Испанский поход
Шрифт:
– Да, наш отряд выполняет особое поручение графа Шампанского, но это совсем не то, что вы думаете, монсеньор. Мы едем в Арагон, чтобы освободить из плена одного близкого графу Шампанскому человека. И время не терпит. Если мы не успеем до начала лета, то этого человека продадут в рабство, и граф навсегда потеряет его.
– И кто же этот человек? – спросил де Бресси.
– Простите, монсеньор, но этого я вам не могу сказать. Но я даю вам честное слово христианского рыцаря, что ни к каким заговорам против короля или кого бы то ни было другого наше задание отношения не имеет, – сказал Гуго.
– Почему я должен вам верить, мессир? Не лучше ли мне действительно арестовать вас? – произнес усатый кастелян, внимательно разглядывая шампанского рыцаря.
– Поступайте так, как велит вам
Повисла напряженная тишина. Кастелян Шалона некоторое время раздумывал. Трудный выбор стоял перед ним в эту минуту. Наконец, после долгой паузы де Бресси произнес:
– Что ж, я поверю вам и даже помогу. В замке есть еще пятнадцать запасных коней. Трех я оставлю себе, надо же и нам на чем-то ездить, а остальных двенадцать можете взять. Но не бесплатно, разумеется, иначе мне будет нечем заплатить плотникам за ремонт складов, попорченных людьми короля. Господь миловал нас, и склады удалось спасти. Начавшийся пожар потушили горожане. Поэтому, сударь, кое-какую провизию я смогу вам выделить.
Весь вечер и половину ночи рыцари, оставив в Шалоне самых усталых лошадей и взяв столько свежих, сколько смог предоставить кастелян, готовились к походу. Кони оказались норовистыми и не особенно желали слушаться новых хозяев. Наконец к ночи подготовку к следующей части похода закончили, поспали, и с рассветом всадники неспешной рысью поскакали по дороге вдоль реки Соны. Отряд Гуго де Пейна несколько уменьшился, но продолжил путь на юг почти без опоздания.
Шампанские рыцари отправились из Шалона вовремя. Они не знали, что после того как их кони скрылись за поворотом, в Шалон явился большой королевский отряд, снятый бароном Ретелем с одной из ближайших застав, и жестоко расправился с кастеляном за непослушание людям короля. Долго еще, на радость воронам, труп монсеньора де Бресси раскачивался под ветром, подвешенный к балке снаружи главной замковой башни.
Глава 3
Путь на юг
Несколько дней ехали шампанские рыцари на юг вдоль реки, останавливаясь на привал лишь на обед и ночлег. Рацион их почти полностью состоял из сушеного мяса, копченой рыбы, сухарей и прошлогоднего вина, взятых в Шалоне.
На рассвете третьего дня брат Адамус поднялся на вершину холма, у подножия которого шампанцы провели последнюю ночь. Прозрачный воздух весеннего утра, наполненный свежестью реки и запахом весенней земли, позволял охватить взглядом широкое пространство. На востоке из-за снежных вершин Альп вставало солнце, на западе проступали в легкой дымке очертания гор Центрального Массива, но монах смотрел на юг, туда, куда предстояло добираться отряду.
Впереди огромным зеленым ковром лежала долина Лионне, по которой несла свои воды широкая Рона. Замки на холмах Фурвиер и город Лион охраняли вход в этот край со стороны севера. Когда-то через эту долину Цезарь водил в Галлию свои грозные легионы. А сколько завоевателей проходило здесь после римлян! И вот теперь маленький отряд рыцарей из Шампани двигался этим путем к предназначенной им цели. И он, монах, по странному стечению обстоятельств шел с этим военным отрядом.
Но не любоваться окрестностями поднялся на холм брат Адамус. Здесь, на вершине холма, лежали пророческие камни древних друидов. Ибо не простым был тот холм, молчаливый свидетель ушедших эпох: древняя сила все еще питала его. Несколько грубо обтесанных глыб, казалось бы, в беспорядке положенных друг на друга, все еще несли на себе полустертые временем магические знаки.
Христианский монах Адамус положил ладони на главный камень, и его не пугало, что камень этот языческий. Ибо брат Адамус знал, что Господь был всегда, пусть даже ушедшие эпохи именуются ныне языческими, но и в них был Свет, а не только Тьма, как многие верующие считают ошибочно. Ведь если бы была только Тьма, то везде властвовала бы лишь смерть, следовательно, не было бы на всей земле ничего живого, и никто из людей не дожил бы до проповеди Христовой.
Камень почувствовал, что человек, подошедший к нему – один из немногих, кто не утратил еще умения слушать голос земли и разговаривать с волшебными камнями. И камень ответил монаху теплом. С помощью магического камня, с помощью этого древнейшего, но вместе с тем простого ментального инструмента брат Адамус пытался прочувствовать дальнейший путь отряда. Закрыв глаза, впитывая силу камня, монах видел своим внутренним зрением весь предстоящий отряду путь на всем его протяжении и пытался определить опасности явные и сокрытые. Но многое на этом пути выглядело неясным, многое таилось под серым туманом или преломлялось бесчисленными отражениями возможного развития событий. Брат Адамус задавал мысленные вопросы. И огромный камень отвечал монаху, делясь с ним неведомой никому, кроме магов, древней мудростью своих недр.
Так, стоящим с закрытыми глазами около странного камня на вершине холма и нашел монаха Гуго де Пейн, когда пришло время трогаться в путь: молодой командир отряда решил, что монах просто молится, опираясь о камень.
Отряд шампанских рыцарей продолжал путь на юг по долине Лионе. Молчаливые стражи долины – холмы Фурвиер – взирали на едущих недобрыми зрачками бойниц своих старинных сторожевых башен. Несколько раз им преграждали дорогу конные разъезды местных баронов, два раза пришлось платить за проезд золотом, но, несмотря на все это, до Лиона они добрались относительно спокойно.
В самом Лионе их караван еще издали заметили с городских башен, выслали навстречу несколько десятков конных стрелков и приказали едущим остановиться. Под прицелом многочисленных луков шампанским рыцарям пришлось подчиняться. Их заставили спешиться перед городскими стенами и ожидать своей участи. Граф Лиона не пожелал разговаривать с Гуго де Пейном лично, но все же прочитал письмо графа Шампанского, которое было передано правителю через пажа. Но и это письмо помогло мало. Бургундское королевство давно враждовало с Францией, а нынешний Лионский граф, как говорили, отличался вздорным нравом. Сейчас между сторонами был мир, и потому граф Лиона все же разрешил шампанцам передвигаться по его территории, но он же приказал взыскать с них такую огромную пошлину за проезд, что де Пейну пришлось отдать в казну этого графа добрую половину всего золота, выданного ему на дорогу Гуго Шампанским. В сам город их так и не пустили. Несмотря на все это, де Пейн был рад, что откупился, поскольку, приди в голову графу Лионскому что-нибудь другое, например, запретить продвижение шампанского отряда вовсе, что могли бы сделать они против многочисленного городского гарнизона?
Вьенн шампанские рыцари миновали без происшествий, а в Балансе в них со сторожевых башен выпустили несколько стрел, которые, к счастью, всего лишь безобидно пролетели мимо, упав в траву.
Следующий день оказался для отряда очень тяжелым. С самого утра погода начала портиться, небо затянули тучи, и после обеда разразилась весенняя гроза. Загремел гром, засверкали молнии, и хлынул ливень, внезапно налетел мощный шквал. Под проливным дождем со шквальным ветром вымокшие до последней нитки рыцари с трудом спасали своих лошадей и припасы от разбушевавшейся стихии. Только глубокой ночью им удалось разбить лагерь и заночевать на более или менее сухом месте на невысоком холмике под деревьями. Сильно похолодало. С трудом они развели огонь, но ветер с дождем не давали костру разгореться как следует.
Промокшие, усталые и злые рыцари кутались в свои мокрые плащи, а продрогшие оруженосцы все никак не могли согреться. Кто-то из них даже надел на себя запасную лошадиную попону. Наконец ужин был приготовлен и палатки общими усилиями расставлены, иначе от ветра укрыться не было бы никакой возможности.
Гуго де Пейн, его оруженосец Джеральд, проводник Яков и монах Адамус делили на четверых самую маленькую из всех палаток. Эндрю де Бов, Фридерик де Бриен, Эврар де Керк и их оруженосцы спали в другой палатке, побольше. Третья палатка досталась Хельге Гундесвану и двум рыцарям из окрестностей Труа, Жюслену де Юве и Гильому де Мондидье, при которых тоже имелись оруженосцы. В следующей палатке спали Франсуа де Шонэ, Анри де Ланер, Озерик де Трифе вместе с оруженосцами, а последняя, пятая, палатка была самой большой, и спали в ней сразу восемь человек: рыцари Жильбер де Эбре, Атольд де Сюр-Об, Альберт де Ньеж, Филипп де Труа и четыре их оруженосца.