Испанская война и тайна тамплиеров
Шрифт:
Ну я в слезы… Спрашиваю, где тело, а он говорит: «Ничего не знаю. Нам поступил приказ срочно возвращаться в крепость». Только утром начали возвращаться те войска, которые пришли с нами из Сарагосы. На повозках везут раненых. Вашего друга Монтегю везут. Лежит он, весь замотанный бинтами, только стонет и ничего сказать не может… Испанца того привезли, помните, который за нас сражался, кажется Луисом звали, он убитый был… А что с командиром батальона Жераром, я не понял, то ли убили, то ли ранили, сам я его не видел…
В общем, страсть сколько наших полегло, и все больше от этого взрыва. Но никто ничего о вас не знает. Я говорю: «Ну как же так! Это же ваш командир!» Все пожимают плечами, отвечают: «Взрыв, много трупов, там врачи разбираются». Тогда я думаю, побегу туда сам, ну и стал на гору лезть по дороге. И только тут смотрю, едут поляки на конях, а за ними тележка какая-то, и старый такой, седоусый, помните, идет с перевязанной головой рядом с этой тележкой, а сам понурился совсем. Я ведь помню, что это ваш друг.
Подбегаю к нему, где, говорю, мой господин, а он показывает на тележку, а там вы лежите без движения. Непонятно, то ли живой, то ли мертвый. Вот этот седоусый мне и говорит, что искал он вас на поле боя и нашел, вы лежали без мундира, весь в крови, а вокруг вас одни трупы. Но он сказал, что живого или мертвого должен вас забрать. Поднял с земли, и тут чувствует, что сердце-то бьется, и вы дышите. Так он вас и вытащил оттуда…
Перед мысленным взором Анри вдруг появилось седоусое лицо Веслава. И он вспомнил:
– Веслав… Да, это был отважный, доблестный воин, мой друг! Он спас меня, когда на нас напали бандиты!
Через секунду Анри снова повторил: «На нас…» И тут вдруг все воспоминания вспыхнули ярким пламенем в сознании!
«Инесса! – Это имя возникло прежде всего. – Его возлюбленная! Инесса!»
И он воскликнул изо всех сил, что у него были:
– Где Инесса? Что с Инессой?
– Не знаю, господин, – растерянно пробормотал старый слуга.
– Она знает, что со мной случилось?
– Да я, ей-богу, знать не знаю. Ведь после того, как вас с поля боя вывезли, мы уже ни в какую Сарагосу не возвращались. Через несколько дней после боя в Хаку вошел конвой с ранеными, направлявшимися во Францию, ну я и упросил, чтобы вас взяли. Никто брать не хотел! Врачи махали рукой и говорили: «Какая разница, где подыхать? Похоронишь его здесь», – а я им говорю: «Это мой господин! Он живой! Его нужно лечить!» Хорошо, один старый доктор попался, опытный такой врач, посмотрел он вас внимательно и сказал: «Были у меня подобные случаи. Есть шанс, что выживет. Главное, не отходи от него ни на шаг». Ну вот, я с тех пор и не отходил.
Но Анри уже не слушал своего старого и верного слугу, его сердце отчаянно колотилось.
– Что с Инессой? Ей написали? Ей рассказали о том, что произошло?
– Да куда писать… я не знаю… и что писать?
– Писать, что я жив! Чтобы она меня ждала! Старый слуга покачал головой:
– Вы же только сейчас пришли в себя. Никто ничего не знал. Если бы вы знали, каких трудов стоило мне привезти вас сюда!
– Жак, я благодарен тебе! Но мне срочно нужно сообщить Инессе!
– Хорошо, мой господин, напишите ей.
От напряжения и переживаний Анри снова впал в забытье. Когда он очнулся, над ним стояли его отец и мать, которые плакали и умоляли его не волноваться:
– Все будет хорошо! Ты только, маленький, ты только не переживай, – говорила старушка мать, со слезами на глазах сжимая руку своего сына.
Анри восстанавливался очень медленно. Когда он увидел свое отражение в зеркале, то не поверил своим глазам – настоящий ходячий труп: бледный, иссохший. Кроме того, у молодого офицера была перебита правая нога, и она очень долго срасталась. Он не мог передвигаться без посторонней помощи либо без костылей. Но молодой и сильный организм брал свое.
К концу весны Анри уже потихоньку мог ходить с палочкой, постепенно к нему вернулся здоровый цвет лица, а мускулы понемногу опять набирали силы. Как только Анри стал внятно говорить, он немедленно продиктовал письмо Инессе на адрес особняка на улице Толедо. Анри писал о том, что он жив, о том, что безумно ее любит, и о том, что скоро поправится и вернется к своей возлюбленной супруге. Но никакого ответа на это и на два последующих письма не пришло.
Анри написал также командующему Арагонской армии генералу Сюше, ведь домой в Морван почти одновременно с тяжелораненым, лежащим в бессознательном состоянии офицером привезли официальную бумагу от командования армии. В этом письме родителей оповещали о том, что их сын геройски погиб при штурме монастыря Сан-Хуан-де-ла-Пенья.
По счастью, бумага задержалась и пришла уже тогда, когда верный слуга привез своего господина в замок, иначе старенькие родители могли бы не перенести подобного известия. Об этой «похоронке» родители еще долго не сообщали Анри, чтобы не волновать его во время выздоровления. Но когда молодой человек узнал о ней, то тут же написал в штаб Арагонской армии, докладывая, что он жив и здоров и скоро снова сможет сесть на коня, чтобы вновь идти от победы к победе в рядах доблестных войск под командованием генерала Сюше. Ответ пришел только летом, где-то в конце июля. Бумага была за подписью начальника штаба Сен-Сира Нюга. Увидев эту подпись, Анри улыбнулся.
– Значит, правду говорили, что он станет начальником штаба.
Нетерпеливо распечатав конверт, Анри нашел письмо, где говорилось, что командование армии чрезвычайно радо вести о выздоровлении отважного офицера, что командующий благодарит его за проявленную доблесть и очень надеется, что состояние здоровья позволит ему снова сесть в седло. Пока же командующий обратился с ходатайством к военному министру о том, чтобы командира эскадрона Анри де Крессэ сделали офицером Почетного легиона и наградили крупной денежной премией, которая позволила бы ему компенсировать материальные потери. Кроме того, его извещали, что жалованье за все месяцы, пока он лечился от раны, будет исправно выплачено.