Исполнитель приговора
Шрифт:
– Тебе понравится, если каждый день по десять раз будут задавать одни и те же вопросы и требовать паспорт? – с возмущением выкрикнул чеченец. – Что, если кавказец, значит, бомбу везу?
– А это мы сейчас проверим, – хохотнул сержант.
– Какое купе? – повеселел лейтенант, пряча паспорт к себе в карман.
– Э, отдай документы! – разозлился Лече.
– Купе какое? – повторил вопрос старшего сержант.
Лече заметил, как его рука потянулась к висевшей на поясе дубинке.
Неожиданно двери тамбура открылись, и в коридоре
Скорее всего, они уже имели беседу с милицией, потому как и сержант, и лейтенант просто посторонились, пропуская их мимо себя.
Однако один из мужчин неожиданно встал напротив лейтенанта, посмотрел на Лече и заговорил по-чеченски:
– Тебя тоже проверяют?
– Уже достали, – становясь багровым от злости, подтвердил тот. – Хотят в вещах порыться.
– Э-э, – засуетился сержант, беря под локоть заговорившего с Лече чеченца. – А ну пошли отсюда!
– Погоди, командир, – чеченец освободился от руки блюстителя порядка. – Это наш земляк. Мы, в отличие от русских, не бросаем своих в беде.
– Вы что, знакомы? – с безразличием во взгляде спросил лейтенант.
– Нет. – Чеченец прижался спиной к дверям купе, пропуская проводницу, что-то недовольно пробурчавшую себе под нос. – Только вы не там боевиков ищете. Они сейчас в горах сидят, а не катаются в поездах по России.
– Послушай, Федор, – лейтенант попытался изобразить на лице злость, – а ты хорошо этого горца проверил?
– Да вы что! – возмутился чеченец. – Я только вещи уложил!
– Руслан! – окликнул его второй. Он прошел чуть дальше и наблюдал все это время за происходящим со стороны. Этот был немного ниже ростом и худее своего попутчика. Однако по едва уловимым чертам лица можно было предполагать, что они братья.
– Погоди, – отмахнулся чеченец и вновь посмотрел на милиционера. – Давай, если ничего не найдешь у этого человека, я подам на тебя в суд за вымогательство. Они, – он показал пальцем сначала на одного, потом на второго кавказца, – подтвердят. Ты требовал триста долларов за спокойствие. По сто с каждого. Нас здесь специально собрал.
– Да я тебя сейчас! – сержант выхватил дубинку и замахнулся.
– Погоди! – рявкнул лейтенант. – А если найду?
– Что именно? – Кавказец немигающим взглядом уставился на офицера.
– Наркотики, оружие…
– Тогда ты его по закону посадишь, – чеченец упер руки в бока. – А я тебе еще триста баксов дам.
– Да пошли вы, – лейтенант вернул паспорт Лече и направился прочь.
– Спасибо, брат, – Лече пожал руку своему спасителю.
– Да брось, – перешел на чеченский тот. – В другой раз ты меня выручишь.
– Вы где едете? – спросил Лече.
– Соседний вагон, третье купе.
– А я вот, – он показал на двери своего. – Заходите вечерком.
– Кажется, клюнул, – пройдя через следующий тамбур, облегченно вздохнул Иса.
– Скоро узнаем, –
Сцена, разыгранная в проходе вагона, была спланирована заранее. Еще утром детали инцидента были оговорены с лейтенантом Егоровым и его подчиненными, сопровождавшими поезд в качестве милицейского патруля.
Сегодня два офицера спецназа ГРУ, Иса и Шамиль Батаевы, должны втереться в доверие к летчику Лече Дугуеву, ехавшему под фамилией Алхастов, в билете которого напротив станции назначения был впечатан Завитаевск.
Первый шаг сделан. Осталось наведаться под вечер в гости. Сам пригласил, а если бы этого не произошло, то под предлогом проверить, не домогался ли патруль еще раз.
Играя верхушками вековых сосен, ветер издавал звук, похожий на шум моря. Здесь, внизу, он почти не чувствовался. Толстые стволы деревьев и густой кустарник не давали разгуляться наполненному запахами лесных трав и хвои весельчаку.
Поднявшись на вершину хребта, Антон остановился. Оглядев открывшееся с высоты птичьего полета сплошь зеленое пространство, снял с плеча старое, с перемотанным изолентой цевьем, двуствольное ружье шестнадцатого калибра, в простонародье именуемое «централкой», поправил висевший на поясе патронташ и вытер свободной рукой пот со лба.
Шедший позади него Дрон, поравнявшись с командиром, последовал его примеру. Татарин, усевшись на почерневший пень, стянул кирзовый сапог и критически оглядел огромных размеров дыру в носке. Видневшаяся из нее пятка была бордовой.
– Надо было портянки или, на худой конец, носки шерстяные надеть, – сокрушенно вздохнул он.
– Чего же ты так? – Дрон сверху вниз посмотрел на прапорщика, потом на Антона, что-то высматривающего в низине, и усмехнулся. – Это членовредительство.
Несмотря на то, что оба обильно смазали открытые участки тела репеллентом «Тайга», комары, мошка и пауки не давали покоя. Ко всему, смешавшись с потом, этот крем попадал в глаза, отчего их начинало резать.
С утра, разбившись на две группы, спецназовцы обходили окрестности Завитаевска, осматривая брошенные деревеньки, здания пилорам, давно переставшую функционировать лыжную базу. В общем, все, где можно было устроить схрон с оружием либо наладить производство взрывных устройств.
Полынь, с той же задачей, работал южнее города. С ним ушли остальные офицеры.
В Завитаевске из всего состава группы остался один лишь Лаврененко. Он постоянно крутился на машине в районах, где появлялся Шах, записывая все, о чем тот говорил. Линёв, «экспроприировав» закрепленную за Дроном «Тойоту», «знакомился» с Табанжи.
Антон вынул станцию и связался с Полынцевым:
– У тебя как?
– Пока чисто. – В телефоне раздался смачный шлепок, характерный, когда убивают какого-то кровососа. – А у вас?