Испанские страсти
Шрифт:
Однако, несмотря на то что еще минуту назад она с пеной у рта защищала Эстебана, молодая женщина знала: нет ни малейшего шанса, что при виде мужа она опрометью ринется в омут былой страсти. Нет, она не испытывала к нему ненависти, но презирала за то, как он с ней обошелся. Он убил ее доверие, ее жизнерадостность — ее любовь, наконец.
— Только пусть Оуэн помнит, что тебе ни в коем случае нельзя переутомляться, — только и произнесла молодая женщина.
— Оуэн — прекрасный спортсмен, даром, что детям в школе физику преподает, — напомнила Кэтрин. — А спортсмены умеют соизмерять нагрузки. Уж отдай ему должное хоть в этом. — Этими словами мать дала понять, что отлично знает, как сильно Джасмин не одобряет присутствия Оуэна в Жероне. — И еще, Джасмин, — добавила Кэтрин, едва дочь взялась за ручку
Джасмин вышла из номера, не потрудившись ответить, и в сердцах хлопнула дверью так, что Колин Питт несколько опешил. Глаза его удивленно расширились, когда он скользнул взглядом по костюму. Он, кажется, тоже счел подобный наряд неуместным. А хотя бы и так! Джасмин воинственно вздернула подбородок. Внутри нее все кипело от гнева, потому что мама, как всегда, оказалась права: она вырядилась, чтобы Эстебан при одном лишь взгляде на нее упал и не встал, черт его дери!
— Ну, поехали! — бросила Джасмин. Да, оделась она как на битву, потому что считала, что адвокат адвокатом, а постоять за себя она и сама сумеет. Хотя, конечно, присутствие Колина тоже окажется небесполезным: пусть себе стоит рядом и изображает марионетку. Ибо сегодня — день ее освобождения. Сегодня она рассчитывала вернуть себе все то, что отнял у нее Эстебан, и уйти прочь спокойной, счастливой, окончательно исцеленной от своего безумия. Не нужны ей его деньги и не собирается она обсуждать никакие соглашения. У нее нет ровным счетом ничего, что могло бы понадобиться Эстебану, разве что он вздумает отвоевывать золотое обручальное кольцо и пару-тройку бриллиантовых украшений… Сеньора Ривера в ужасе закатила глаза, узнав, что сын подарил эти вещицы Джасмин.
Фамильные драгоценности, видите ли! «Не совсем в вашем стиле, вы не находите?» — съязвила однажды Эльвира. Но ведь любящие мамочка и сестрица не были в спальне в тот момент, когда фамильные драгоценности составляли весь ее наряд. И не видели, как их ненаглядный мальчик украшает свою жену всеми блестящими побрякушками, которые только нашлись в ларце, прежде чем предаться с ней восторгам любви.
Теперь эти фамильные драгоценности лежали в гостиничном сейфе здесь, в Жероне. Пусть Эстебан забирает их на здоровье. Забавно будет узнать, что именно он предложит ей за возврат побрякушек перед тем, как она объявит, что ничего ей от него не нужно, выложит на стол бриллианты и уйдет с гордо поднятой головой!.. Отель «Фуэнте Овехуна» находился в противоположном конце Жероны, так что поездка через город заняла целую вечность — на каждом повороте такси застревало в пробках. Колин Питт упорно расспрашивал клиентку, что, собственно, от него требуется, но та отвечала односложно, так и не прояснив ситуации.
— Вы в очень выгодном положении, миссис Ривера, — объяснял Колин. — Поскольку брачный контракт составлен не был, вы имеете право на половину состояния вашего мужа.
Джасмин заморгала. О брачном контракте она не думала, если на то пошло. Уж не поэтому ли Эстебан настоял на личной встрече? Решил откупиться «соглашениями» и «компенсациями»? Ставки внезапно возросли. Бриллиантовые побрякушки разом утратили ценность в сравнении с золотыми россыпями «Ривера корпорасьон».
— Успех переговоров во многом зависит от того, кому из вас развод более необходим, — продолжал меж тем Колин Питт. — Поскольку процесс начал ваш муж, полагаю, мы можем со всей уверенностью утверждать, что в наших руках козыри.
— А вы времени зря не теряли, — одобрительно произнесла Джасмин.
— Еще бы, — зарумянился от удовольствия Колин. — Вы ведь для этого меня наняли, верно?
— То есть вам известно, с какой стати моему мужу внезапно потребовался развод? — с любопытством осведомилась молодая женщина.
— Ну, стопроцентных доказательств у меня нет, — уклончиво ответил адвокат. Вид у него стал настолько смущенный, что в груди у Джасмин похолодело. — Но я почти уверен, что тут замешана женщина. Ее зовут сеньорита Инес Ортуньо. Согласно моим источникам информации, она принадлежит к одному из самых богатых и влиятельных испанских семейств…
Источники информации, как всегда, правы, подумала Джасмин, неуютно заерзав при мысли о юной красавице испанке. Союз между кланами де Ривера и Ортуньо заложит основы новой династии. Мамочка Ривера будет просто в восторге.
— Не так давно эта женщина провела неделю на яхте вашего мужа, — деловито сообщал адвокат. — Кроме того, ваш деверь Фернандо де Ривера на следующей неделе женится на Хасинте Тенорьо. По слухам, как только он заключит брачный союз, ваш супруг последует его примеру… Ведь встает вопрос о наследнике, — деликатно докончил Колин. — Могущественные семейства вроде де Ривера к вопросу наследования по прямой линии относятся очень серьезно.
Вопрос о наследнике, убито повторила про себя Джасмин. Глаза ей жгли слезы, а внутренний трепет сменился ноющей болью. Черт бы тебя подрал, Эстебан, горько подумала она. Черт тебя подери, повторила Джасмин пятнадцать минут спустя, когда оказалась лицом к лицу с Эстебаном в зале заседаний совета директоров компании, обшитом панелями мореного дуба и увешанном портретами бывших владельцев.
А вот и последний в их длинной череде, отметила про себя Джасмин. Эстебан де Ривера, худощавый, смуглый и надменный, как всегда. Этот мужчина на свет родился разбивать сердца, и кому, как не ей, знать об этом! Он стоял, выпрямившись во весь рост — шесть футов два дюйма, — точно ожившая античная статуя, одетая в серый костюм, ослепительно белую рубашку с серым шелковым галстуком. Причем бронзово-загорелая кожа смотрелась куда эффектнее бездушной белизны мрамора. А он не изменился, подумала Джасмин. Чеканные черты лица по-прежнему излучают ауру власти и сдерживаемой силы. Волосы все того же иссиня-черного, словно вороново крыло, оттенка. Глаза темны, точно густая черная патока, а губы, изящные, четко очерченные губы, выдают прирожденного любителя удовольствий.
Джасмин отчаянно захотелось отвесить звонкую пощечину этому прелюбодею и изменнику. Или наброситься на него с кулаками и отколошматить как следует. В крови ее пульсировали гнев, и боль, и ослепляющая ярость. Последние три года словно исчезли, растворились в небытии. Ощущение было такое, будто они расстались только вчера. Инес Ортуньо, подумать только! Бедняжка Инес, страдалица с разбитым сердцем, которую любящие родители поспешили поскорее увезти из Жероны, едва там появился Эстебан со своей кошмарной женой!
Или Эстебан всерьез считает, что она не знает про Инес? О, его вредина сестра не упустила возможности сообщить ей, от чего отказался ненаглядный брат ради примитивного секса! И не стала молчать о его поездках под Лиссабон на свидания со своей безутешной брошенной невестой! Ненавижу тебя, читалось в золотисто-карих глазах. Джасмин и Эстебан молча смотрели друг на друга через внушительный стол зала заседаний. Тишина давила на барабанные перепонки, точно самый мощный аккорд. Адвокат Эстебана Диего Баррильдо тоже был там, но молодая женщина упрямо не глядела в его сторону. Где-то рядом застыл Колин Питт, неподвижный и немой, точно могила. Эстебан не шагнул ей навстречу, даже поздороваться не соизволил. Его темные глаза скользнули по ней с равнодушной брезгливостью, как если бы он увидел змею.
Похоже, отстраненно подумала Джасмин, его семейка наконец-то преуспела в том, чтобы научить мальчика отличать высшее качество от третьесортной дряни…
Едва увидев жену, с которой расстался три года назад, едва окинув взглядом ее потрясающие стройные ноги, Эстебан окаменел от гнева. И стоило терзаться, воображая, что Джасмин истаяла, превратилась в тень, горько думал он. А какое облегчение он испытал, выяснив, что это не Джасмин прикована к инвалидному креслу, а ее мать! Потом нахлынуло чувство вины: он способен спокойно воспринимать трагедию только потому, что пострадала не его жена! Кэтрин Уолдрон, необыкновенная красавица для своих лет, просто-таки искрилась энергией и жизненной силой. Представить эту неукротимую натуру прикованной к инвалидному креслу было крайне мучительно. Эстебан едва не расхохотался над собственной глупостью. Не он ли еще вчера собирался обеспечить и мать Джасмин тоже независимо от условий соглашения? Впрочем, этого своего решения он отменять не собирался, даже если великодушный жест ничего ровным счетом не изменит.