Исполняющий обязанности
Шрифт:
— Господин Кустов, мне бы хотелось задать вам несколько вопросов.
— Извольте.
— Что означает декрет вашего правительства «Об охране звероловных угодий Белого моря»?
Я удивленно посмотрел на норвежского пола. Странно, он не понимает, что написано в декрете? Мог бы и перевод запросить. Правда, я сам этого декрета не читал, но уже по названию можно догадаться, о чем идет речь. Вот, стало быть, зачем меня позвали. А я-то рассчитывал, что для чего-то более интересного. Например — о необходимости начать неофициальные переговоры, чтобы подготовить почву для
— А что там непонятного? Декрет означает только то, что он означает. Он призван охранять звероловные угодья Белого моря. Там все подробно прописано. РСФСР пытается сохранить своих морских зверей от варварского истребления.
— Но там еще указано, что вашей пограничной страже отдан приказ конфисковывать у нарушителей суда, снасти, грузы, орудия лова, самих же браконьеров арестовывать и судить. Какое право Россия, не признанная моим королевством, имеет право судить подданных его величества?
— Так судят не по признакам признания или непризнания, а по законам страны пребывания.И судят тех, кто эти законы нарушает. Нам все равно, кто является нарушителем — граждане Советской России, или подданные королевства. Если рыболовная шхуна откуда-нибудь из Мурманска вторгнется в территориальные воды Норвегии, разве ваши пограничники не примут меры к ее к выдворению или задержанию?
Действия своих пограничников посол комментировать не стал, а четко изрек:
— Господин Кустов, я уполномочен своим министром передать вам крайнее недовольство. От имени правительства Норвегии я категорически требую немедленно отменить и сам декрет, и термин — советские территориальные воды. Еще мы требуем объявить все Белое море и Чешскую губу открытым морем.
А харю вам вареньем не намазать? Может, еще и Северную Двину объявить открытой? Но я внимательно выслушал наглые требования, потом сказал:
— Господин Танк. Вы обращаетесь не по адресу. Я представляю интересы РСФСР во Франции, поэтому Норвегия в сферу моих интересов не входит. Конечно, я могу уведомить товарища Чичерина о нашем разговоре, но не более. Я бы порекомендовал вам обратиться к вашему правительству с предложением о признании моего государства де-юре, а уже потом мы станем обсуждать всякие тонкости. Пока у нас не будет дипломатических отношений, что-то от кого-то требовать крайне сложно. Когда в Осло разместится советское посольство, или хотя бы консульство, вашему правительству станет проще работать.
— Господин Кустов, — надменно вскинулся норвежец. — Я не нуждаюсь в ваших советах.
— Вот это и плохо. Вы даете советы мне, выдвигаете какие-то смехотворные требования к моему правительству, а в тоже время начинаете мне хамить.
— Я не хамил, — хмыкнул посол. — Я просто констатировал факт. Моя страна вела лов рыбы и била морского зверя там, где ей было нужно. И будет впредь ловить и бить.
— Что же, господин Танк. Будем считать, что я вас услышал. Как я понял, вы не намерены соблюдать законы Советской России на территории нашей страны. Стало быть, мы будем отвечать соответствующе. А раз дипломатических отношений
— Наших китобоев и рыбаков защитят наши пушки, — сразу же вскинулся господин Танк. — Катера вашей пограничной охраны ничего не сумеют сделать. А если не справимся мы, то нам на помощь придут английские боевые корабли.
Вот ведь, сволочь. Знает, что на севере у нас нет военно-морских сил. Они, конечно появятся, но к тому времени «потомки викингов» перебьют весь молодняк. И в чем еще мерзость ситуации. Норвежские промысловики станут убивать тюленей, свежевать их, оставляя на лежбищах и на льдинах окровавленные туши.
Как же бесит, если ты ощущаешь собственное бессилие. А еще — осознаешь, что на тебя смотрят со стороны и ожидают некой реакции.
Эх, ну как же хотелось сказать, что корабли англичан, если они войдут в наши воды, станут тонуть так же прекрасно, как и норвежские. Но говорить не стану. И не потому, что я дипломат, что мои резкие слова могут помешать установлению официальных дипломатических отношений, а потому, что угрожать — это не в нашем стиле. Не стоит никому угрожать, потому что угроза, не подкрепленная возможным действием — пустой звук. А у нас, увы, нет пока мощного флота на севере. Впрочем, у нас его и на юге нет, и на западе.
— Вот как? Английские боевые корабли? — спросил я, вложив в свои слова некую долю скепсиса. — Что ж, я приму это к сведению. И я сегодня же уведомлю свое правительство, чтобы оно по неофициальным каналам поинтересовалось у Великобритании — а давали ли они послу Норвегии во Франции разрешение распоряжаться своим военно-морским флотом? Думаю, англичане будут не в восторге от ваших слов. Да что там! У меня имеются свои выходы на англичан, поэтому я сам обязательно сделаю соответствующий запрос — уполномочивал ли британский парламент делать норвежского посла подобные заявления?
Я взглядом подозвал к себе парня в таком же фраке, как и присутствующие здесь, чтобы вернуть так и не выпитый бокал. Поставил стекло на поднос, уже собрался уходить, как меня под локоть ухватил норвежец:
— Подождите, господин Кустов, — забеспокоился господин Танк. — Вы все не так поняли. Вероятно, мои познания в английском языке не очень хороши.
Ишь, испугался господин Танк огласки. Ляпнул, не подумав.
Аккуратно стряхивая пальцы норвежца — ткань тонкая, дорогая, я сказал:
— Ваш английский прекрасен. Он гораздо лучше моего французского. А понять, что вы угрожаете нам чужими пушками, не сложно.
— Поймите, господин Кустов, — горячо заговорил господин Танк. — Наша страна переживает не лучшие времена. Мы до сих пор не оправились от последствий войны. Правительство вынуждено контролировать цены, регламентировать потребление некоторых продуктов. Добрая треть флота стоит на приколе. Если учесть, что немало норвежских кораблей утонуло из-за действий немецких подводных лодок, подорвались на минах — это огромная проблема нашей экономики. Лов рыбы в Белом море, добыча морского зверя — единственный источник дохода для большинства норвежцев.