Испанский капкан

Макеев Алексей Викторович

– Мое почтение! – сказал человек на чистейшем русском языке, прикладывая два пальца к козырьку фуражки. – Земляки? Я не ошибся?

– Заметно, что мы не местные? – прищурился на него Крячко.

– Ну вы спрашиваете! – дипломатично сказал человек в капитанской фуражке. – Я земляка за кабельтов чую. Куда теперь? Не на Рокамболь, часом?

Гуров и Крячко переглянулись.

– Вообще-то хотелось бы посмотреть это место, – уклончиво сказал Гуров. – Нам рассказывали, что там очень интересно.

– Не знаю, это с какой стороны посмотреть, – усмехнулся «капитан». – Если вы перемен не любите, то вам

там в самый раз будет. Не совру, если скажу, что на острове сейчас половина населения – земляки. А если учитывать активность наших товарищей, то можно считать, что и все сто. Но если вы решили от своих отдохнуть, то лучше на Рокамболь не соваться.

– От своих устать невозможно, – заявил Крячко. – Хотим посмотреть, как земляки за границей устраиваются. А как туда добраться?

– Все по-разному добираются. Основной вид транспорта – паром. Очень культурное судно – с баром и дискотекой. Но он уже ушел. Придет только вечером, а назад – завтра утром. Могу предложить альтернативный вариант.

– Какой именно?

– У меня катер, – скромно сказал «капитан». – Зная нетерпеливость земляков, я восполняю пробелы в расписании. Другими словами, я хожу на катере до Рокамболя и обратно. Морское такси. Беру дорого, но путешествие того стоит. Если согласны…

– Мы согласны, – хмуро сказал Гуров. – Если вы с нас последние штаны не снимете. Мы с товарищем не нефтяники – это я сразу предупреждаю.

– А я это вижу, – спокойно ответил «капитан». – Но когда я говорю «дорого», это просто означает, что за качественную услугу я прошу соответствующие деньги, и ничего больше. Кстати, на пароме вы заплатите почти столько же, но будете добираться на час дольше.

– Хорошо-хорошо, мы согласны, – махнул рукой Гуров. – В конце концов деньги для того и существуют, чтобы их тратить, верно? Почему бы не поддержать в таком случае земляка?

– Мудро рассуждаете, – одобрительно заметил «капитан». – Значит, будем знакомы – моя фамилия Андреевский. И флаг на судне у меня – андреевский. И называется катер «Восток» – в честь наших побед в космосе, понятно, да? Буквами латинскими записано, правда, все-таки чужой монастырь, но свои понимают, что к чему. Вообще, старожилы предпочитают добираться до места на моей посудине, особенно если важна конфиденциальность или срочность. Эта немаловажная деталь искупает некоторые неудобства…

– А что, есть неудобства? – подозрительно спросил Крячко. – Дно протекает? Или на катере все места стоячие?

– Ну и шутки у вас! – снисходительно усмехнулся Андреевский. – С катером, разумеется, все в порядке. Но комфорт, конечно, относительный. И до причала приходится прогуляться…

– Как, а мы сейчас где же? – удивился Гуров. – Мы разве сейчас не на причале?

– Так точно, – ответил Андреевский. – Но это основной причал. Отсюда вас на паром посадят. А мой «Восток» чуть подальше.

Он небрежно махнул рукой, и Гуров увидел, что он имеет в виду. За складскими помещениями, расположенными неподалеку от причала, где они стояли, за проволочным ограждением уходила вниз по каменистому склону тропинка. Заканчивалась она возле лодочного причала, неказистого, однако оборудованного легким навесом – то ли от солнца, то ли от возможного дождя. Белоснежный катер мест на десять покачивался на волнах. На его корме ветер трепал

флажок с синим андреевским крестом. Над причалом был укреплен транспарант, на котором по-русски было написано: «Поддержи отечественного производителя!» Как понял Гуров, в виду имелся не кто иной, как сам господин Андреевский. Призыв, надо сказать, не оставался без ответа – в катере уже дожидались отплытия несколько человек, судя по всему, это сплошь были соотечественники. Еще двое или трое нервно, как показалось Гурову, прогуливались рядом вдоль берега.

– Что-то слышится родное, – с усмешкой сказал Гуров. – Никогда не думал, что увижу этот призыв, можно сказать, на краю Европы.

– Отечественный производитель – это общемировая ценность, – тоже с улыбкой ответил Андреевский. – Уверен, что где-нибудь в Южной Америке этот лозунг тоже действует.

– И скоро отплытие? – спросил Крячко. – Народ уже, я вижу, в нетерпении.

– Народ потерпит, – небрежно обронил Андреевский. – Мне еще нужно кое-кого повидать перед отплытием. Однако вы можете спускаться и занимать место. Я долго не задержусь, даю вам слово!

Он снова откозырял и отправился куда-то вдоль причала.

– Настоящий морской волк! – одобрительно сказал полковник Крячко, глядя ему вслед. – Нет, положительно соотечественники умеют устраиваться! Пожалуй, надо подумать – не перебраться ли и мне в Испанию? А что? Если мне приглянется Рокамболь, то только вы меня и видели! Осяду здесь, куплю домик на берегу моря, буду крабов ловить…

– Если ты купишь здесь домик, то тебе только и останется, что крабов ловить, – усмехнулся Гуров. – Потому что на еду у тебя не останется ни копейки… В общем, кончай свою лирику и пошли грузиться на катер, пока и этот без нас не отплыл.

Они взялись за ручки чемоданов, и в этот момент за их спинами раздался рев автомобильного мотора, визг покрышек и чьи-то грубые крики. Гуров и Крячко обернулись и разом выпучили глаза. В пяти метрах от них стоял джип защитного цвета без верха, и люди в форме, сидевшие в нем, целились в них из короткоствольных автоматов. Один из них, со звездочками на погонах, снова выкрикнул что-то повелительным голосом, и двое автоматчиков, спрыгнув на землю, кошачьей походкой направились в сторону Гурова и Крячко. Оба были с непокрытыми головами, а форменные кепи торчали у них из-за поясных ремней.

– Я не силен в местном наречии, – негромко сказал Гуров, – но мне кажется, что нас просят поднять руки.

– А у меня такое впечатление, что от нас этого требуют, – хмыкнул Крячко. – Не будем им отказывать, а, Лева?

– Это было бы невежливо, – ответил Гуров и невольно обернулся, чтобы еще раз посмотреть на белоснежный катер у причала. – Боюсь только, что до Рокамболя мы сегодня так и не доберемся!

Глава 3

Ругательство, которое сорвалось с уст генерала Орлова в далекой Москве, промчалось по километрам телефонного кабеля и приобрело усталый и даже отчасти какой-то жалобный оттенок. Во всяком случае, Гуров расслышал его именно так. Он деликатно примолк и не стал нарушать образовавшуюся паузу. Растерянность генерала была ему очень понятна. Он сочувствовал ему даже больше, чем самому себе. Сам Гуров, по крайней мере, мог в любую минуту все бросить.