Исполняющий обязанности
Шрифт:
— Я возвращался… э-э… с работы.
— Так рано? — удивился Турецкий. — Или, правильнее сказать, так поздно? У вас была тяжелая ночная работа, доктор? Какая, уточните, пожалуйста. Если не ошибаюсь, у вас же диспансер, а не стационар. Выезжали со «скорой»?
— Не понимаю, зачем нужны эти подробности?
— Чтобы установить ваше алиби, Вячеслав Сергеевич. Вы ведь не в одиночестве, надо думать, находились в наркологическом диспансере? Кто еще? Кто мог бы подтвердить ваше присутствие там, на протяжении всей ночи, вплоть до указанного вами
У Баранова на спине вдруг стало влажно и прохладно. Совершенно ведь идиотские вопросы, а ставятся так, что и увильнуть в сторону невозможно! Да и кто был в кабинете? Варька, чтоб ее, сучку! Говорить? Подождать?
— Я работал с секретаршей, которая помогала мне оформлять дела на больных. Варька новичок в нашем деле, — угрюмо хмуря брови, говорил Баранов, — запустила по неопытности дела, вот и пришлось срочно выправлять…
— А вот это понятно, — с иронией подтвердил Турецкий, пряча улыбку. — Значит, Варька… Валентин Арнольдович, вы потом запишите ее полное имя, отчество, фамилию и домашний адрес — алиби так алиби, верно? Продолжаем. Итак, вы явились наконец сюда и… что сделали? Который час был, простите?
— Седьмой. Или чуть больше, я не посмотрел.
— Но откуда вы узнали время?
— Я поставил во дворе машину и там посмотрел на часы.
— Понятно. Тогда вопрос: в это время здесь, на лестничной площадке, было светло? Вот как сейчас? Или еще темно и вам пришлось чем-нибудь светить на дверь? Фонариком там, спичкой. Лампочка у вас тут, смотрю, сиротская, как раньше говорили.
— Я посветил фонариком, — быстро сказал Баранов.
— Он у вас с собой? Покажите.
— Нет, — растерялся Баранов, — он либо дома, либо на службе. Я ведь торопился.
— Вы ведь его постоянно с собой носите, да? — подсказал Турецкий.
— Обычно да, — ухватился за подсказку доктор.
— Отлично. Вы потом нам обязательно предъявите этот ваш фонарик. Заметьте себе этот факт, Валентин Арнольдович. А теперь, Вячеслав Сергеевич, возьмите что-нибудь в руку… авторучка?.. подойдет. И изобразите нам, как вы подходили, как светили себе, как обнаружили и что делали после этого. Начинайте! Сережа! Съемка!
Актер из Баранова был, конечно, не очень. Но он очень старался выглядеть, видимо, так, чтобы демонстрация полностью соответствовала его собственной установке. Он подошел к двери, затем отступил на шаг, затем стал быстро оглядывать дверь, «подсвечивая» себе фонариком, даже присел на корточки, а затем с легким криком отскочил в сторону.
— Вот, — сказал он, задыхаясь. — После этого я стал звонить и стучать в эти двери. — Он обвел рукой соседей.
— Так, — кивнул Турецкий. — Снято, Сережа? — И сделал тому непонятный знак рукой — то ли: «Отойди, не мешай!», то ли, наоборот: «Будь внимательным!» — А теперь вернемся к началу, Вячеслав Сергеевич. Подойдите к двери!.. Так! Осветили, осмотрели? Ответьте, чем была вызвана у вас необходимость оглядывать всю дверь? У вас уже имелись подозрения, что на вас готовится покушение? Почему? Чем это вызвано? Но давайте по порядку. Были подозрения?
— Понимаете ли, — решил играть в дурачка Баранов, — сказать «да» со всей уверенностью не могу. Сказать «нет» — совесть не позволяет. Ведь только что убили Татьяну Васильевну. И этот случай у всех у нас был на слуху. Мало того, мы буквально только что похоронили ее и очень переживали потерю. Она была превосходным человеком, замечательным доктором, умницей, доброй женщиной, моей хорошей знакомой… — Баранов печально опустил голову, отдавая должное памяти безвременно погибшей. — А потом, признаюсь вам честно, я возвращался… ну не совсем в себе. Немного, можно сказать, подшофе.
— Это на машине-то? — с ужасом в глазах воскликнул Турецкий.
— Что поделаешь? — скорбно развел руками Баранов. — Но я и принял-то самую малость… Опять же — раннее утро, машин еще никаких…
— Тем более в компании, — понимающе подмигнул Турецкий.
— Вот видите, вы и сами все понимаете. Но это у меня не традиция, скорее — исключение.
— Поехали дальше, — с выдохом облегчения махнул рукой Турецкий. — Оглядели и…
— Вон там что-то вроде бы блеснуло. — Баранов и сам уже, видимо с облегчением, присел перед дверью и ткнул пальцем в нижний ее угол. — Вот здесь. И я лег на пол… извините, вот так.
Он растянулся на несвежем полу.
— И тогда обнаружили? — подсказал Турецкий.
— Точно! — воскликнул Баранов с явным уже облегчением. — Теперь вспоминаю: все именно так и было!
— Поднимайтесь, камера вас зафиксировала… Далее вы перебудили весь дом, затем вызвали милицию, а потом?
— А потом приехали люди из ФСБ, так мне, во всяком случае, сказали. Они здесь осмотрели и сказали, что придется проникнуть в квартиру через одно из окон. И еще спросили про форточку. Я сказал, в каком окне. Другие были заклеены на зиму.
— Ясно, — вздохнул Турецкий. — А теперь откройте дверь.
Доктор достал связку ключей, выбрал один — длинный и замысловатый. Им открыл секретный замок, вторым ключом повернул английский и отворил дверь.
— Вот здесь была бомба, мне потом показали, — сказал он, тыча пальцем в нижнюю часть дверного косяка.
Турецкий, уже читавший акт экспертизы, кивая, осмотрел место, а потом задумчиво и озабоченно спросил:
— Вы свои ключи никому не давали? Их не могли у вас украсть? А где запасные держите?
— Запасные на службе, в сейфе. А свои я вообще никому не даю. Может, отмычкой открывали, как это теперь делают, а? — поинтересовался Баранов сразу у всех.
— Ну с английским — картина понятная, его еще Остап Бендер открывал ногтем мизинца. А вот секретный? Придется вам денек-другой потерпеть без него. Мы снимем его для проведения экспертизы. Ее ведь не делали? — обернулся он к Кучкину.
И тот с виноватым видом отрицательно покачал головой и потупил взгляд.
— Ничего страшного, а мы сделаем. Сережа, займись!