Испить чашу до дна
Шрифт:
— Так что ты все-таки по этому поводу слышал?
— Некоторые люди считают, может, даже знают, что Тамасова и Бритова перекупил сам Семенов. Причем по их же предложению. Они так поступали не однажды, просто на этот раз чего-то испугались, попрятались. Найти их — не проблема. Какой только в этом смысл?
— Тут смысла нет. Но что говорят про Семенова? Кто его…
— Просто предположение. Есть новый человек с очень большими понтами… Авторитетов убирает. В короли идет, причем не только в криминал, но и в политику. Люди ему нужны. Не говно типа Тамасова и Бритова. Говорят про
— Ничего себе! Это кто тебе такую сказку поведал?
— В общем, кто надо. Тот, кто сказки не рассказывает.
— Ерунда. Семенов — не бандит.
— А ты? А мы? Мужик сильный, видный, стреляет метко. С наукой — пшик, он есть хочет, в бизнес его никто не пустит, сам понимаешь: он — головная боль. А боец, может, и хороший. И дорогой.
— Получается, что Семенов может быть жив?
— Какая разница? Если он вписался в такую историю, ты его точно не интересуешь. Там работа вообще по всему миру.
— Что значит, какая разница? Он мне не нравился. Его не должно быть на этом свете. И что, никто не знает, кто такой крутой возник?
— Ну почему, знают, наверное. Но, говорю ж, это человек новый. Проявится — узнаем.
— Ладно. Иди. Нет, подожди. Марысю надо отправить отдыхать. В Словению. В ее дом. Она устала. Я тоже.
— Она согласна?
— А вот это никого не интересует. Просто нужно все оформить и довезти ее до места. Я тебе доверяю.
— Вполне приятная командировка, — улыбнулся Никита. — Осталось убедить Марысю, что она мне доверяет.
— Убеди. Потом скажешь, сколько я тебе должен.
Вечером озабоченный Козлов вошел в кабинет Марата.
— Проблема, хозяин. Марыся пьяная, вся в синяках, сейчас в клубе кричит, что ты онанировал на фото голой Лили Семеновой. Кстати, откуда у тебя ее фото? В клубе полно баб. И не только баб. Я пытался ее увести, она дерется. Слушай, откуда у нее синяки? Это ты?
— Тебе сразу на все вопросы отвечать? Я не онанирую, снимка голой Семеновой у меня нет. Она вообще чуть ли не помирает и беременная. Синяки случились, потому что Марыся свихнулась. В чем ты только что убедился. Нужно выгнать баб и не баб, закрыть клуб, вытащить Марысю и…
— Ты что!
— Я думал, ты умнее. Ее надо отвезти в Словению, с чего мы и начинали. Я не понял, почему у тебя столько проблем? Ты мог все это решить сам.
— Я не мог решить сам. Марыся — твоя женщина. Для начала попробую ее отвезти в твой дом. Нужен похметолог, мне сдается. Она сейчас не транспортабельна в смысле выезда за рубеж.
Глава 25
Сергею Кольцову ночью позвонила его гламурная приятельница Моника Ступишина, мужей которой он иногда отлавливал с другими своими гламурными приятельницами.
— Привет. Я тебя не разбудила?
— Обижаешь. Я, как вся элита, в этом время только бриллианты надеваю, чтобы выйти в свет.
— Шутишь, да?
— Нет. Моника, если ты скажешь, что и твой последний то же самое, — я не вынесу.
— Да нет. Этот спит все время. У него сонная болезнь.
— Или
— Да? Какой ты умный. Я поищу. Слушай, я тебе такое расскажу, умрешь со смеху. Сегодня в клубе пьяная Марыся Липская, вся в синячищах, орала, что ее Марат что-то делает — слово забыла, — на снимок натурщицы Семеновой. И что эта Семенова должна была от чего-то помереть, но не померла. И самое главное, из-за чего я звоню. Она вопила, что ее подружка видела в самолете из Парижа мужика, похожего на Андрея Семенова, ну, мужа этой Лили. Офигенного красавца. Я спросить хотела: он что, правда, появился?
— Он утонул больше полугода назад, Моника. Если я это говорю, значит, так оно и есть. Вы от своих денежных мешков одичали и решили, что на свете есть только один красивый мужик.
— Почему? Два, — закокетничала Моника. — Ты тоже. Но он лучше, если честно. Был. Жалко, что утонул. Слушай, а почему эта Семенова должна была умереть?
— А почему Марыся в синячищах? — ему легче было разговаривать с Моникой: вопросом на вопрос.
— Почему… Да гонит ее Сейфулин. Размечталась она: замуж, все дела. Кому такое чучело нужно, скажи?
— Не знаю.
— А он ничего, правда?
— Кто?
— Сейфулин.
— Не знаю. Я к нему безразличен.
— Да? А он очень богатый?
— Это не ко мне. Это в «Форбс». И ты определись: тебе нужен самый богатый или тот, кто не спит постоянно.
— Что?
— Неважно. Я просто тебя озадачил. Извини, звонит второй телефон. Когда тебе покажется, что твой муж спит не один, звони, как всегда.
Сергей разъединился и глубоко задумался. Плохая информация. Они выпустили из виду этих вечно снующих по миру баб, смысл жизни которых обо всем увиденном сообщать друг другу. Интересно, кто еще, кроме Моники, обратил внимание на слова Марыси о человеке, похожем на Андрея? Вряд ли это серьезно, конечно, но все-таки стремно.
…Марат подъехал к своему дому и посмотрел в окна. В спальне на первом этаже настежь открыта терраса, видимо, для отрезвления Марыси. На постели лежит она, ее придерживает Козлов. Рядом два человека, один сделал укол, другой следит за капельницей. Хорошо выводят! Но до чего крепка Марыся! Она продолжает что-то настойчиво и громко говорить. Марат переступил низкий подоконник террасы, постоял, послушал. Как интересно, как складно. Сегодня не день, а тысяча и одна ночь.
Марат вернулся к машине и поехал в Москву. Утром ему позвонил Козлов и сказал, что Марыся готова к путешествию.
— Да-да, — ответил Марат. — Звони.
Сам тут же набрал номер заместителя Козлова.
— Коля, подъезжай ко мне в московскую квартиру. Дело есть.
Глава 26
Андрей вернулся из Риги почти счастливый, отдохнувший, расслабленный. Родители… Ради этого стоило вернуться.
Следователи ответили на очень многие вопросы. Личности погибших в том лагере пленных были установлены. Это были люди, не имеющие отношения друг другу, связанные лишь тем обстоятельством, что в один день оказались в Киеве. Спортсмен, актер, сверхсрочник армии в отпуске, студент. Они исчезли в разных местах города.