Испорченная
Шрифт:
— Маэкрас, — я давила, – Ты то, как там оказался?
— Я считаю, что пришла моя очередь задавать вопросы.
Я помотала головой.
— Извини, но нет. Я хочу услышать о той ночи, когда ты убил меня. Поверь мне, уж если я спрашиваю, это действительно меня интересует. И вчера ты сказал мне, что кровь Алисы была на твоих руках. Мне это тоже немного любопытно. Так что, рассказывай.
— Думаю, нет, — сказал он, – Мне кажется, что только я и занимаюсь рассказами, что я нахожу ироничным в данных обстоятельствах. Я думаю, сейчас время услышать твою историю.
—
— Но ты та самая, кто гарантировал, что ворота останутся открытыми, за что все демоны сердечно благодарят тебя.
Я нахмурилась, так как он задел меня этим, но я все еще была занята своими словами, и мой взгляд был направлен на мужчину. Этого обычного, хотя и великолепного мужчину. Я видела в нем выдержку, сильный контроль. Но в его сознании я все еще видела темные вещи. И я по-прежнему не видела ничего бесконтрольного. Ничего дикого. Ничего сломанного дьяволом и оставленного гнить. Зэйн говорил, что большинство Три-Джайл сошли с ума и никогда не стали прежними. Я понимала, что Дьякон был даже сильнее, чем он выглядел.
Это делало его более опасным. И от этого он был одним из самых адски сильных союзников.
— Я умерла, — сказала я, приняв решение, даже не осознавая этого, — Я вышла, чтобы убить сукиного сына по имени Лукас Джонсон и умерла.
— Лукас Джонсон? — повторил он, и я увидела тень понимания в его глазах.
— Да, — осторожно ответила я, опасаясь того, что может сказать Дьякон. Боясь, что я знала это до того, как он произнесет это, — Господи, он демон. Верно?
— Да.
Мускулы на челюсти Дьякона задвигались, как будто он пытался сохранить самообладание. Я почувствовала, как будто и я пытаюсь сохранить немного самообладания. Потому что теперь я осознала правду: я не убила Джонсона собственным клинком. Что означало – он не был мертв.
Его дух вернулся. Он нашел новое тело. И Джонсон был тем, кто преследовал Роуз. Тот, кого, по ее словам, она видела. Следил за ней, следовал за ней.
Черт. Я попыталась вскочить, но Дьякон взял меня за руку и притянул обратно.
— Нет, расскажи мне до конца.
— Я должна идти.
— Скажи мне, — сказал он.
Я хотела закричать, пнуть и ударить его в лицо. Я хотела убежать к Роуз и укрыть ее в безопасности. Я хотела найти Лукаса Джонсона и вонзить свой клинок ему в сердце. И ничего из этого я не могла сделать. Я должна была подумать. Я должны была все сделать верно, если я собиралась получить мой реванш.
А я собиралась его получить. Все это время я считала, что Роуз в безопасности, потому что они солгали мне. Они сказали, что он умер. Они предали меня во многих отношениях, но это было худшим. Они все заплатят. Это было обещание, которое я собиралась выполнить.
Так или иначе, я у меня будет реванш.
Я повернулась и взглянула в глаза Дьякона.
— Они никогда не смогут расплатиться за это. Никогда не будут страдать достаточно. Никогда не будут испытывать достаточно боли. Ну, я собираюсь дать им попробовать.
— Я помогу тебе. Обещаю. Но сначала, ты должна мне рассказать все до конца.
Я перевела дух, закрыла глаза и рассказала ему все, задерживаясь на важных деталях. Роуз. Лукас Джонсон. Ангел. Грикон, Клэренс и Зэйн, тренировки. Я рассказала даже о предсказании.
— Предсказание,— сказал он удивленно, – Что в нем говорится?
— Я не знаю. Клэренс никогда мне не говорил ничего особенного. Только то, что я была избранной. Единственнной, кто сможет закрыть врата. Вероятно, это была большая жирная ложь.
— Но интересно то, что в моем видении ты была тем, кто сможет закрыть врата.
— Учитывая то, что я не закрыла эту чертову штуку, это всего лишь бесполезная информация, это угнетает, — Я вздохнула, — Ты видел, как мы закрываем врата, верно? Ты и Алиса. Что конкретно ты видел? И почему ты сказал, что на твоих руках была ее кровь?
Он встал, его лицо ничего не выражало, глаза были холодны, как будто он подошел к грязному окошку и выглянул в ночь. На какой-то момент, я испугалась, что он не скажет мне ничего, но затем он заговорил, все еще не глядя на меня.
— Существует множество пыток для Три-Джал, — сказал он, и я услышала боль в его голосе, – И я старался сохранить рассудок. Я держался за это как за живой фундамент, и когда я ошибался, я искал в себе человечность. Все, что могло вырасти во мне, когда я был в раковине человеческой формы. Я нашел зерно и держался за него, — он повернулся и посмотрел на меня, — Зерно помогало мне держаться, и когда боль была слишком сильной, я закрывал себя в нем. Я мог быть кем-то, кем я не являлся. Чем-то, кем-то с потенциалом добра.
* * *
Ты не можешь себе представить эти пытки. Они …. внутри. Глубокие, грубые и безжалостные. Но я нашел место, где мог спрятаться и мой разум уходил туда. Однажды я увидел. Не в своем воображении, а где-то вне меня. Отстраненное и ясное видение. И в нем я закрывал Девятые Врата, и я знал, если бы я смог это сделать – если бы я смог закрыть врата до совмещения, то все зло, что я причинил, будет искуплено. Не прощено, но я достаточно бы заплатил за свои грехи.
Я смотрела на него, на жесткий контроль, который казалось, сковывал все тело. Я хотела подойти к нему, хотела дотронуться, успокоить его, но боялась, что если я это сделаю, он рассыплется на миллионы кусочков.
— Я не был один. Со мной была девушка. Мы боролись. Мы почти погибли. Но мы это сделали. Мы закрыли врата. И видение этого дало мне надежду, — его глаза встретились с моими, – Это была та надежда, что держала меня в сознании. Это позволило мне пережить пытки и выбраться из ямы.
— Что ты сделал, когда выбрался?
— Я пришел в Бостон. Действительно задержался здесь. И не знал почему, пока однажды не зашел в «Кровавый Язык» (the Bloody Tongue). Я увидел Алису и понял, что она была той самой. Я наблюдал за ней. Узнал о ее семье. И я узнал, чего она желала. Она не хотела иметь ничего общего с темными искусствами. И это мне подходило.