Испорченные сказания. Том 3. В шаге от рубежа
Шрифт:
– Ладно. Хорошо. Хорошо, я помогу тебе.
– Ты сбежишь вместе со мной?
– Да.
– Я знал, что могу на тебя рассчитывать. Я расскажу, что мы сделаем, но мне нужно немного подумать…
Лорд Винсент Виллингпэриш сдержал обещание и разработал план побега. Арло же никогда не занимался ничем подобным, разве что лишь в самые юные годы, когда сбегал за крепкие и безопасные стены замка со своими друзьями или освобождался из-под опеки родителей и норовил полазить по недостроенной части крепости. Но и в десять, и в шестнадцать лет всё выглядит иным, каждый мнит себя бессмертным, и страхи – это лишь непонятные, но осязаемые эмоции. Чаще всего их можно почувствовать, но невозможно понять и дать логическую оценку. Но потом страхи становятся
Разумеется, пленники понимали, что их ждёт лишь два исхода – либо получится сбежать, либо нет. Винсент думал только о положительных моментах и заявлял, что даже если их схватят, то надо пытаться снова и снова. Но Флейм не мог перестать опасаться, что даже если беглецам будет сопутствовать удача, то в неизвестной местности, на землях, что принадлежат одному из лордов, имени которого они не знают, без денег, одежды, еды, без всего, уставшие и не умеющие ничего полезного для выживания, воспитанные как знатные люди, пленники Культа Первых могут и пропасть. Им придётся очень туго. Возможно, не лучше, чем в клетке. Кто знает, не ожидает ли их в конце пути точно такая же, а может, и более мучительная смерть от болезни или голода?
Про то, что может ожидать беглецов, если их всё же поймают, думать и вовсе было страшно. А уж о последствиях второго неудачного побега – и подавно. Но вассал Холдбистов заражал уверенностью, неустанно твердил о несостоятельности другого варианта развития событий и не желал предполагать, какие опасности могут встретиться на пути.
Арло оправдывал себя желанием присмотреть за юнцом. Писарь верил, что пережил бы плен. Верил, что смог бы рано или поздно убедить культистов отпустить его. А ещё Арло считал, что его пленители так или иначе работают на кого-то из знати, которая их обеспечивает, а значит, шанс договориться возрастает. Вот только Винсент один не справится ни в коем случае, и бросать его нельзя. Исключительно желание помочь, а не стремление следовать, куда ему укажут, дабы не брать на себя ответственность, помогло выбрать путь – так повторял себе Флейм.
Спустя два привала, во время которых можно было обсудить план, Винсент продемонстрировал украденный у культистов нож. Клетки остались далеко позади – в день, когда приятели собирались бежать, всех пленников крепко связали и вывели на улицу. Рабы, в том числе и Флейм, жмурились, морщились, закрывались руками от слишком яркого солнца на протяжении пары часов, не меньше. В подвалах крепости – при удалении от старого места обитания Арло удалось рассмотреть строение – было темно, лишь по паре факелов с каждой из сторон освещали пространство круглые сутки. Порой, когда стражникам надоедала полутьма, они зажигали оставшиеся факелы – между клетками с обеих сторон проходов, на расстоянии четырёх шагов друг от друга. Но даже это не могло сравниться с полуденным солнечным светом.
На некоторое время мужчине показалось, что он ослеп. Он махал перед собой связанными руками, пытался прощупать ногами путь и тихо стонал от непередаваемых неприятных ощущений в глазах. В нос ударила волна свежего воздуха, вдруг ставшего неприятно-кусающим. Ощущение покалывания и желание чихать быстро сменились радостью, но в первые минуты и даже часы писарь хотел вернуться обратно.
Лёгкий ветерок трепал спутанные пряди, из-за чего кусочки соломы начали высовываться из них. Запахи травы, поздних цветов и лошадей наполнили всё существо Арло. Он чувствовал себя недавно родившимся щенком – вокруг столько всего нового и интересного, всего, что очень хочется изучить. А ещё вокруг таилась опасность, он знал это, но не мог её разглядеть.
Культисты не стали дожидаться, пока их подопечные придут в себя. Изначально было решено привязать верёвки от рук пленников к лошадям и таким образом транспортировать их. Несколько человек у каждой лошади и несколько, что должны были идти за телегами, к которым тоже тянулись путы. Прекрасному плану было не суждено сбыться – ослабевшие от заточения несчастные сбивались с шага, падали без сил, выдыхались и не думали ни о чём, кроме своей усталости. Арло был одним из первых.
Да, таким образом культисты могли обезопасить себя от попыток побега, ведь измотанным до полуобморочного состояния людям некогда было переговариваться. Тех, кто вёл себя совершенно неразумно или был слишком слаб, связанными бросили в телеги.
Спустя всего пару часов стало понятно, что таким образом Культ Первых будет добираться очень долго, если и вовсе сумеет куда-то продвинуться.
Утомлённые жертвы душевнобольного лекаря, побывавшие за Вратами Бездны, перепуганные пленники, которых морили голодом, женщины, подвергшиеся избиению и насилию, – эти люди не могли долго идти, а некоторые и передвигаться вовсе. Даже боль от падений и волочения по земле не могла заставить их встать.
Наконец, боясь лишиться лордов, леди, Говорящих, вождей и воинов – всех тех, кого они с большим трудом отлавливали, культисты погрузили пленников на телеги и к каждой куче тел отрядили надзирателей. Удача, как подумал Арло, улыбнулась им с Винсентом – они с северянином оказались в одной повозке. В соседи им досталась девушка, молчаливая и напуганная, за всё время она не издала ни единого звука и только таращила глаза от каждого лишнего шума и движения. Ещё одним спутником был мужчина средних лет с земель Арло. У темнокожего сохранились некоторые рисунки на теле, те, что нанесли, вдалбливая краску в кожу кончиком иглы. Некоторые из них выглядели словно новые, а другие были затёрты и перекрыты шрамами от порезов и ожогов. Испорченные символы, что являлись оберегами, должно быть, подкосили воина более всего – Флейм уже слышал о подобном явлении.
Коренные жители новых земель нередко привязывали вождей или великих и знаменитых воителей из противостоящих племён к столбу, прилюдно распарывали кожу посередине рисунков, раздвигали её в стороны и либо так пришивали, либо прижигали, чтобы более она не срослась. Особо озлобленные вырезали кусок и бросали в костёр. Это лишало духа всю общину, и боец, особенно вожак, даже если выживал, мог лишиться ума и с тех пор считался недостойным занимать высокое положение в обществе. Имелось множество ритуалов, чтобы вернуть себе расположение, все они были связаны с рисками, местью и жестокостью, что не нравилось писарю, однако совершенно не останавливало оскорблённых. Он имел удовольствие узнать пару подобных людей.
Первой ночью Арло не решался даже думать о побеге, предполагая, что недруги могут всё прочитать по его лицу, и потому пролежал ничком, стараясь не привлекать к себе внимания. Винсент же постоянно пытался подобраться ближе к мужчине, что сидел на козлах и выкрасть у него оружие. На второй день ситуация сложилась даже лучше, чем можно было рассчитывать.
Месторасположение телеги во время стоянки, отошедшие неизвестно куда надзиратели, тёмная ночь, безлунная, шумная из-за птичьего уханья и ссоры культистов у центрального огня – всё словно специально совпало именно так, чтобы побег свершился. Арло ещё больше ощущал страх, чем все дни до этого, но превосходное стечение обстоятельств не укрылось от его приятеля.
Каким образом они освободились, Флейм не понял. Он помнил, что предлагал бежать и темнокожему воителю, но тот был сломлен и боялся не меньше, чем писарь. Пришлось бросить земляка. Затем беглецы умудрились вылезти из телеги и добежать до леса незамеченными, но тут духи перестали выравнивать перед пленниками культистов дорогу. Незнакомый коренной житель родины Арло тоже возжелал выбраться – он вывалился из телеги со связанными руками, шлёпнулся и додумался закричать вслед бывшим соседям на своём языке, умоляя о помощи. Если раньше был шанс, что культисты не заметят побега ещё какое-то время, то после этого…