Фабьен был посвящен в тайну о нем.
Перед смертью маркиз обрадовал свою жену, что он ежегодно получал из Индии известия о сыне; следовательно, если случилось какое-нибудь несчастье с молодым моряком де Шамери, то не раньше как полтора года назад.