Испанские страсти
Шрифт:
Эстебан жадно отхлебнул пива. За его спиной журчал спокойный, мелодичный голосок Инес. Девушка излагала свои соображения по поводу празднества в честь Хассама — как всегда, взвешенно, разумно, компетентно. Стоит ему повернуть голову — и он увидит Инее в дверях каюты. Инес Ортуньо, надо признать, прекрасно вписывается в окружающую обстановку. Глаза темные, миндалевидные, выразительные. Лицо с безупречно правильными чертами. Оливкового оттенка кожа. Элегантный наряд подобран так, чтобы оттенять красоту, а не вульгарно выставлять ее на всеобщее
Эстебан вновь припал к банке с пивом. Высоко в небе сияло жаркое солнце, немилосердно опаляя обнаженные плечи. Под бронзовой кожей перекатывались мускулы.
Стоило вспомнить о Джасмин — и чувства Эстебана словно вырывались из-под контроля. Вот и сейчас удар пришелся точнехонько в низ живота, где находится эта штука, отвечающая за секс. А в воздухе разлился неуловимый аромат жасмина — верная своему имени Джасмин всегда выбирала только те духи, в букете которых преобладал этот волнующий аромат. Эстебан поморщился, гадая, пожелает ли он когда-либо другую женщину так, как желал Джасмин? И от души понадеялся, что никогда больше не окажется во власти этой первобытной, стихийной жажды.
Они бросились в брак, как в омут, очертя голову, точно два сексуально озабоченных подростка, полюбили друг друга со страстью, что к моменту расставания разрывала каждого из них на кусочки. Он был слишком молод, да и она тоже. Они предавались любви, точно дикие звери, и так же свирепо дрались и боролись друг с другом, пока — что, наверное, было неизбежно — отношения их не стали изломанными и болезненными настолько, что Эстебану оказалось проще забыть о том, что у него есть жена, нежели рисковать повторить все сначала…
Вот и закончилось его пребывание в Хассаме, пора двигаться дальше. Ему уже тридцать один год. Он готов остепениться, обзавестись настоящей женой, а может, даже и детишками…
— Отчего ты хмуришься?
Это Инес неслышно подошла к нему сзади. Повернув голову, Эстебан заглянул в темные ласковые глаза, скользнул взглядом по губам, на которых играла мягкая улыбка… и вспомнил о другой улыбке. Те губы не улыбались, они капризно изгибались — так соблазнительно! И в карих, с золотыми искрами, глазах читалась не ласка, а непримиримый вызов.
— Пытаюсь привыкнуть к мысли, что мне пора уезжать отсюда, — задумчиво произнес Эстебан.
— А уезжать ты не хочешь, — понимающе проворковала Инес.
— Я очень полюбил это место, — со вздохом признался он, вновь окидывая взглядом панораму Хассама.
Оба замолчали. И мысли Эстебана вновь устремились вспять, и вновь в памяти воскресли те годы, в течение которых он прятался здесь, тщетно пытаясь исцелиться и обрести себя. Хассам стал для него прибежищем в пору горьких переживаний и разочарования. Джасмин была…
Легкое прикосновение пальцев Инес к его плечу напомнило ему о присутствии девушки. Молодые люди редко прикасались друг к другу. Отношения их еще не стали настолько близкими. Инес Ортуньо с детства дружила с его сестрой Эльвирой, и честь вменяла Эстебану в обязанность обращаться с ней именно как с подругой сестры, пока она здесь. Однако в ответ на касание прохладных пальцев что-то пробудилось в нем — и тут же улеглось, едва девушка отняла руку.
— Ты же сам все отлично понимаешь, Эстебан, — негромко сказала она. — Думаю, ты пробыл здесь слишком долго. Курортная атмосфера — пусть даже ты этот курорт строил — любого разбалует, сделает лентяем. Так что тебе давно пора возвратиться в Испанию и взять свою судьбу в свои же руки, ты не находишь?
— О, мудрые слова, — улыбнулся Эстебан. У этой девушки чутье просто сверхъестественное: как она умеет настроиться на его волну!
— Не беспокойся, — подмигнул он. — Я твердо намерен после празднования дня рождения Хассама вернуться в Жерону… и, как ты, верно, заметила, взять судьбу в свои руки.
— Вот и славно, — похвалила Инес. — Твоя мама очень обрадуется.
И с этим милым, простодушным замечанием девушка вновь удалилась в каюту. Длинное, строгого покроя белое платье выгодно подчеркивало достоинства ее фигуры. Блестящие черные волосы, уложенные по-старомодному вокруг головы, подчеркивали изящный изгиб шеи.
Инес и не подозревала, что за ее спиной Эстебан вновь мрачно нахмурился. Перед его внутренним взором ослепительно сияли, точно расплавленное золото, длинные, вьющиеся, не правдоподобно светлые волосы, в беспорядке рассыпавшиеся по спине и плечам. Джасмин под страхом смерти не надела бы строгое белое платье, размышлял Эстебан. Она предпочитала мини-юбки, открывающие на всеобщее обозрение потрясающе стройные ноги, и обтягивающие топики, дразняще подчеркивающие ее прекрасную, с упругими сосками, грудь.
Джасмин скорее бы язык себе вырвала, нежели выказала бы заботу о чувствах моей матери, мысленно добавил Эстебан, вновь жадно отпивая пива. Джасмин и члены его семьи сразу не поладили, с самого начала приняли друг друга в штыки, и ни одна из сторон скрывать своей враждебности даже не пыталась.
Инес, напротив, обожала его мать, а та души не чаяла в сеньорите Ортуньо. Закадычная подруга его сестры, Инес всегда маячила где-то на периферии его жизни, однако замечать ее Эстебан научился только сейчас, когда неделю назад она приехала помочь ему с подготовкой грядущего празднества. Поскольку Эльвира, которой надлежало быть на ее месте, с головой ушла в предсвадебные хлопоты брата Фернандо.
Со стороны Инес это было чертовски любезно. Она посвятила ему свое время, взяла на себя массу рутинной работы, бросив Жерону, по которой наверняка соскучилась. Последние четыре года Инес прожила с родителями в Португалии, под Лиссабоном. Воспитанная, учтивая, всеобщая любимица… сколько же у нее достоинств! И лишь один недостаток — так, темное пятнышко, не более, — краткий роман с его братом Фернандо. Ну да это дело прошлое… Разумеется, Инес куда больше подходит ему в качестве жены, нежели златокудрая ведьма с вредным характером.