Исполнение желаний
Шрифт:
Мамонт, сплевывая кровь и кривясь от боли, привстал на руках – сука, как он вошёл? Неужели дверь была не заперта?
С сожалением обозрев угробленный монитор и держась за разбитую переносицу, Мамонт вытащил флэш-карту из проёма компьютера, достал из ящика стола ноутбук, вставил в него – на экране ноутбука высветилась поэма. Целая. Мамонт не раз бывал в передрягах, и, когда «творил», немедленно всё сохранял для верности.
Сука, Егоров, и дочь его сука. Но он отплатит за унижение.
Умывшись, Самсонов стал названивать своему другу-бандиту. На днях у крутого авторитета намечалось торжество – сорокапятилетний юбилей, и Мамонт сочинял оду о правильном разводиле и боссе суровых ребят.
Самсонов ждал, когда ответят – он попросит вместо гонорара за оду наказать Егорова – избить до крови. При этой мысли Самсонов заулыбался, глядя в зеркало на свою вспухшую физиономию – изобьют до крови, и только. Он ведь не зверь, не хочет смерти отца своей бывшей невесты…
****
Геннадий вернулся домой, мрачнее тучи – расправа над Мамонтом нисколько не удовлетворила его, не уняла отцовской боли. Почему Машка выбрала такого идиота? Вокруг тысячи прекрасных молодых людей, красивых, по-спортивному подтянутых, умных и умеющих ценить любовь достойных женщин! Нет, надо было подсесть на никчемного, значительно старшего по возрасту дурака!
У порога квартиры взволнованная жена пристально посмотрела ему в глаза. Геннадий понял: опять что-то неладное в семье. Ох, как достала его Машка! А ведь ещё одна красавица подрастает – Наташке уже пятнадцать, скоро тоже начнёт вычебучивать, тогда держитесь, родители! С одной девахой тяжело, а когда две начнут выкидывать коленца, тогда всё – полная амба!
–Ну, что? – спросил он напряженно.
Жена отвела взгляд.
Геннадий торопливо полёз в нагрудный карман джинсовой куртки, вытащил деньги, полученные от отца – сто долларов (пятьдесят пока придержал).
–Возьми.
–Что это? – удивилась жена. – Доллары? – И тут же ухмыльнулась. – Взятки стал брать? Валюту домой принёс!
–Ага, взятки… Кто бы дал! Отец что-то комбинирует по своему писательскому делу; вот, подкинул бумажку. Я сам не стал менять в обменнике, не стал «светиться».
Забрав сотенную купюру, жена закатила глаза:
–Боже, он боится светиться! Великие деньги побоялся обменять – сто долларов! Геннадий Егоров – великий коррупционер…
–Ира, мне не нравятся такие шутки.
–А мне не нравится, что ты всё время на службе, а я одна… – Взъярилась вдруг жена. – А их двое! Я уже не в состоянии сдерживать… Ты отец или приходящий дядя?
Геннадий понял, что его подозрения обоснованны – дома что-то случилось, опять Машка из-за своего кучерявого урода матери нервы мотала! Господи,
–Что опять? Скажи! Объясни путно. – Он снял джинсовую куртку, повесил на вешалку, стянул туфли, пошевелил пальцами во влажных, потных носках, снова обратил взгляд на жену:
–Говори! Что молчишь?
В это время дверь спальни дочерей приоткрылась, и послышался говор в комнате. Гости!
В прихожую вышли три высоких худых парня лет шестнадцати, все в чёрном, крашеные длинные волосы, серёжки в ушах, на цепях замысловатые каббалистические амулеты. И с ними – дочь Наташка, такая же раскрашенная, словно ведьма из фильма ужасов, в таких же побрякушках.
«Господи!», – екнуло в душе у Геннадия.
–Здравствуйте, дядя Гена, – поздоровались парни, оттесняя Геннадия от входной двери – стали одевать обувь.
Давая место гостям, Геннадий ошалело спросил у дочери:
–Наташа, что это?
–Она теперь гот! – всплеснула руками жена.
–Гот? – продолжал обалдевать Геннадий, глядя на разукрашенную Наташку и её долговязых друзей. – Это были такие племена в эпоху Римской империи…
–Это молодёжная субкультура, отец! – звонким голосом заявила Наташка.
–Что за культура? Панки? – После потрясения от нового образа младшей дочери, Геннадия резануло по сердцу грубоватое обращение «отец». «Отец» – так говорят парни, а девчонки обращаются ласково «папа».
Парни снисходительно рассмеялись «невежеству» Геннадия, пояснили:
–Панки – это панки. Это было во времена вашей молодости. А мы – готы. До свидания, Геннадий Андреевич!
–Пока! – махнула рукой Наташка, выходя вслед за дружками из квартиры.
–Ты куда?! – возмутился Геннадий.
–Гулять! – в ответ возмутилась Наташка и с силой захлопнула входную дверь.
Геннадий посмотрел на жену:
–Это чё было?
–Вот, вот, из-за своей «работы» ты дочерей совсем прозеваешь. – Она пошла на кухню, всем своим видом давая понять Геннадию, что он очень виноват перед семьей.
Геннадий пожал плечами – он-то при чём? Они бесятся, а он виноват? Господи, теперь эта – гот… Нет, он думал, что завихрения в мозгах Наташки начнутся попозже, через год-полтора, но, видимо, прогресс убыстряет развитие детей.
Сердце защемило. Ему что теперь, на сто частей разорваться?! Захотелось курить и Геннадий вышел на балкон.
День был солнечный, но не жаркий. Небольшой дворик, образованный их панельной многоэтажкой, соседней трехэтажной гостиницей из серого кирпича и неровной полосой старых кладовых и гаражей, нежился в уютной, благостной неге.